Любовь дерзкого мальчишки - Элизабет Вернер

Лев встал с колен; его лицо снова было таким же неподвижным, как и раньше, только вокруг рта появилось выражение горького страдания, какого он, вероятно, не испытывал еще никогда в жизни. Он не произнес ни слова, а лишь молча взял свой плащ, накинул его на плечи и направился к двери. Брат тщетно старался его остановить. Лев отстранил его.

— Оставь меня! Скажи Ванде… нет, не говори ей ничего, она ведь меня не любит! Прощай! — И он выбежал из комнаты.

Вольдемар в течение нескольких минут стоял, совершенно не зная, что предпринять. Наконец он, видимо, принял какое-то решение и быстро прошел в переднюю княгини, где с растерянным лицом стоял дворецкий.

— Павел, — обратился к нему Вольдемар. — Вы немедленно должны последовать за князем Баратовским. Он собирается совершить безумный поступок, который будет стоить ему жизни, если он исполнит его. Он хочет сейчас, днем, перебраться через границу.

— Господи помилуй! — с ужасом воскликнул дворецкий.

— Я не могу удержать его, — продолжал Нордек. — В его теперешнем состоянии он должен быть с кем-нибудь. Я знаю, что вы, несмотря на свои годы, еще хорошо ездите верхом. Сядьте на лошадь! Князь пошел пешком; вы должны догнать его еще по эту сторону границы; вам, вероятно, известно место, где сходятся повстанцы. Боюсь, что оно находится в окрестностях пограничного лесничества.

Павел ничего не ответил; он не смел отвечать утвердительно, но в данную минуту не решился и отрицать правду. Вольдемар понял его молчание.

— И как раз там усиленная охрана, — воскликнул он. — Как моему брату удалось пробраться через границу, я не знаю, во второй раз он сделать этого не сможет. Поспешите за ним, Павел! Пусть спрячется до наступления темноты, если негде, то хоть в доме лесничего; там Фельнер, который ни за что не выдаст Льва. Поспешите!

— Через десять минут я буду готов, — ответил Павел.

Он сдержал слово и десять минут спустя выезжал со двора замка.

Вольдемар, стоявший у окна, облегченно вздохнул.

— Это было единственное, что еще можно было сделать. Быть может, старик все-таки еще нагонит Льва, и тогда самое худшее будет предотвращено.

Однако прошло около пяти часов, а никаких известий все не было. Вольдемар беспокойно ходил взад и вперед по комнате; все еще продолжавшееся отсутствие Павла он заставлял себя считать хорошим знаком. Во всяком случае, старик нагнал Льва и будет теперь с ним, пока тот останется по эту сторону границы. Быть может, они оба укрылись в пограничном лесничестве.

Наконец, уже много времени спустя после полудня, явился управляющий. Он поспешно и без всякого доклада вошел к молодому хозяину.

— Господин Нордек, я попросил бы вас прийти в деревню, ваше присутствие необходимо.

— Что случилось?

— Я просил бы вас прийти, — уклончиво ответил Франк. — Получены известия с границы. У В. действительно произошло решительное сражение.

— А исход? — с крайним напряжением спросил Вольдемар.

— Повстанцы потерпели полное поражение; они отчаянно защищались, но были разбиты. Те, что остались в живых, разбежались по всем направлениям.

— А их начальник, граф Моринский?

Управляющий молча смотрел в пол.

— Он убит?

— Нет, но тяжело ранен и попал в руки врагов.

— Еще и это! — пробормотал Вольдемар.

Сам он всегда был чужим дяде, но Ванда! Он знал, с какой страстной нежностью она была привязана к отцу, и весь содрогнулся, но потом все же овладел собой.

— Откуда у вас эти сведения? Они достоверны? Может быть, это — только слухи?

— Мне сообщил их Павел, — объяснил управляющий, — он у меня…

— У вас? Он известил вас, тогда как я уже несколько часов жду его возвращения? Почему он не явился в замок?

— Он не решается… княгиня или молодая графиня могли бы увидеть его в окно… их надо подготовить. Павел не один.

— Что случилось? Мой брат?..

— Князь Баратовский погиб, — тихо произнес управляющий. — Павел привез его тело…

Вольдемар молчал. Он на несколько секунд прикрыл глаза рукой, но, быстро овладев собой, поспешил в дом управляющего. Там его встретил Павел. Он робко взглянул на молодого хозяина, которого, будучи преданным слугой княгини Баратовской, привык считать врагом; но выражение лица Нордека показало старику, что он видит перед собой только брата своего молодого князя.

— Наша княгиня!.. — простонал он. — Она не переживет этого, графиня Ванда также!..

— Вы не догнали молодого князя? — спросил Вольдемар.

— Догнал, — проговорил Павел срывающимся голосом, — и передал ему ваше предостережение; только он ничего не хотел слушать и рассчитывал, что лесная чаща скроет его. Я просил, на коленях умолял его; это наконец подействовало, и он согласился подождать до вечера. Мы стали раздумывать о том, можно ли будет укрыться в лесничестве, как вдруг повстречали арендатора Янова, его нечего было бояться, так как он из наших. Он рассказал нам, что около В. идет сражение с отрядом Моринского, которое еще не окончилось. Тут молодой князь не захотел больше ничего слушать, у него была только одна мысль: во что бы то ни стало попасть в В., чтобы принять участие в битве. Мы не могли удержать его. Не прошло и получаса, как он ушел, и вдруг раздались выстрелы, сначала два подряд, потом целый десяток сразу…

Старик не мог больше говорить, голос его сорвался, а из глаз полились горькие слезы.

Вольдемар со страхом ждал продолжения.

— Я привез тело, — после паузы сказал старик. — Господин ротмистр, бывший вчера в замке, помог мне выручить его. Только я не смел явиться туда. Мы пока положили его там. — И он указал на соседнюю комнату.

Вольдемар подал Павлу и Франку знак не следовать за ним, вошел один в указанное помещение и подошел к телу брата. Прекрасное лицо князя было холодным и неподвижным, на груди виднелось большое кровавое пятно. Любовь, ненависть, ревность, жажда мести, отчаяние по поводу невольно совершенного им поступка — все, что волновало этого пылкого юношу несколько часов тому назад, теперь прошло и было поглощено ледяным покоем смерти. Только одна черта сохранилась на этом бледном лице, та черта болезненной горечи, которая появилась на нем после того, как мать отказала ему в последнем «прости». Это горе Лев Баратовский унес с собой в могилу, и даже покров смерти не мог скрыть его.

Вольдемар вышел из комнаты в таком же мрачном молчании, как и вошел в нее, но от ожидавших его все же не укрылось, что он сильно любил брата.

— Перенесите покойного в замок! — приказал он. — Я пойду вперед к матери.

Глава 22

Наступила весна, вторая после восстания, которое теперь было полностью подавлено. Мартовские дни прошлого года были роковыми не только для обитателей Вилицы, но и для революционного движения, которое с поражением графа Моринского лишилось своих главных сил. Граф защищался с безумной храбростью отчаяния и сделал все возможное, чтобы как можно дороже продать свою свободу и жизнь. Однако это поражение, хотя еще и не решило участи восстания, явилось для него поворотом к худшему; произошло еще несколько отчаянных схваток, но было уже ясно, что дело повстанцев проиграно, и к концу года пламя мятежа, так грозно вспыхнувшее в его начале, было совершенно потушено.