Молодой Александр - Алекс Роусон

Павсания схватили вскоре после убийства. По словам Диодора, он бежал к лошадям, ожидавшим его у городских ворот, но зацепился ногой за стелющуюся по земле виноградную лозу. Царские копейщики, в том числе друзья Александра – Пердикка и Леоннат, набросились на Павсания, когда тот вскочил на ноги, и пронзили как пойманного вепря[743]. Другая версия, сохранившаяся на обрывках папируса (фрагменты утраченного сочинения об Александре), включает предположение, что Павсания могли взять живым, однако его немедленно казнили, тело прибили к деревянному кресту и выставили на всеобщее обозрение[744]. Цареубийство не было уникальным событием в истории Македонии. По словам античных авторов, от рук своих людей погибло больше царей, чем от рук врага. В мире, где честь, уважение и репутация были основными ценностями общества, даже Филипп не мог избежать самого сильного из человеческих чувств – потребности отомстить за поруганную честь[745]. Весьма красноречив сам момент, выбранный для убийства: одно публичное унижение стало расплатой за другое. Аристотель, который мог быть свидетелем события, писал, что единственным мотивом убийства стала личная обида Павсания, но другие древние авторы свидетельствуют, что ходили слухи и об участии других лиц. В древности теорий заговора было так же много, как и сегодня[746].

Довольно быстро в соучастии в заговоре были обвинены сыновья дворянина Аэропа из Линкестиды, возможно того самого Аэропа, который был сослан Филиппом перед битвой при Херонее[747]. Аррабей и Геромен были арестованы и приговорены к казни у могилы Филиппа[748]. В то время их вина казалась вполне очевидной, но отсутствие ясности в исторических источниках лишает нас возможности уверенно оценить степень их вовлеченности, ведь не исключена и клевета с целью устранить конкурентов. Они могли претендовать на трон, поскольку принадлежали к дальней ветви царской семьи Аргеадов[749]. Одним из самых запутанных моментов стало то, что Александр из Линкестиды, еще один сын Аэропа, был среди обвиняемых, но его помиловали, потому что он первым публично заявил о поддержке нового царя. Многие ученые находили в этом эпизоде свидетельства некоторой напряженности в отношениях между Верхней и Нижней Македонией, недовольства горской знати тем, что приходится подчиняться царю Аргеаду, и, наконец, доказательство их действий через обиженного придворного. То, что Александр, став царем, пощадил своего тезку, можно было рассматривать как необходимую уступку во имя сохранения стабильности между различными группами македонян. Александр из Линкестиды был также зятем Антипатра, и влияние этого ключевого соратника Филиппа могло стать причиной спасения молодого человека[750]. В таких делах принято было убивать также сыновей осужденных на казнь. Один из сыновей Аррабея бежал в Азию и там присоединился к персидским войскам, а другой остался верен Александру, и его пощадили – одним из первых действий Александра в качестве царя стало нарушение установившейся традиции[751]. Это могло быть вызвано нестабильностью ситуации, в которой он оказался. По канату власти идти трудно, каждый шаг нужно делать с осторожностью и с учетом возможных последствий.

Позже говорили, что персидское золото помогло вонзить кинжал под ребра Филиппа, подразумевая, что Великий Царь Дарий III несет ответственность за организацию заговора[752]. Смерть Филиппа фактически свела на нет планы вторжения, и участие персов в убийстве македонского правителя кажется привлекательной, но далеко не бесспорной идеей. Ее мог позднее придумать Александр как повод для оправдания собственной кампании против персов. Вполне закономерно, что античные авторы подозревали также Александра и Олимпиаду. Оглядываясь в прошлое, легко увидеть, что именно они больше всего выиграли от смерти Филиппа.

Плутарх сообщает, что Павсаний обращался к Александру с жалобой на перенесенное унижение и указывал на Аттала, и царевич мог посочувствовать ему. Якобы он ответил строкой из «Медеи» Еврипида: «Жених, царевна и отец, ее вручивший», подразумевая, что не только Филипп, но и Аттал с Клеопатрой-Эвридикой будут убиты[753]. Темные стороны личности Александра – ревность, неуверенность в своей безопасности и безудержное честолюбие – проявились в раннем возрасте. Официальное объяснение убийства также вызывает подозрение, поскольку вина возлагалась, в частности, на Аттала, известного врага Александра. Недавний разрыв царевича с Филиппом и тайное вмешательство в дело Пиксодара тоже свидетельствуют, что Александр был недоволен своим положением. Убийство родственников не редкость в истории македонских династий, однако место убийства, последовавшая за этим неразбериха и тот факт, что Александр опасался за свою жизнь, позволяют предположить, что он, как и сам Филипп, не знал о заговоре. Ни один из его соперников не обвинял Александра в причастности к смерти отца, и их молчание позволяет очистить его.

