Вторая итерация - Евгений Южин

– Не надо. – Я помялся. – Скажи ей чего-нибудь. Потом.

– Не бзди, дед! Разберусь.

Я всмотрелся. Впервые отчетливо ощутил, что по возрасту мы ведь совсем еще близки. Был бы отличный друг. Я ведь так скучал всю жизнь по тому, с кем можно делиться сокровенным. Не девичьими тайнами или медицинскими анализами, а тем, что не каждый поймет. Тем, что скручивает мозг в трубочку, от разговора о чем болит от нестерпимого напряжения голова. И вот! Нашел.

Ударом ладони потушил экран. Не прощаясь. Стало темно и пусто. Перед самым носом желтела уличным отсветом пустая стена. Какое-то время стоял, не зная, что сделаю в следующий миг, стоял, пока за спиной еле слышно не шевельнулась темнота.

– Нам пора.

14

Странные получились сборы. Вроде опытные люди, знаем, куда попадем. И все равно надеемся на авось. Все затмевает главное – удрать. Сергей, кстати, не объявлялся, и это немного беспокоило. Казалось, отдели от меня Ану, и все наши планы пойдут прахом. Но то ли они на самом деле проспали наш настрой, то ли были уверены в себе. В последнее верить не хотелось – все-таки я здесь почти чужой, плохо ориентируюсь и не знаю их возможностей.

Так или иначе, чувствовали, что предоставлены сами себе. И вместо упаковки шоколадных батончиков занялись первоочередным – надо было проверить, сработает ли дар Храма на двоих? Ведь я еще хорошо помнил тот деревянный звонкий стук биты по полу.

Ану воспринимал отчетливо, хотя и странно – тело супруги переливалось, что-то было ярче, что-то виднелось тенями. Узнать ее через такое восприятие не смог бы – человек, женщина, живая. Черты прятались под искаженными цветами подвижной живой ткани. Случайно помог намокший рукав ее халата. Он отчетливо выделялся, хотя остальная одежда напоминала скорее облако из теней, окружившее живую сердцевину.

Ну да! Точно! Еще в прошлый раз мы обсуждали это с Михаилом. Объект переноса формируется вокруг протонного облака, в качестве основы которого выступали ядра водорода. А этого добра больше всего было в воде. Ну, и в наших телах, ясно дело. Придется мокнуть.

– Ань, у тебя что-нибудь местное с собой есть?

Она пожала плечами, подумала, молча достала такую же карточку, как и та, что мне выдали в изоляторе:

– Дали понять, чтобы носила с собой.

– Оставь, – бросил я и задумался. Такого рода устройств они могли привесить нам сколько угодно. Как проверить? Я сомневался, что даже при тщательном осмотре смогу распознать какую-нибудь нить, вплетенную в ткань, или крохотную иголочку, впившуюся под кожу. Выбора не было – инструмент у меня один, и я вновь нырнул в глубины странной памяти.

Карточка еле виднелась. Попробовал накрыть ее отсвет символом чужого языка – ничего. Тронул другой – бесполезно. Внезапно меня толкнуло, я очнулся и только после этого сообразил – вскрикнула Ана.

Свет мы не включали. Квартира, или, точнее, наш суперсовременный изолятор, погрузилась во мрак. Совсем уж темно, впрочем, не было: отблеск освещенного двора за окнами, неяркие, но многочисленные огоньки панелей, желтая полоска от неплотно прикрытой двери в ванную. Лица Аны я почти не видел – так, темный силуэт, но чувствовал, как она взбудоражена.

– Что случилось?

– Источник, – почти прошептала она.

– Что Источник?

– Я ощутила тебя, как привыкла ощущать Источник. Только очень слабый.

– О как! – Помолчал. – Еще попробуем?

Кажется, она кивнула. Я нырнул, вспомнил нужный символ, накрыл им мерцающую фигуру рядом. Как сквозь сон, вспомнилось – «да»! Это в реальности воскликнула моя скелле. Прежде чем вернуться, успел заметить, как поблек отсвет будущего. Символы жрали вероятности, будущее утекало. Если я хочу удрать, то с экспериментами надо завязывать.

– Ну, чего?

– От тебя сквозило им! Слабо, но отчетливо.

– Ты смогла бы что-нибудь сделать?

– Да нет, конечно. Представь, что ты ждешь ветра, его нет, и вдруг кто прошел рядом. Так – даже не дуновение!

– То есть даже не убить никого. – Я грустно вздохнул.

Она засмеялась:

– Дурачок. Убить даже ты можешь. Это слишком просто. Тем, что от тебя дыхнуло, я полгорода могла бы уложить. Я про серьезное.

– Серьезное? Да мне и этого хватит! Будешь запасным станковым пулеметом.

– Чем? – прозвучало холодно.

– Важным козырем, – пояснил я молчаливой темноте. – Погоди, надо все же до конца проверить. Эти символы что-то делают, только я не могу определить что. У меня запас материи тает, а на что он расходуется, не вижу.

Сосредоточился на карточке и, торопясь, чтобы не потратить лишнего, стал по очереди накрывать ее теми символами, чье действие было неизвестно. Всего-то дюжина загогулин, две, пусть три, понятны, – по остальным быстренько пробегусь.

Повезло. В спешке мог и пропустить. Один из знаков, показалось, слегка притушил и без того слабый силуэт. Решил, что неровно наложил его, сдвинул подальше. Надо помнить, только что у меня все это в памяти ворочалось: «дальше» – значит «в прошлом», «дальше» – значит «напрягись, вспомни». Это не глаз прищурить или в бинокле винт подкрутить – у меня уже голова раскалывалась! Казалось, запутался и сам уже – прошлое. Вспоминаю самого себя!

Карточка блеснула. Слабый отблеск убегающего настоящего трепетал по краям. Еще чуть памяти. Отблеск исчез. Вернул назад – появился. Какой-то слишком ровный, я бы сказал – рукотворный. Только подумал и сразу понял – антенна. Я вижу активную антенну. Уже начинало тошнить, уже нестерпимо болел затылок, но я не отступил, осмотрелся. Ядрен батон! Да тут антенн как клопов! Вынырнул.

– Илия, все в порядке? Ты стонал.

– Чего, серьезно? – я удивленно вгляделся в родной силуэт. – А я не заметил.

– Я заметила. Все в порядке?

– Да. Все отлично! Сейчас чиститься будем.

Был такой фильм в