Из ГУЛАГа - в бой - Николай Черушев

В Тихвинской оборонительной операции Кирилл Афанасьевич руководил войсками 4-й армии. Правда, Мерецков принял армию на исходе наступления немцев. Противник наступал на Тихвин силами двух танковых, двух моторизованных и четырех пехотных дивизий, стремясь осуществить глубокий обход Ленинграда, соединиться на р. Свири с финскими войсками и полностью блокировать город. Им противостояли 4-я армия генерал-лейтенанта В. Ф. Яковлева и 52-я отдельная армия генерал-лейтенанта Н. К. Клыкова – всего пять стрелковых и одна кавалерийская дивизии, занимавшие оборону в полосе 130 км на правом берегу р. Волхова – от Киришей до Дубровки. Создать глубокую и прочную оборону не удалось, и немецко-фашистские войска смогли прорваться на стыке армий. 8 ноября они овладели Тихвином, перерезав единственную железную дорогу, столь необходимую для снабжения Ленинграда. Поэтому сложилась чрезвычайно опасная обстановка и необходимо было принимать срочно меры.

Именно в эти дни сменилось руководство 4-й армией – 9 ноября ее командующим стал К. А. Мерецков. А на следующий день началась Тихвинская наступательная операция, в которой принимали участие новгородская группировка Северо-Западного фронта, войска 52-й отдельной и 54-й армий Ленинградского фронта, к которым 19 ноября присоединилась 4-я армия, наносившая главный удар.

Получилось так, что действия новгородской группировки успеха не имели, а 52-я армия с наступлением задержалась. И только войска генерала армии К. А. Мерецкова действовали решительно и смело. Они прорвали вражескую оборону, угрожая единственной коммуникации группировки противника. Вражеским войскам пришлось отступать, и 9 декабря 1941 г. Тихвин был освобожден, а 4-я армия, взаимодействуя с 52-й отдельной армией, захватила несколько плацдармов на левом берегу Волхова. Успех под Тихвином, куда немецкое командование было вынуждено срочно перебросить до пяти дивизий, не только помог осажденному Ленинграду, но и содействовал созданию условий для перехода в контрнаступление под Москвой.

Задача, стоявшая перед новым командующим 4-й армии, была чрезвычайно сложной. Эта сложность состояла в том, что переход в наступление нужно было подготовить в кратчайшие сроки, при этом отражая ожесточенные атаки противника. И эта задача генералом Мерецковым была успешно выполнена. Командарм смело шел на риск, умело маневрировал войсками, создавая необходимое тактическое превосходство над противником. Кропотливая работа командиров всех степеней, штабов и политорганов соединений по формированию стойкости у красноармейцев в обороне и наступательного порыва в наступлении давала свои результаты.

Самыми северными по географическому положению были Волховский и Карельский фронты, которыми К. А. Мерецкову довелось командовать в 1941–1944 гг. (Волховским – с декабря 1941 г. по февраль 1944 г., Карельским – в феврале-ноябре 1944 г.). Волховский фронт он сформировал 17 декабря 1941 г. на основании директивы Ставки ВГКот 11 декабря того же года из войск левого фланга Ленинградского фронта и резервов Ставки в составе 4-й, 26-й, 29-й, 52-й, 59-й и 2-й ударной армий. Перед фронтом стояла задача разгромить противника, оборонявшегося по левому берегу Волхова, в дальнейшем наступать в северо-западном направлении и во взаимодействии с войсками Ленинградского фронта снять блокаду Ленинграда. В январе – апреле 1942 г. войска фронта вели тяжелые бои на любанском направлении.

Одной из труднейших операций, которую пришлось проводить К. А. Мерецкову, была Синявинская операция (август-сентябрь 1942 г.). Цель ее заключалась в прорыве блокады Ленинграда, в соединении с войсками Ленинградского фронта. В самом узком месте расстояние между этими фронтами составляло около двадцати километров. Прорыв намечался осуществить в районе Шлиссельбургско-Синявинского выступа, образовавшегося в результате выхода немецких войск к побережью Ладожского озера в сентябре 1941 г. Оборона противника на этом выступе была сильно укреплена как в инженерном отношении, так и по насыщенности огневыми средствами. Действия немецкой пехоты и других войск поддерживались мощной авиационной группировкой. Войскам фронта в этом наступлении предстояло действовать на местности, почти сплошь заболоченной.

В силу указанных выше причин наступление войск Волховского фронта проходило с самого начала с большим трудом. Прорвав оборону противника, они продвинулись вперед на глубину 7–8 км. И на этом наступление закончилось, т. к. немецкое командование очень оперативно перебросило в этот район свои крупные резервы из Крыма. Гитлеровцы сами нанесли контрудары по советским войскам и нанесли им тяжелое поражение, которое генерал армии переживал очень болезненно.

