Купеческая дочь замуж не желает (СИ) - Шах Ольга

День был насыщен и физически и эмоционально, поэтому мы с отцом вскоре разошлись по своим комнатам. Не знаю, чем отец занимался, а я просто сидела в кресле в своей комнате. Вначале общалась со своей розой, она уже стала достаточно большой, можно сказать, совсем взрослой, надо завтра отдать ее садовнику для высадки. Только вот немного ещё магией подкормлю. Мне показалось или нет? Вроде бы бутончики качнулись, соглашаясь с моими мыслями? Теперь я уже ничему не удивляюсь. Даже вот сегодня видела такие нереальные рисунки в деревенской избе, где рисунки, как живые. И неожиданно мелькнула мысль — а с чего я взяла, что я вот одна такая, уникальная? Богиня сказала? А все ли она знает, эта бессмертная! А может, эта девочка читала старые сказки и тоже верит, что были волшебники на свете и себя воображала немного волшебницей? Поэтому у нее такие рисунки!

Мысли опять перескочили на разговор с отцом, на торговлю. Меня опять напрягала эта дорога до столицы. Это и время уходит, а у нас товар с ограниченным сроком хранения, скоро совсем тепло будет. Машин — рефрижераторов здесь не имеется, да и просто холодильников.

Везло другим попаданкам, только попали и раз — кругом артефакты магические, бытовые артефакты… Мысли медленно текли, а я что — то машинально крутила в руках. Опустила взгляд и вздрогнула — я держала в ладони обычный небольшой гладкий камешек — голыш, таких полно на любом каменистом берегу реки или моря. Я что, прихватила его у рыбаков и не помню? Не стала додумывать эту фантастическую идею, но стала присматриваться внимательнее к камню. Галька как галька, о чем я там думала? Об артефакте холода или стазиса.

Ну-ка, ну-ка, а если сосредоточиться на своей непонятной магии. С чем там у нас холод связан? Со снегом, а снег — это твердая вода, вот сейчас призову свою водную магию и посмотрю. Сосредоточилась и уставилась на камешек. Хм, и что я там пытаюсь увидеть? Но постепенно вид камня начал как бы размываться у меня перед глазами и я увидела, как от моих пальцев к камню потянулись голубые ниточки. Вода! Но мне мало воды, мне лёд нужен, холод! Я напряглась, нити стали темно — голубые, потом синие. Теперь весь камень был окутан синими нитями. Но при малейшей попытке повернуть камень все нити соскальзывали с него. Вот если бы камень лежал в этих сетях, как в сетке. Как импортные яблоки в белой сетке, а как ее сделать, сетку эту?

Неожиданно в памяти мелькнуло — я, маленькая ещё, сижу рядом с мамой, и, высунув язык от усердия, пытаюсь повторить за мамой рисунок вязаной крючком салфетки. Точно! Связать крючком! Я представила себе, что держу в пальцах крючок и, подхватывая синие нити, обвязываю ими крючком самым простым вязальным шагом. Устала с непривычки, как лошадь на ипподроме. Зато камень был упакован в сетку из синих нитей, и держалась она плотно.

Посидев немного, чтобы прошла слабость, решила устроить своему «артефакту» полевые испытания. Не стала поднимать горничную по такой ерунде, спустилась сама в кухню, налила себе стакан молока и взяла небольшой кувшин, такой, чтобы в него вошёл этот стакан и пошла к себе. Там поставила инсталляцию из кувшина и стакана с молоком в нем, опустила в кувшин, между стенками кувшина и стаканом, камень и прикрыла все это дело крышкой кувшина. И легла спать. С чувством выполненного долга. Мысленно хихикнула, вспомнив известную пошлость — можно и с долгом спать, если больше не с кем. На этой мысли и уснула.

Глава тридцать третья

Жизнь — это выбор между пассивностью перед ней и активностью ради неё.

В вазе из белого стекла

роза красная цвела

гордо и неторопливо.

Первым делом с утра, конечно, самолёты, то бишь, роза и кувшин. С розой поговорила мысленно, уговаривая ее не капризничать при высадке, не болеть, и что я буду ее каждый день навещать.

