Пилот особого назначения - Александр Зорич

«Пристрелялись, черт! Всережимная винтовка!»

Да, это могла быть только всережимная винтовка. Что еще прошьет тяжелую броню «Конкистадора» навылет?! Пусть и с короткой дистанции?

Ахилл Мария хорошо понимал, что одно попадание и — конец. Даже не понимал, для этого не было времени. Чуял. Копчиком. Только потому и выжил.

Мощные электромышцы подбросили его вверх, он пролетел метра три… Танк! Сгоревший остов Т-10! Оторванная башня и обугленное тело на броне…

Перекат! Что-то выбивает по мертвой машине, как по барабану. Конечно, всережимник!

Оглядеться! Теперь можно…

Метрах в пяти дальше стоит еще один тэ-десятый. За погибшими машинами сгрудились бойцы первого взвода, остальные взводы роты залегли за деревьями.

Что за дьявол?! Взгляд на планшет. Да мы же вышли на рубеж!

— Вторая рота! Вторая рота, на связь! — наушники то и дело накрывает треском — обычное следствие ионизации воздуха от работающих плазмометов.

— Здесь замкомроты Нуньес. Альмовар ранен, принял команду на себя.

— Добро. Рота один, Мартини, Мартини, прием!

— Здесь, командир.

— Слушай меня! Все! Если что, команду принимает Толедо! На три атакуем! Один! Два! Три! Пошли-и-и-и!

Туман впереди. Полотно в красных гвоздях. Нам туда.

Вперед несутся «Конкистадоры».

Поваленный кедр с дымящим разломом. На колено! По забралу пляшет прицельный маркер. Из наплечной консоли вылетает беспилотник НБПЛАП-3.

Мир немного вычищается цифровым порядком. Выхлоп всережимной винтовки. Дистанция — сто семь. Рекомендация на использование гранаты. Умный парсер, сопряженный с вычислителем автомата, активирует гранатомет. Маркер окаймляется рамкой. Выстрел!

Двадцатимиллиметровая смерть взрывается в рваном тумане. И еще одну, для гарантии! И вперед, вперед, вперед! Бушует жидкий порох в каморе, ствол дергается на откатных салазках. Три выстрела, три, и еще три!

Мордой в снег, Просперо, пошел, пошел, пошел!

Мимо бухают бронированные ботинки де Толедо! Вперед, прямо по курсу устремляются длинные трассеры — пулеметчик в работе. Поддержим!

Звенья атакуют перебежками. Молодцы, не тормозят! Вперед, м-м-мать, вперед!

В шеренге атакующих вырастают высоченные цветы дыма и огня. Комья снега. Оторванные руки. Дым. Клочья тумана. И еще, и еще!

— Гранатомет! Автоматический! — кричит де Толедо.

Он еще что-то кричит, Ахилл хочет ответить, чтобы кто-нибудь заткнул эту гранатометную суку, когда в наушниках шкворчит и трещит неведомая огромная сковородка. По лесу впереди бьют три огненных луча. Валятся, вспыхивают деревья, грохот, гром.

Взвод тяжелого оружия подключился! Плазмометчики!

— Вперед!

Ахилл Мария вскакивает и бежит. В нагрудный сегмент скафандра ударяет тяжелый молот.

— Нет пробития, — констатирует парсер.

Адреналин захлестывает выше глаз, а на забрале высвечивается оптимальная траектория ответного выстрела. Прицел туда и огонь! И гранату! И еще одну! И вперед!

Четвертая перебежка. Трупы под ногами. Легкие бронекомбинезоны — мотопехота, что прошла раньше. Мгла, рокочущая выстрелами мгла — вот она.

От бедра, не целясь, на подавление!

Ахилл Мария врывается за красную маркерную линию, которую планшет обозначил как «позицию, предположительно занятую врагом». И ведь не соврал! Его бойцы перескакивают через трупы в незнакомом снаряжении — клоны.

Снег перед ним буквально в десяти шагах взлетает вверх — два клонских десантника пытаются сменить позицию. Они не видят Ахилла. Больше ничего им не увидеть — автомат рычит на предельной скорострельности. Обе фигуры переламываются и падают. Вслед им оседает кровавая взвесь.

Лес молчит. Больше никаких выстрелов. Мама, да ведь это победа!

Победа!

— Ур-р-ра-а-а-а-а-а! — отчего-то по-русски надрывается боец «Эрмандады», потрясая автоматом, как его далекий кроманьонский предок дубиной. — Ур-р-ра-а-а-а-а!

— Ишь, разволновался, — говорит рация голосом подполковника Лихтера. — Быстро собрал своих и доложил, что и как. И двигайте бегом вслед за танками! Целых пять минут возились всем батальоном!

Это была передовая противотанковая засада. Пакнест, как сказали бы немцы.