Безусловно, командующий Мерецков понимал, что наступление войск его фронта не было до конца подготовлено, а потому стопроцентных гарантий успеха тоже не было: недоставало сил и средств, не было танковых соединений для развития успехов (да и как их применять в болотистой местности!), слабо осуществлялись авиационное прикрытие и авиационная поддержка войск, хронически не хватало боеприпасов, авиация противника господствовала в воздухе. У командующего немецкими войсками генерал-фельдмаршала Манштейна в подчинении были хорошо укомплектованные, закаленные в боях и воодушевленные успехами соединения, тогда как генералу К. А. Мерецкову приходилось обороняться и даже наступать, имея наспех сформированные дивизии. На первых порах слабо действовала разведка, плохо было организовано огневое поражение противника.

Но Ленинград был в отчаянном положении, к тому же шли тяжелые бои под Сталинградом, где во многом решалась судьба страны. Поэтому Ставка ВГК требовала ускорить переход в наступление не только Волховского, но и Западного (операция «Марс») фронтов. Их главная задача состояла в том, чтобы своим наступлением оттянуть на себя возможно больше сил противника, сковать их действия на северо-западном направлениях, не давая ему возможности перебрасывать подкрепления немецким войскам на сталинградском направлении.

Несмотря на серьезную неудачу советских войск, Синявинская операция не была бесполезной. Ведь дивизии Манштейна, переброшенные из Крыма и втянутые в боевые действия с войсками Волховского фронта, были предназначены для развития наступления и штурма Ленинграда. Войска генерала Мерецкова отвлекли на себя и сорвали новое наступление на Ленинград. Причем противник и сам понес определенные потери в живой силе и боевой технике.

Несмотря на потрясение, испытанное им в застенках НКВД (НКГБ), Кирилл Афанасьевич не потерял способности к разумному риску и смелым поступкам. Большой смелостью можно назвать и его обращения в Ставку и лично к И. В. Сталину относительно отсрочки или переноса сроков начала некоторых операций. К числу таких операций относилась и Любанская операция, проведенная в январе – апреле 1942 г. силами Волховского фронта и 54-й армии Ленинградского фронта с целью разгромить любанскую группировку противника.

Мерецков неоднократно обращался в Ставку и Генеральный штаб (рабочий орган Ставки) с просьбой отложить начало наступления до полного сосредоточения необходимых сил и средств, до окончательной подготовки войск фронта к этой операции. От попыток настаивать на выполнении своих требований он отказался только после получения личного послания от И. В. Сталина. Вождь при необходимости мог найти нужные слова и дойти до сердца человека:

«Уважаемый Кирилл Афанасьевич! Дело, которое поручено вам, является историческим делом. Освобождение Ленинграда, сами понимаете, – великое дело. Я бы хотел, чтобы предстоящее наступление Волховского фронта не разменивалось на мелкие стычки, вылилось бы в единый мощный удар по врагу. Я не сомневаюсь, что вы постараетесь превратить это наступление именно в единый и общий удар по врагу, опрокидывающий все расчеты немецких захватчиков. Жму руку и желаю вам успеха. И. Сталин»[154].

Не всегда деловые предложения К. А. Мерецкова находили поддержку и понимание в Ставке и лично у Сталина. Например, о включении 54-й армии Ленинградского фронта в состав Волховского фронта. Дело в том, что эта армия, тесно взаимодействуя с войсками Волховского фронта, находилась в отрыве от сил своего Ленинградского фронта, за внешним кольцом немецким войск, блокировавших Ленинград. Поэтому К. А. Мерецков, считая целесообразным включение этой армии к себе во фронт, поставил этот вопрос перед Ставкой.

Однако Ставка прислушалась не к нему, а к командованию Ленинградского фронта, которое в лице командующего генерала М. С. Хозина и члена Военного совета А. А. Жданова (руководителя ленинградских большевиков) решительно воспротивилось такой передаче.

Из воспоминаний К. А. Мерецкова: «…Что из того, что 54-я армия, возражали М. С. Хозин и А. А. Жданов, расположена за внешним кольцом немецких войск, блокировавших Ленинград? Нанося удары по врагу с тыла, говорили они, войска этой армии окажут наибольшую помощь ленинградцам в прорыве блокады. Я пытался возражать. Перед Волховским фронтом ставится задача прорыва блокады города Ленина. Значит, кому бы эта армия ни подчинялась, она будет действовать в одном направлении. А с оперативной точки зрения отрыв ее от Волховского фронта затруднит планирование ударов по врагу и боевое взаимодействие войск. Но Ставка поддержала М. С. Хозина: если для Ленинграда это лучше, пусть будет так. Однако прошло полгода, и Ставка внесла поправку в границы фронтов, передав нам не только 54-ю, но и образованную в январе 1942 года 8-ю армию, находившуюся южнее Ладожского озера. После этого Волховский фронт протянулся на 250 километров, перемалывая бросаемые на Ленинград гитлеровские войска и не давая им соединиться с финляндскими войсками, застрявшими севернее реки Свирь»[155].