Больше чем страсть - Кэролайн Линден

Конечно, женитьба на Абигайль Уэстон восстановила бы его финансовое благополучие. По слухам, ходившим в городе, за каждой из дочерей Уэстона давали приданое в сорок тысяч фунтов, если не больше. Абигайль права: его удерживает гордость. Он не охотник за приданым и не желает давать основания, чтобы его называли таковым. Если бы только он мог избавиться от долгов! Этого было бы достаточно, чтобы предстать перед мистером Уэстоном с чистой совестью и спокойной душой. Не в его силах заменить изувеченную ногу на здоровую, и даже сорока тысяч фунтов, возможно, не хватит, чтобы полностью восстановить его поместье, но, по крайней мере, он не будет нахлебником.

Немного удачи, и он сможет все наладить. Себастьяну всегда претила мысль, что Абигайль будет смотреть на него и гадать, не повлияли ли на его чувства ее деньги. Он еще не настолько лишился достоинства! Одно дело, если люди будут шептаться за его спиной, что он женился из-за денег, – что, наверное, неизбежно, учитывая имущественное неравенство семьи Уэстон и его самого, – и совсем другое, если Абигайль будет думать так же. Она, по крайней мере, должна знать без тени сомнений, что он женился на ней по любви.

На мгновение шаги Вейна замедлились. Он мог бы сказать ей о своих чувствах сегодня. Новости о дядином наследстве могут подождать, пока он вернется из Бристоля, точно зная, как это отразится на его положении. Собственно, он чуть было не сказал обо всем, когда Абигайль смотрела на него своими сияющими глазами и ждала. Но почему-то… не сказал.

Себастьян тряхнул головой, прогоняя навязчивые мысли, и снова ускорил шаг. Будет лучше, если он расскажет ей о своей любви, когда сможет сопроводить это признание предложением руки и сердца. Признание подождет, пока он вернется, восстановив – даст бог – свою денежную независимость и фамильное достоинство. А потом у него будет все время мира, чтобы заниматься с ней любовью.

Глава 14

После отъезда Себастьяна интерес Абигайль к прогулкам несколько угас. Она по-прежнему гуляла в лесу, но только однажды встретила Бориса. Пес гнался через заросли папоротника за каким-то проворным зверьком, и она даже не удостоилась дружелюбного облизывания руки. Грот тоже потерял свою привлекательность. Хотя Себастьян оставил там ковер и подушки и сказал ей, что она может пользоваться ими, Абигайль знала, что без него это будет совсем не то же самое. А потом погода стала облачной и прохладной, положив конец ее прогулкам.

Благодаря вынужденному затворничеству у Абигайль было полно времени, чтобы заново переживать каждое мгновение их с Себастьяном последней встречи. Она размышляла над каждым его словом, отыскивая скрытые знаки его намерений. Не может быть, чтобы он ничего не имел в виду, решила она. Себастьян скрупулезно честен. Вряд ли мужчина, сказавший, что она сводит его с ума, стал бы дразнить ее, наводя на мысль, будто он собирается сделать ей предложение, если бы это не входило в его планы. Жаль, Себастьян не рассказал ей, что за дело у него в Бристоле, но у Абигайль сложилось впечатление, что он не слишком уверен в его положительном исходе. Возможно, он узнал, что его инвестиции оказались удачными, или получил многообещающее предложение. Понятно, что в обоих случаях распространяться на эту тему было бы преждевременно.

И все же если Себастьян действительно не имеет понятия, насколько результат поездки в Бристоль улучшит его положение – хотя и питает на это большие надежды, как он выразился, попросив поцеловать его на удачу, – разве стал бы он упоминать о разговоре с ее отцом? Абигайль не могла придумать ни единой причины, зачем ему нужно поговорить с ее отцом, кроме одной. Вряд ли Себастьян стал бы упоминать ее отца, если бы сомневался в благополучном окончании дела. Но если поездка не играет решающей роли, тогда почему он просто не сказал, что любит ее, когда она находилась в его объятиях, изнывая от страсти?

Учитывая все эти вопросы, две недели казались Абигайль очень долгим сроком.

Однажды, когда Абигайль сидела с книгой на коленях, созерцая несущиеся по небу облака через стеклянную крышу оранжереи, ее раздумья прервала Пенелопа.

– Я кое-что узнала, что приободрит тебя, Эбби! – объявила она, размахивая свежим выпуском «Пятидесяти способов согрешить».

– Где ты его достала? – ахнула Абигайль, инстинктивно оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться, что их не подслушают слуги или родители.

– Не беспокойся, я позаботилась о том, чтобы закрыть дверь, прежде чем выставлять эту книжонку на твое обозрение, – отозвалась Пенелопа, сморщив нос. – Этот урок я усвоила.

– Но где ты это взяла? – повторила вопрос Абигайль, успокоенная достаточно, чтобы взять брошюру и открыть ее на первой странице. – Ну что, интересно?

Сестра фыркнула:

– Как будто среди этих книг была хоть одна неинтересная! Возможно, не такая увлекательная, как последняя, но не менее безнравственная. Неважно, где я ее взяла. Взгляни на вторую страницу.

На секунду Абигайль углубилась в чтение, затем шокированно ахнула:

– Два любовника сразу?

– Именно. – Пенелопа еще больше понизила голос: – Братья.

– О боже! – Абигайль недоверчиво усмехнулась. – Как будто недостаточно сложно найти даже одного джентльмена, достойного любви.

– Осмелюсь предположить, что у леди Констанс более низкий уровень требований, чем у тебя, Эбби. – Пенелопа склонила голову набок. – От достойного мистера Вейна писем не было?

Абигайль аккуратно закрыла брошюру.

– Нет, но я и не жду. Мы ни о чем таком не договаривались.

– Значит, он не предполагает долго отсутствовать, – заявила Пенелопа. – Он безумно в тебя влюблен!

– С чего ты взяла?

– С того, что его глаза следуют за каждым твоим движением. С того, что он явился к нам с визитом, хотя весь Ричмонд считает его нелюдимым, и покорил мамино сердце, заставив Майло слушаться. И, думаю, ты тоже влюблена в него, потому что кажешься печальной и молчаливой, с тех пор как он уехал. – Пенелопа постучала пальцем по губам. – Хотя, если подумать, ты выглядела так еще до того, как мама получила от него записку, где он извинялся, что он не сможет принять участие в прогулке на яхте. Ты что, встретилась с ним во время одной из своих одиноких прогулок по лесу?

Абигайль прикусила губу, размышляя над тем, что сказать сестре. Вопросы без ответа лежали тяжким бременем на ее сознании, но Пенелопа не всегда была самой надежной наперсницей.

– Да. Он сказал мне, что уезжает.

– Ага! – Глаза сестры заблестели. – И куда же он уехал?

– В Бристоль, не знаю почему, – поспешила добавить Абигайль, предупредив любопытство сестры. – По его словам, недели на две.