По законам волчьей стаи - Андрей Ростовский

Взяв три итальянские «беретты» с глушителями, любезно предоставленные Гариком, который не испытывал в Европе дефицита оружия, друзья отправились по указанному адресу. Оставив Штильмана за рулем машины, они поднялись на четвертый этаж дома, где располагался офис фирмы Рябого. Придержав за руку Германа, Бетон обратился к нему шепотом:

— Гера, братан. У меня к тебе просьба. Дай мне разобраться с Рябым.

— Я бы рад. Бетон, да не могу. Дал себе зарок. Но если так жаждешь, позволю тебе для начала пойти с ним в рукопашную схватку.

— С радостью, брат. Спасибо.

Позднее время было выбрано не случайно. Здание, целиком занятое офисами, в этот час опустело. Поднявшись на четвертый этаж, Феликс позвонил в дверь офиса. Герман и Бетон спрятались за углом. Камеры наружного наблюдения у входа в офис не было, о чем друзья знали заранее.

Не прошло и полминуты, как дверь беспечно открыл Шершавый, но пожалеть об этом он не успел. Феликс сделал пару бесшумных выстрелов и всадил две пули прямо Виктору в лоб. Тот с удивленно вытаращенными глазами рухнул на пол. Опередив Феликса, Герман первым ворвался в приемную и разрядил свой бесшумный пистолет во второго подельника Рябого. Сам Леха сидел, развалясь в глубоком кожаном кресле, которое для его габаритов казалось миниатюрно-маленьким. Челюсть его от неожиданности отвисла, а глаза с недоумением смотрели на дула пистолетов, направленных в его сторону.

— Ну что, псина? Узнал нас? — грозно процедил сквозь зубы Герман, гневно сверкая глазами. — Если бы не был так туп и спрятался куда-нибудь подальше, мы бы все равно тебя нашли, чтобы передать привет от моих погибших друзей. Твоего кентяру Габаева мы нашли на берегу Тихого океана. Там я его и замочил. Теперь твой черед. Но для начала мой брат Бетон, — Герман, опустив пистолет, кивнул на Эдика, — хочет разобраться с тобой без волын. Одолеешь его, может, останешься жив, — с этими словами Герман взял из рук Эдика пистолет и с Феликсом отошел назад.

Бетон сжал огромные кулаки. Лицо Рябого стало пурпурно-красным. Размерами кулаков и общими габаритами тела он не уступал Бетону, а массой даже несколько превосходил его. Но в отличие от мускулистого Эдика, был более рыхлым и объемным.

Феликс с Германом встали чуть поодаль, ожидая боя титанов. В каждой руке Германа было по пистолету. Он знал мощь и искусство своего друга и был уверен в его победе. Но если случится роковое недоразумение и каким-то чудом Рябой одолеет Бетона, то он, Герман, при любом исходе совершит акт возмездия.

С налитыми кровью глазами рывком затравленного зверя Рябой кинулся на противника. Эдик, сделав шаг вперед на опережение, нанес крепкий удар в челюсть. Однако ошалевший от безысходности Рябой тоже умудрился зацепить висок Эдика, но тут же последовал второй удар Бетона, который нанес его левой рукой, а она, поскольку Эдик был левша, была сильнее правой. Этот страшный удар попал Лехе в скулу. Раздался треск сломанной челюсти, но громила Рябой удержался на ногах. Тогда Эдик прямым ударом ноги, именуемым в каратэ «майгери», пробил Рябого в солнечное сплетение. Тот согнулся, а Бетон нанес короткий удар в переносицу, которая хрустнула. Громадина Рябой рухнул на спину. Эдик запрыгнул на него и принялся буквально молотить его сильными ударами. Но Леха был на редкость живуч — отменно здоровый организм. Его лицо превратилось в кровавое месиво. Он хрипел, но продолжал сопротивление.

Терпению Германа пришел конец. Дабы избежать лишнего шума, он оттолкнул Бетона и сразу с обеих рук стал палить в Рябого, разряжая в его дергающееся массивное тело обоймы обоих пистолетов. Патроны уже кончились, но он все продолжал по инерции нажимать на спусковые курки.

Так был приведен в исполнение приговор над последним виновником гибели их друзей. Миссия отмщения и возмездия завершилась.

ГОРОД ВЛЮБЛЕННЫХ

На следующий вечер Герман отправился в оперу. Не то чтобы он был поклонником классической музыки, вернее, он вовсе был от нее далек. Но у человека бывают такие моменты, когда состоянию души соответствует только классическая музыка. Сегодня давалась знаменитая опера Моцарта «Дон Жуан», коей в прошлом столетии и была открыта Венская государственная опера.