Два станковых плазмомета и две станковых ракетных ПУ. Встроенный переводчик читает персидскую вязь: «Аспенджаргак» — черт знает что такое! Это они открыли огонь во фланг атакующим танкам и сожгли два Т-10.

Хитрые жестянщики, согласно танковой классике, рванули вперед, обходя узел противотанковой обороны, предоставив его пехоте. Пехота справилась. Сорок три клонские тушки. Основательно вытоптанный снег — часть успела уйти. Разобрались, что восточное направление свободно.

Пока Ахилл Мария разглядывал почерневший от огня «Аспенджаргак» — кассета для пяти ракет на треноге с трубой прицельного комплекса, пока принимал доклады о потерях, раздались выстрелы.

— В чем дело, Просперо?

— Шеф… тут наши из второй раненых добили, — ответил после паузы де Толедо. — С другой стороны — все одно не жильцы, куда их нам?

— А-а-атставить! — Прокомментировал ситуацию по рации Лихтер. — Следующий раз отдам под трибунал! Что за выходки?! Это вам не пиратов по Тремезии гонять! Здесь действуют традиционные законы и обычаи войны! Что там у тебя, Ахилл?

— Одиннадцать двухсотых и шестнадцать тяжелых трехсотых. Позицию взяли.

— Молодцы… в-в-вояки… ладно! Сейчас вас БТРы нагонят, оставь раненых медицине. А сами собрались и — вперед марш! Вас никто ждать не будет! Скорость, комбат, скорость!

— Товарищ майор! Разрешите догнать наших на броне?

— М-м-м… Толково. Разрешаю. Бэтээрам все равно не меньше километра вперед ползти — подвезут.

«Ничего себе! — подумал эрмандадовец. — Километр! Это что же выходит?»

Выходила полная победа. Пусть маленькая, но победа. Танки обрушились на конкордианский десант совершенно внезапно. Спасибо плотному лесному пологу — их не смогли засечь с орбиты.

Танки и мотопехота ударили по разворачивающимся клонам и смели их. Четырем транспортам пришлось уносить ноги, а вот «Элан-Б», изрядно поврежденный еще при посадке, наши захватили.

Собственно, участок фронта, доставшийся в результате батальону «Эрмандады», был единственным, где клоны успели выставить толковое прикрытие: несколько противотанковых гнезд и до роты танков. Артиллерию вывести не получилось совсем.

БТРы провезли батальон мимо дюжины развороченных коробок. Пару Ахилл Мария узнал: старые знакомые — «Гэвы». Шестидесятитонные дуры с плазменной пушкой.

По поводу остальных поинтересовался какой-то его боец, имени которого комбат не помнил.

— Шеф! — Рука застенчиво, насколько это возможно в тяжелом «Конкистадоре», подергала его за плечо. — Шеф! А что это за машины?

Они тряслись на броне. Автоматы на коленях, забрала подняты — прямо как оккупанты из старого синема.

Бывший полковник никогда не был силен в конкордианской технике. Тем более теперь, когда она предстала в препарированном виде.

— Не знаю, — признался Ахилл Мария.

— Чего тут знать! — просветил командир бронетранспортера — молодой, улыбчивый парень, торчавший из башенного люка. — Это «Рахш» — ОБТ Конкордии! Хорошая железяка, новая!

Он показал большой палец, мол, уважаю.

— А что такое ОБТ? — спросил другой боец — тот самый плазмометчик, который так пособил под гранатным обстрелом.

— Основной боевой танк, — пояснил командир БТРа и перестал улыбаться.

В его понимании, спросить, что значит ОБТ равнялось росписи в собственно кретинизме.

— «Рахш» — это молния, — зачем-то сказал Просперо, который трясся на той же машине, облокотившись на башню и уперев ботинок в какой-то выступ. — Так звали коня богатыря Рустама из «Шахнаме».

— Откуда знаешь? — Спросил командир «брони» и ревниво посмотрел на де Толедо.

— К нам клоны перед войной в гости прилетали. Целая эскадра. Так они всю станцию напичкали этим своим «Шахнаме». Буквально всех задарили. Роскошные такие тома… с картинками… Вот я и прочитал!

— Дела-а-а! — протянул командир, попытался почесать затылок под шлемом и скрылся в башне.

Потом было зрелище танковоза «Элан-Б». Огромная П-образная конструкция, нахлобученная на собственно танкодесантный модуль, с кургузыми боковыми гондолами — там располагались двигательные группы. В центре возвышалась надстройка, похожая на рыцарский шлем — вся обтекаемая и зализанная. Спереди почти по всей длине танкодесантного модуля — откинутые десантные порты.

Красивая машина — венец конкордианского военного транспортостроения.

Сейчас эта красота была изрядно измордована. Самоходчики лупили по «Элану» с момента захода на посадку и до последнего, почти в упор, чтобы тот не смог удрать. Не смог.