Никогда не влюбляйся в повесу - Лиз Карлайл

— Стоп! — Ротуэлл предупреждающим жестом вскинул руку. — Проклятие! Подожди минуту…

— Ну уж нет! — крикнула она, поворачиваясь к нему спиной. — Это ты подожди! И не смей больше приходить ко мне после того, как ты где-то пил целый день и развлекался со шлюхами!

Ротуэлл с мрачным видом двинулся к ней.

— Послушай, Камилла, я не…

— Даже не думай врать! — вспыхнула она, повернувшись к нему лицом. — Я даже отсюда чувствую, как от тебя воняет шлюхой!

— Ничего подобного! — отрезал он. — Не можешь ты этого чувствовать!

— И к тому же ты пьян, — бросила она, не желая уступить ни пяди твердой почвы, которую чувствовала под ногами.

— Немного есть, — согласился он.

— Немного?! — возмутилась она. — Человек либо пьян, либо нет. Так вот, ты сейчас пьян как сапожник!

На губах Ротуэлла появилась ухмылка.

— Двойные стандарты, а, Камилла? — процедил он. — Кстати, я был пьян и когда согласился жениться на тебе. Но тогда ты, по-моему, не возражала. Знай я в тот день, что условия сделки включают в себя не только сварливую жену, но и трезвость до конца моих дней, то скорее всего постарался бы избежать этой участи.

Камилла вздрогнула, как от удара. Не сознавая, что делает, она вскинула руку, чтобы дать ему пощечину, но Ротуэлл успел перехватить ее.

Впав в ступор, барон какое-то время ошеломленно разглядывал жену. Потом, стиснув ее руку, рывком привлек ее к себе.

— Боже тебя упаси когда-нибудь сделать это! — проскрипел он. В сумраке спальни этот звук неприятно царапнул слух Камиллы. — Никогда — слышишь? — никогда не пытайся меня ударить, Камилла!

Они стояли так близко, что она могла чувствовать жар его тела… ощущать исходящий от него запах гнева. Но вместо того чтобы испугаться, Камилла внезапно разъярилась.

— Я не боюсь тебя, Ротуэлл, — низким гневным голосом проговорила она. — Ты — всего лишь обычный распутник и грубиян, и я тебя не боюсь!

Он смерил ее взглядом — глаза его превратились в узкие щелки, ноздри раздувались.

— Проклятие, Камилла! — взревел он. — По-моему, ты спутала меня со своим отцом. Так вот, я — не Валиньи, и заруби себе это на носу!

— Неужели? — едко бросила она. — Не вижу большой разницы!

Ротуэлл посмотрел жене в глаза. Да, она была зла на него. Он бросил ее одну — в доме, где все было ей чужим, — трусливо сбежал, чтобы утопить в вине свои собственные проблемы. Гарет был прав… прав во всем. Это было подлостью с его стороны. Тогда чем же он лучше Валиньи?! Проклятие… да ничем, с горечью признался он себе. Ротуэлла обжег стыд.

Не сводя с нее глаз, он начал лихорадочно подыскивать подходящие слова, чувствуя, как гнев его мало-помалу стихает. Камилла выглядела такой одинокой… такой беззащитной.

— Ладно, Камилла, оставим это, — примирительно прошептал он, прижав ее к себе. — Прости. Не нужно, чтобы слуги слышали, как мы ссоримся.

— Почему? — строптиво возразила она. И тут лицо ее сморщилось, словно она собиралась заплакать. — Пусть слышат! Мне все равно!

Ротуэлл нежно погладил ее по голове.

— Не смей! — гневно прошептала она. — Не смей притворяться добрым. Когда ты так ведешь себя, я уже перестаю понимать, какой ты на самом деле!

Он посмотрел на нее с высоты своего роста — и вдруг с ошеломляющей ясностью понял, что же все-таки заставило его вернуться домой. Боже правый! Ротуэлл с трудом проглотил вставший в горле комок.