С внутренним трепетом достала стакан с молоком. Он был холодным! Сделала глоток, молоко как молоко, холодное, можно даже сказать, ледяное. Поставила стакан вновь в кувшин, закрыла крышкой. Надо проверить длительность действия камня, на сколько хватит такого размера. Сказала Лимке, чтобы не трогала и не убирала никуда этот кувшин, пусть здесь будет. На порядочность Лимы можно рассчитывать.

Только сели завтракать, как вошёл в столовую явно огорченный Димар. Увидев отца, растерялся, извинился. Я пригласила его присесть и сказать, что случилось. А случилось у нас сразу два события. Первое, даже приятное. Приехала повозка от барона Дарти за своим заказом, Димар уже все отгрузил и деньги принял. А вот второе событие не слишком хорошее. Пришел фургон с заказанными досками с лесопилки, вчера привезли брус, все было в порядке. Сегодня доски при приемке осмотрели плотники и сказали, что доски не годятся для строительства — сырые и сплошные сучки в досках, это некондиционный товар. Вот Димар и расстроился.

— Димар, спокойнее! Не отпускай возчиков, грузите доски назад. Мы вскоре едем к барону Дарти, заедем и в Дубовую Рощу. И все выясним.

Лэр Нессир тоже возмутился, собрался было самолично бежать, смотреть злополучные доски, но я отговорила. Доски уже никуда не денутся, а вот блины остынут. Блины отцу понравились, особенно с икрой. Ещё бы! Гурман, папенька, однако! Но завтрак завершили быстро. Потом прошли все вместе на хоздвор, осмотрели злополучный материал. Отец, оказывается, неплохо в них разбирался. Хмыкнул на мое недоумение.

— Маринелла, у меня же свои корабли есть, я часто сам на них хожу с товаром. Бывает, что — то ремонтируется на кораблях, вот и приходится все знать.

Фургон с досками отправили назад, сказав возчикам, что вскоре приедем сами. А пока пошли собираться в поездку в Сады. Пока папенька пошел переодеваться, я заглянула в коптилку.

Хотелось узнать результат нового эксперимента. Несколько купленных в последний раз на ярмарке свиных туш решили приготовить варено — копчеными, то есть вначале сварили со специями, а потом вывесили коптить. Сегодня уже должно быть готово. Да, отдельные копчёные части свиных туш как раз снимали с вешал работники. Разумеется, мы попробовали небольшой кусочек корейки. Ммм…, мясо таяло во рту. Попросив отрубить кусок окорока, я взяла его с собой. Отвезу презентом барону.

Сегодня мои коптильщики должны были коптить кур. Я предупредила их о начале путины. Оказалось, Димар уже все сказал, привел троих человек на разделку рыбы, а бочки уже стоят рядом с коптильней. Я просто не обратила внимания. Вышла из коптилки и сразу увидела идущего в мою сторону управляющего.

— Димар, можно тебя? Я вот что хочу сказать, ты сегодня лучше останься в имении, нам кучера какого дай и все. У тебя и так сейчас приёмка рыбы начнется, работы много. Ещё хотела сказать. Будут разделывать рыбу, все потроха нигде не выбрасывать, все в кухню для животных, сварить и добавлять к корму для птицы и свиней. Коровам и прочим нельзя. Объясни это всем, кто будет с этим работать. И да, работникам, кто желает, продай в счёт жалованья по рыбине. Они большие, на семью хватит.

Димар кивнул, что понял, черкнул что — то в своем блокноте и опять куда — то быстро двинулся.

Дорога до Дубовой Рощи ничем особенным не отличалась, кроме ухабов, но это уже не особенность, а обыденность. У самого поворота на лесопилку догнали фургон со злополучным досками и поехали следом за ним, там и было всего метров пятьсот. Подъехав, сразу позвали мастера лесопилки. Он появился и сказал:

— Какие-то проблемы, лэрина?

Но тут уж я предоставила право папеньке сражаться за обиженную дочурку.

— Так, уважаемый, моя дочь заказала и оплатила у вас фургон досок. И сегодня утром их привезли. Вот это ваше? — отец махнул в сторону фургона.

— Да, все верно, был заказ, его отправили.

Отец, рассердившись, схватил мастера за рукав и потащил его к тем доскам.

— Вы хотите сказать, что это качественный материал? Они сырые! И сучки кругом! Когда доски подсохнут, сучки выпадут и будут доски все в дырку!