Маскарад - Натали Питерс

Когда она на рассвете проснулась, то обнаружила, что в голове у нее прояснилось. Она поднялась на постели и проковыляла к маленькому окну, выходящему на огибающий дом канал. Фоска заметила нечто странное. Однако ей понадобилось не меньше двух минут, чтобы понять, что окно снаружи было забрано в решетку, которой раньше не было. Рама окна была прочно закреплена гвоздями.

Фоску охватила паника, и она перешла на другую сторону комнаты, которая выходила во двор. Ведущие на небольшой балкон длинные – от пола до потолка – двустворчатые французские окна были заперты на замки, а к их открывающимся фрамугам были также прикреплены решетки.

Она с тягостным чувством села на край кровати. Тюрьма. Красивая комната стала тюрьмой. Она встала и попыталась открыть небольшую дверь в гардеробную позади кровати. И та оказалась запертой на ключ. Фоска тянула и дергала за ручку, но открыть ее так и не сумела. У нее опять перехватило дыхание, и она попыталась подавить подымающийся в душе ужас.

«Это абсурдно, смешно. Дурной сон», – решила она. Надо снова лечь в постель. Еще немного поспать, а когда она проснется, убеждала себя Фоска, то обнаружит, что она вновь в Париже, в постели вместе с Рафом. Он будет лежать рядом – надежный и теплый. Он будет медленно и глубоко дышать, а она станет смотреть на него и, возможно, разбудит. Он немного приподнимется и заворчит, так как захочет еще поспать, а она рассмеется и поцелует его. Он обнимет ее и скажет, чтобы лежала спокойно. Она подчинится ему и задремлет, радуясь приятному ощущению тепла его тела и его близости.

Фоска подошла к двери, которая вела в коридор. Но и та, естественно, была заперта на ключ. Она яростно заколотила по ней, а потом приложила ухо и прислушалась. «Почему никто не явился? Где они все? – размышляла она. – Чего хочет Алессандро Лоредан? Свести меня с ума?» Сердце Фоски глухо стучало.

Она вернулась в постель и со всей силы дернула за шнур звонка. Было так тихо, что Фоска смогла услышать перезвон колокольчика, раздавшийся где-то в глубине дома. В таком положении она никогда еще не оказывалась. Обычно повсюду слышались беготня и суматоха слуг. Сейчас – полная тишина. Все спокойно. Раздается лишь ее прерывистое дыхание.

Она попыталась успокоиться и получше все обдумать. Был конец июля или начало августа. Значит, на лето все выехали на виллу Лоредана, расположенную на материке, рассуждала Фоска. Дом в городе закрыли, и в нем не осталось ни одной живой души, кроме нее.

«Лоредан привез меня сюда, чтобы уморить голодом и довести до смерти», – думала она.

Венеция опустела. Дворяне покинули ее, разъехались по деревням, чтобы переждать там период спада воды в каналах и распространяющуюся из них вонь. Они стремились укрыться от жары и скуки, охватывавшей город летом.

Вся жизнь переместилась на материк. Там бушевал вихрь приемов и обедов, маленьких театральных представлений. Кое-кто занимался охотой. Отдыхающие посещали друг друга, ездили верхом, лениво катались на лодках по реке. Под звездным небом устраивались концерты и танцевальные вечера. Банкеты были так многолюдны и обильны, что каждое блюдо подавалось в отдельной комнате. Привлеченные реками бесплатного вина и грудами щедро приготовленной еды, повсюду бродили орды людей – часть из них были друзьями, другие – незнакомцами, немногие – просто паразитами.

В Венеции остались только бедняки. В эти дни свои загородные виллы имели даже буржуа, вынужденные подражать более обеспеченным людям. По опустевшему городу рыскали, как крысы, обедневшие дворяне. Согласно разрешению Совета десяти, они носили маски, стараясь с их помощью скрыть стыд и позор нищеты. В городе осталась лишь беднота. И она – Фоска.

Она уселась на шезлонг напротив холодного камина. Что же теперь делать? Она чувствовала себя больной и очень слабой. Даже для того, чтобы взывать о помощи. Да и в любом случае ее никто не услышал бы. При закрытых окнах в комнате становилось все более душно. На губах и лбу Фоски появились капли пота. Она подумала, что опять приближается приступ тошноты. Она доковыляла до кровати и достала из-под нее ночной горшок, в который ее стошнило ночью. Он был пустым и чистым.

Значит, пока она спала, в комнате кто-то побывал. А следовательно, в доме она не одна. Кто-то следил за тем, в чем она нуждается.

В замке повернулся ключ, и дверь отворилась.

В комнату вошла крупная, грузная женщина. В руках у нее был поднос, прикрытый белоснежной салфеткой. Фоска почуяла запах свежесваренного кофе и булочек. Женщина поставила поднос на небольшой столик около кровати и повернулась, чтобы уйти.

– Подождите! Вернитесь! – громко сказала Фоска. – Пожалуйста, не уходите.

Она бросилась вслед за женщиной и схватила ее за руку. Женщина с удивлением смотрела на нее.

– Кто вы? – требовательно спросила Фоска. – Где Эмилия? Мой муж… мой муж здесь?

Женщина бессмысленно смотрела на нее, потом показала на свои уши и открытый рот и покачала головой. Фоска сообразила, в чем дело. Женщина была глухонемой.

Она вышла из комнаты, плотно прикрыла дверь и заперла ее на ключ. У Фоски возникло дикое желание расхохотаться. Ничего не скажешь: Алессандро Лоредан – гений коварства. Для обслуживания Фоски он разыскал глухонемую.

Ну что же, по крайней мере, он не собирался уморить Фоску голодом. Еда под салфеткой была свежей и издавала приятный аромат. Теплая булочка. Апельсин. Горшочек творога. Запах еды вызвал у Фоски рвоту. Она выпила немного кофе, и ее опять вырвало.

Через час женщина вернулась с кувшином горячей воды и несколькими полотенцами. Она унесла поднос с нетронутой пищей. Фоска вымылась в тазу у умывальника. Вода была для нее подходящей. Она хотела бы вымыть голову, но у нее не было сил сделать это. Даже легкое умывание утомило ее.

Она завершила процедуру, и больше ей делать было нечего. В комнате совсем не было книг – даже Библии, чтение которой могло бы помочь ей задуматься о своих грехах. Не было и принадлежностей для рукоделия. Фоска опять легла в постель и немного поспала.

Ее страж появился в полдень, сразу же после того, как закончился перезвон колоколов. На обед ей подали омлет, фрукты и вино. Фоска жестом дала понять, что она хотела бы вымыть голову, и глухонемая кивнула. Во второй половине дня она принесла еще воды и мыло. Она также принесла чистую ночную сорочку, чистые простыни и графин питьевой воды.

День тянулся медленно. После обеда Фоска почувствовала себя лучше, ее больше не тошнило. Она нервно ходила по комнате в ожидании Лоредана. Фоска не сомневалась, что он придет, дабы позлорадствовать по поводу ее страданий и насладиться ее унижением.