Миновав монументальный готический Собор Святого Стефана — своего рода эмблему Вены, он медленно пошел по улице Кернтнерштрассе в сторону Венской оперы. Эта красивая, украшенная огнями и афишами улица и привела Германа к Опере, монументальному зданию в стиле ренессанс. Рассказывают, что два архитектора, некогда построившие ее, покончили жизнь самоубийством, не выдержав насмешек венской публики, не признавшей их архитектурное творение. Но невзирая на эту мрачную историю. Венская опера всемирно известна, и многочисленные поклонники из многих стран стремятся посетить ее.

Удобно расположившись в кресле двенадцатого ряда партера, Герман внимал бессмертной музыке Моцарта Ему хорошо думалось под феерию волшебных звуков. Он думал о Марине. Как она там? Он вспоминал ее, и сердце его наполнялось радостью и безмятежным спокойствием. Невзирая на все проблемы и трудности, он был счастлив, что на его жизненном пути повстречалась эта прекрасная девушка. Ее бескорыстная, преданная любовь покорила Германа. Это нежное существо, несущее в себе романтику, зажигало его, Германа, уже давно забытыми чувствами, — чувствами влюбленного человека. Как бы он хотел видеть ее сейчас.

Но, увы, в ближайшее время ему необходимо побыть в тени. Феликс отправлялся домой в Россию, а они с Эдиком намеревались некоторое время погостить у Гарика Штильмана. А потом он собирался осуществить одну из своих идей, своих фантазий. Но это пока секрет.

Герман думал, и мысли роем кружились в его голове, сплетаясь в волшебном танце со звуками оперы великого классика.

Прошло несколько месяцев. Весна вступила в свою последнюю пору— надвигалось лето. На улице, окутанной благоухающими запахами цветов и солнечным светом, стоял май.

Как прекрасен в эту пору Париж! Недаром в это время года его именуют «городом влюбленных». Любовь царит во всем: в кокетливых выражениях девичьих лиц и в игриво-озорных лицах молодых парней. Возникает буйное и непреодолимое желание петь, плясать и лететь в объятия друг друга.

Весеннее настроение радовало бы Марину, если бы не долгое отсутствие Германа. Последнюю весточку она получила с Феликсом, который еще в начале февраля вернулся в Москву и передал ей письмо и золотой кулончик в форме сердечка. В письме было сказано, что Герман обожает ее и страшно жаждет встречи. Что все свои дела он завершил успешно и все, что задумал, исполнил. Но по веским причинам на некоторое время ему необходимо временно не общаться с ней. Он обещал, что так будет совсем недолго, просил, чтобы она верила ему и ждала.

Она верила и ждала, но столь томительным было ожидание. Боже мой, уже наступил май, а о нем ни слуху ни духу. Ее бедное сердце разрывалось. Разные глупые мысли лезли в голову: может, он забыл ее, может, у него уже другая. Хотя бы один телефонный звонок. Хотя бы маленькая весточка. Но увы.

Еще в начале марта Марина окончательно выздоровела, и о ранении напоминал лишь небольшой шрамик, который умелыми руками косметического хирурга был ловко зашлифован и в глаза не бросался.

Георгия Максимовича выпустили восьмого марта. Для Марины за все ее годы это был самый лучший подарок к Международному женскому дню. Огромные деньги и гвардия толковых адвокатов сделали свое дело. Обвинения с него сняли, но настоятельно рекомендовали покинуть территорию России, что было также и в интересах его здоровья.

Георгий Максимович и Марина уже в середине марта вернулись в Париж.

Марина серьезно готовилась к поступлению в Сорбонну. Изучала массу литературы и занималась с репетиторами. Образование за рубежом отличается от нашего тем, что поступить в высшее учебное заведение, минуя комиссию со всеми вступительными экзаменами, практически невозможно. Взятки за оценки здесь не берут. И в процессе обучения, сдавая сессии и защищая диплом, студент должен надеяться на свои силы и знания. В итоге выпускаются полноценные и грамотные специалисты, а не те бездари и неучи, которые часто оканчивают наши вузы, как говорится, купив образование за барана.

Георгий Максимович проводил большую часть времени за чтением книг и прессы, регулярно доставляемой ему из России. И еще он любил смотреть телевизор, который с помощью спутниковой антенны принимал несколько российских каналов.

По вечерам отец и дочь частенько любили прогуливаться по Парижу. Иногда заходили в бильярдный клуб, чтобы сыграть несколько партий в «американку».

Как-то раз к ним вечером заглянул посыльный и принес письмо-приглашение, в котором говорилось, что Русское общество в Париже приглашает Георгия Максимовича и его дочь Марину на открытие нового развлекательного клуба «Русская звезда». Сообщалось, что это приглашение на две персоны, а вход строго по приглашениям, и гости обязаны быть в вечерних туалетах. Говорилось, что ожидается много знаменитостей — артистов певцов, политиков. Время открытия было назначено на девятнадцать часов вечера в субботу.