Приподняв ей пальцем подбородок, он заставил Камиллу посмотреть ему в глаза.

— Послушай, все верно — ты действительно вышла замуж за негодяя. Я ведь и не пытаюсь это отрицать. Прости, если обидел тебя. Мне очень жаль, правда.

— Правда? — фыркнула она. — И что ты рассчитываешь от меня услышать? «Спасибо, что был честен со мной», да?

Ее взгляд обжег его — нет, желание тут было ни при чем, Ротуэлл видел, что Камилла по-прежнему кипит от злости, — и все равно ему казалось, он тонет в глубине ее глаз. Что, погружаясь в их бездонную глубину, он пытается отыскать что-то, названия чему он не знает. Чувствуя, что вот-вот сойдет с ума, Ротуэлл медленно опустил голову и прижался губами к ее губам, почти не сомневаясь, что разъяренная Камилла выцарапает ему глаза. А в следующее мгновение, забыв обо всем, он уже целовал ее.

Камилла попыталась вырваться — упершись ладонями ему в плечи, она яростно отталкивала его. Но ее губы… ее гибкое тело… О, с какой готовностью они откликнулись на его поцелуй! Губы ее подались, и что-то в глубине души Ротуэлла дрогнуло.

Но даже сейчас, когда она с такой пылкостью прильнула к нему, отвечая на его ласки, Ротуэлл не мог не чувствовать, что она в смятении. Все ее тело дрожало, как осенний лист. Когда же она отодвинулась, он заметил, что в глазах Камиллы стоят слезы.

Ротуэлл с нежностью провел рукой по ее густым, спутанным волосам. Она хотела его… Да, пропади все пропадом, она хотела его так же отчаянно, как и он, — только вот саму Камиллу это ничуть не радовало.

Она попыталась отвернуться. Склонившись к ней, Ротуэлл с нежностью провел губами по ее изящной шее.

— Камилла… — прошептал он. — Камилла, прошу тебя. Ты — моя жена…

В ответ она неразборчиво прошептала что-то по-французски. Наверное, снова проклинает себя за слабость, решил он.

— Господи, что ты делаешь со мной, Камилла? — хрипло застонал он. — Ты будто околдовала меня… Я почувствовал это еще в тот день, когда впервые увидел тебя!

Ему показалось… или она на самом деле вздрогнула при этих словах?

— О Боже! — едва слышно прошептала Камилла. Ресницы ее затрепетали. — Ты… ты тоже сводишь меня с ума. Я даже думать не могу, когда ты рядом.

Ротуэлл, расценив эти слова как знак того, что Камилла готова сдаться, впился в ее губы — может, немного грубо, с раскаянием успел подумать он. Но в ответ Камилла, привстав на цыпочки, с не меньшей пылкостью вернула ему поцелуй. Чувствуя, что теряет голову, Ротуэлл припал к ее губам, как умирающий от жажды — к живительному роднику.

Руки Камиллы впились, в его плечи — погладили рельефные бугры мышц, потом неуверенно скользнули ниже, коснулись ягодиц. Этого было достаточно, чтобы из груди Ротуэлла вырвался хриплый стон.

Он начал эту игру хладнокровно и готов был поклясться, что все его хваленое самообладание в тот момент было при нем… Но потом оно вдруг стало неудержимо таять, как сахар в чашке с горячем чаем. Клятва держаться от нее на расстоянии, которую он только утром дал самому себе, была мгновенно забыта. Камилла была, словно лед и пламень в его руках. Тела их сплелись, сердца бились одно возле другого, его возбужденная, горячая плоть вжималась в ее живот. Он хотел ее… хотел безумно. Кровь его вскипела — сейчас он подхватит ее на руки и бросит на постель. И пусть она только попробует сказать «нет»! Он найдет способ убедить ее. Станет ласкать ее до беспамятства, если потребуется.