Сложнее освободить от подозрений в сопричастности Олимпиаду. Плутарх рассказывает, что своими увещеваниями она усилила гнев Павсания и даже подстрекала его к действию. Нечто подобное говорит и Юстин, который считает, что Павсаний был подкуплен Олимпиадой и Александр также знал о заговоре[754]. Неизвестно, где находилась Олимпиада во время убийства Филиппа – в Эпире или в Эгах, но восхождение Александра на престол быстро сделало ее одной из влиятельных фигур при дворе. Версия Юстина полна скандальных подробностей. Он пишет, что Олимпиада увенчала распятое тело Павсания золотым венком, а позже позаботилась о его погребении, воздвигнув гробницу и обеспечив ежегодные приношения в память о нем, и заключает, что «все это было сделано так открыто, словно она боялась, что ее участие в преступлении может оказаться не выставленным на всеобщее обозрение»[755]. Такой рассказ похож на враждебную пропаганду, которая циркулировала после смерти Александра и последовавших за этим войн наследников-диадохов, в которых Олимпиада сыграла важную, но в итоге неудачную роль. Трудно поверить, что она совершала названные Юстином действия, ведь они подорвали бы положение Александра, которое сильно зависело от почитания Филиппа и настроения его друзей. Недостаточно доказательств, чтобы превратить слухи в реальные факты, хотя некоторые подозрения, вероятно, останутся навсегда.

Гораздо надежнее засвидетельствовано то, что предприняла Олимпиада в отношении Клеопатры-Эвридики. В следующем году, когда Александра не было при дворе, она воспользовалась возможностью, чтобы избавиться от своей соперницы. Юстин утверждает, что Олимпиада вынудила Клеопатру-Эвридику покончить жизнь самоубийством, перед этим убив младенца у нее на руках[756]. Другой автор сообщает, что она убила мать и ребенка, протащив их через бронзовую печь, наполненную огнем[757]. Скорее всего, это преувеличения, основанные на стереотипных преданиях о мстительных царицах, но Олимпиада, несомненно, была ответственна за смерть Клеопатры-Эвридики и ее дочери. Античные авторы говорят, что Александр, услышав эту новость, рассердился на мать. Как царская вдова, Клеопатра-Эвридика находилась под его защитой, и ее гибель не слишком хорошо могла сказаться на его новой роли – главы семьи Аргеадов.

Тем временем Аттал оставался в Азии, где под его командованием находилось около 10 тысяч воинов. Он приобрел большую популярность в армии, будучи прост в общении и милостив к своим людям. Там же был и Парменион, преданный Александру, но из-за того, что он находился вдали от царского двора и потому не принес клятву в верности, в его позиции можно было усомниться. Аттал, пока был жив, оставался естественным центром оппозиции, и Александр решил отправить одного из своих друзей, Гекатея, в Азию с отрядом воинов. Им было приказано либо убить Аттала, если представится такая возможность, либо вернуть его живым в Македонию[758]. Его удалось устранить к 334 году до н. э. Та же участь постигла и другого выдающегося и знатного македонянина – Еврилоха. Согласно Юстину, Александр также организовал убийство своего сводного брата Карана, существование которого не зафиксировано в других источниках. Некоторые считают, что он был новорожденным сыном Клеопатры-Эвридики, но ее супружеская жизнь была короткой, и вряд ли она успела родить еще одного младенца после дочери Европы. Если Каран не выдумка, он мог быть незаконнорожденным сыном одной из наложниц Филиппа[759]. Недееспособный сводный брат Александра Арридей не мог претендовать ни на какой властный пост, и его пощадили.

Аминта, племянник Филиппа и двоюродный брат Александра, представлял более реальную угрозу. Плутарх связывает его с братьями-предателями из Линкестиды, заявляя, что, когда Александр стал царем, «вся Македония таила в себе опасность, тяготея к Аминте и сыновьям Аэропа»[760]. Плутарх мог соединить события, разделенные во времени, но не исключено, что царевич Аминта каким-то образом был замешан в заговоре против Филиппа. Его обошли с правом на престол, когда он был