Свобода в изгнании. Автобиография Его Святейшества Далай-ламы Тибета. - Тензин Гьяцо

В результате этого бессчетные тысячи моих соотечественников стали пытаться покинуть Тибет. Многие погибли или прямо от рук китайцев, или от ран, недоедания, холода и болезней. Те, кому удалось перейти через границу, были в жалком состоянии. И хотя здесь у них имелась пища и кров, безжалостное индийское солнце стало брать с них немилосердную дань. Было два главных транзитных лагеря, один в Миссамари, недалеко от Тезпура, а другой в Бьюкса-Двар, — бывшем британском лагере для военнопленных, расположенном близ бутанской границы на северо-востоке. Оба этих места расположены гораздо ниже над уровнем моря, чем Массури, который находится на высоте 6 тысяч футов, поэтому жара ничем не смягчалась. Хотя в Тибете летом бывает довольно жарко, но на высоте, к которой привыкли его жители, воздух очень сухой, в то время как на Индийской равнине жара сопровождается высоким уровнем влажности. Для беженцев это было не только непривычным, но зачастую и фатальным. В новой среде распространялись болезни, неизвестные тибетцам. Таким образом, к опасности умереть от ран, полученных при бегстве из Тибета, присоединялась также опасность умереть от теплового удара и таких заболеваний, как туберкулез, который свирепствовал в подобных условиях. Погибли многие.

Тем из нас, кто жил в Массури, посчастливилось гораздо больше, чем нашим соотечественникам. А так как в Бирла Хаусе были установлены вентиляторы, то я, наверное, страдал меньше всех — хотя вентиляторы создавали свои трудности, как обнаружилось. Мы все время оставляли их включенными на ночь, что создавало проблемы с пищеварением. Я вспоминал высказывание одного моего уборщика в Потале: "Зимой холодно, и вы укрываетесь на ночь. А летом тепло, и вы забываете".

В это время я сделал еще одно маленькое открытие, что в жаркую погоду хочется есть фрукты, а когда холодно, такого желания нет.

В тех случаях, когда мне приходилось спускаться в долину в летние месяцы, отчасти я и сам испытывал страдания, вызванные жарой, которым подвергались мои братья по изгнанию. Первый раз это было в июне, когда я поехал в Дели, чтобы встретиться с премьер-министром для обсуждения вопроса о растущем числе беженцев. Их было уже 20 тысяч, и эта цифра возрастала с каждым днем.

Я начал с ходатайства о том, чтобы вновь прибывших переселили куда-нибудь, где климат менее опасен, чем в Тезпуре и Бьюкса-Дваре. Люди прибыли в длинных одеждах и тяжелой обуви, совершенно не имея представления об ожидающей их жаре. Первые несколько тысяч беженцев, вырвавшихся из кровавых рук "освободителей" Тибета, были преимущественно мужчины, многие из Лхасы и прилегающих районов, но позднее стали прибывать целые семьи. Эти в основном из приграничных районов, где китайцы не могли установить абсолютного контроля.

Я выразил Неру свое убеждение в том, что большинство людей умрет, если останутся на прежнем месте. Сначала он проявил некоторые признаки раздражения. Он сказал, что я прошу слишком многого. Мне следует помнить, что Индия — бедная, развивающаяся страна. Но его гуманистические задатки скоро взяли верх. Кашаг уже вел переговоры с индийскими деятелями о плане размещения беженцев в лагерях в северной Индии, и теперь Неру сказал, что будет наблюдать за тем, чтобы размещение беженцев проводилось как можно быстрее. Это позволяло бы им зарабатывать на свое содержание и в то же время жить в более подходящем климате.

Затем он стал говорить о будущем образовании для детей беженцев, столь стремительно загораясь энтузиазмом, что в конце беседы, казалось, считал осуществление этого плана делом своей чести. Он сказал, что поскольку, как он считает, мы останемся гостями Индии в обозримом будущем, наши дети являются нашим наибольшим богатством. Все они должны получить хорошее образование. И для того, чтобы сохранить тибетскую культуру, необходимо иметь специальные тибетские школы. Поэтому должно быть учреждено независимое общество по тибетскому образованию в рамках индийского Министерства образования. Он добавил, что индийское правительство возьмет на себя вес расходы по открытию таких школ. (До настоящего времени оно продолжает финансировать большую часть нашей программы образования).

В конце он предупредил меня, что хотя и очень важно, чтобы дети получали основательные знания нашей собственной истории и культуры, но жизненно необходимо, чтобы они были знакомы с жизнью современного мира. Я искренне согласился с этим. Поэтому, сказал он, было бы разумно употреблять в качестве языка обучения английский, так как "он является международным языком будущего".

После нашей беседы состоялся завтрак, во время которого Неру сообщил, что пригласит доктора Шримали, министра образования. Это дало нам возможность продолжить беседу по этому вопросу. Затем в тот же день премьер-министр сказал мне, что правительство объявит о создании этого Общества сегодня же. Такая оперативность произвела на меня большое впечатление.

В течение всех этих лет народ и правительство Индии дали нам, тибетским беженцам, чрезвычайно много, как в плане финансовой помощи, так и во многих других отношениях — и это несмотря на большие собственные экономические трудности. Сомневаюсь, чтобы какие-либо другие беженцы получали такую же поддержку от своих хозяев. И когда бы тибетцы ни настаивали на том, чтобы попросить дополнительной финансовой помощи, я всегда вспоминаю, что, оказывая ее нам. Индия в то же самое время не может дать сотням и тысячам собственных детей лаже начального образования.

Однако в некотором смысле совершенно справедливо, что Индия должна была прийти к нам на помощь. Так как буддизм пришел в Тибет из Индии, и ее культура оказала на Тибет большое влияние, я не сомневался, что она имеет гораздо большие права на Тибет, чем Китай, влияние которого было незначительно. Я часто сравнивал отношения между Индией и Тибетом с отношениями учителя и ученика. Когда ученик испытывает трудности, долг учителя прийти к нему на помощь.

Щедрость индийского народа подкреплялась щедростью многих иностранных независимых организаций. Их помощь носила главным образом практический характер, особенно в области здравоохранения и образования. Немаловажной была также их помощь в организации мастерских по изготовлению различных изделий ручной работы и других производственных центров, которые дали людям много рабочих мест. Первой из них была ковровая мастерская в Дарджилинге, городке в высокогорной местности на границе с Непалом, известном своим производством чая, и в Далхауси, недалеко от Дхарамсалы. Все это было основано индийским правительством в конце 1959 года. Мастерские послужили образцом для нескольких других таких центров, образованных с помощью зарубежных организаций, некоторые из которых и по сей день продолжают оказывать свою поддержку. Теперь, много лет спустя, все эти организации, принявшие участие в нашей судьбе в начале изгнания, полностью удовлетворены тем прогрессом, которого достигли беженцы под их руководством.