Двойник. Арка 2. Том 1 - Дмитрий Янтарный

Совершив все положенные водные процедуры, я в первую очередь отправился с орком, таисианом и драконом к капитану стражи для того, чтобы выправить им бумаги, позволяющие беспрепятственно ходить по городу. А то прицепятся к ним стражники, и доказывай потом, что ты не верблюд. Компания-то, как ни крути, довольно разношёрстная и обречена привлекать нежелательное внимание.

Долго капитана уламывать не пришлось. Видно, после вчерашнего инцидента я теперь навсегда стану его ночным кошмаром. Впрочем, сейчас меня это не волновало. Дождавшись, пока все трое получат официальный документ, держатель которого получал право беспрепятственно посещать все общественные места города, мы отправились в столовую, предварительно выспросив дорогу у одного из служек. Наскоро перекусив, троица поспешила убраться из дворца: очевидно, все они неуютно чувствовали себя в людском муравейнике и им хотелось оказаться в месте, где они не привлекали бы столько внимания.

Я же, покончив с трапезой, не спеша отправился наверх. Чутьё подсказывало мне, что девушки сейчас наводят марафет по высшей категории, и беспокоить их сейчас было бы верхом неблагоразумия. Поэтому я решил просто бесцельно побродить по замку и полюбоваться его красотами. На крайний случай, если я вдруг им понадоблюсь, Маша сама меня найдёт.

Вам может показаться это странным, но я небольшой знаток искусства. Да, мой дар позволял мне мгновенно получить всю информацию о любом объекте искусства, но как-то меня оно не цепляло. Сейчас же, когда у меня появилось время, появился и интерес: картины, хотя и не отличались большой оригинальностью — исполненные чувства собственного достоинства предшественники Аскольда второго и разнообразные пейзажи — были, однако, выполнены до мельчайших деталей. И определённо стоили того, чтобы потратить на них время и внимание.

Я прослонялся по замку около двух часов. Моё воображение отказывалось представлять, каким образом я должен буду заявить Совету о цене своей помощи? Неужели в самый разгар бала полупьяные советники встанут в круг и спросят меня, чего же я хочу за свои услуги? Представив такую ситуацию, я невольно рассмеялся.

Внезапно, за следующим поворотом я услышал доносящийся из ближайшего кабинета такой знакомый и такой родной голос…

— Да сколько можно возиться? Я прошу аудиенции у Совета вот уже два месяца, а эти бюрократы даже палец о палец не ударили.

— Видите ли, ваша Светлость, в данный момент Совету правда некогда, — терпеливо отвечал другой голос, — устраивается бал, поскольку Столицу посетил очень, очень важный гость…

— Да мне плевать, кто там пришёл — продолжал возмущаться голос, который я, услышав в самый первый раз, окрестил пением флейты, — я слышу эти отговорки, наверное, уже пятидесятый раз!

— Миледи, мне, правда, очень жаль…

— Проваливай отсюда!

Несколько секунд спустя дверь распахнулась, и из неё выскочил человек в синей ливрее. Быстро и аккуратно прикрыв дверь, он поправил своё одеяние и гордо прошагал мимо меня в сторону королевской приёмной.

Я осторожно вошёл в кабинет, незаметно проскользнув в дверь, которую спешивший слуга оставил слегка приоткрытой. Пространство было прекрасно освещено. Посреди кабинета стоял большой ореховый стол. Перед ним два небольших мягких кресла. Стул за столом был отодвинут, и его хозяйка, чья копна волос цвета вороного крыла спадала на плечи, ничего не замечая, стояла у окна.

— Дэмиен, где же ты? — прошептала она, горестно вздыхая.

— Ближе, чем ты думаешь, — негромко ответил я, сдерживая слёзы и делая к ней шаг.

Она резко обернулась. Странно. В прошлый раз я ни разу не видел её в платье. Всегда, везде она была в своем излюбленном охотничьем костюме. Но сейчас на ней было прекрасное пурпурное платье, которое просто потрясающе дополняло ее слегка синеватую кожу и восхитительные иссиня-темные волосы.

— Когда храм был разрушен, — шептала она, шагая ко мне и, казалось, не веря своим глазам, — все тут же бросились тебя искать. И каждый раз, когда кто-то поднимал особо камень, моё сердце сжималось, потому что я боялась, что под ним будет твоё бездыханное тело. И когда руины полностью разобрали, — шептала она, подходя ко мне и заключая в объятия, — сердце моё наполнили две великие силы. И сила радости от того, что тебе удалось исполнить свою судьбу, не уменьшала моей печали от того, что я потеряла тебя навсегда. Я жестоко заплатила за четыре сотни лет равнодушия, которые жила до тебя, никого не подпуская и никого не любя. Я едва не сошла с ума от неизвестности, — она не скрывала слёз, прижавшись ко мне изо всех сил, — и лишь крошечная надежда, что ты жив и с тобой все хорошо, спасла меня от безумия. И вот ты здесь, со мной. Прошу тебя, пообещай мне… Пообещай, что никогда больше не оставишь меня.

— Когда я вернулся домой, — ответил я, гладя её по волосам и потихоньку принимая человеческий облик, — то меня ждало еще одно испытание. Я справился, и хотя мне пришлось приказать себе забыть тебя, я не смог. Так и не смог сблизиться с кем-то. Потому что каждый раз я видел твоё лицо. Потому что каждый раз я вспоминал твои касания. Потому что ты была единственной, кого мне хотелось обнимать, целовать, чувствовать… Мне больше никто не был нужен. И теперь, когда мы снова вместе, любовь моя проснулась, как и дремавшая в моем мире магия. И я тебе обещаю: я сделаю всё, чтобы мы больше не расставались.

Все было сказано. Она схватила мое лицо и впилась своими губами в мои, и я жадно ответил на ее поцелуй. Невероятно долгий, жаркий, опьяняющий. Я уже не мог сдерживаться, да это было и не нужно.

— Там… — шептала она возбуждённо, — там я сплю, — указала она на маленькую дверцу слева, — там есть кровать… и дверь можно запереть.

Ни на миг не отрываясь друг от друга, мы с трудом нашарили эту чёртову дверь и еще целую минуту пытались её закрыть, чтобы никто нас не беспокоил. Святые небеса… целый год я запрещал себе думать об этом, вспоминать это, но сейчас моё терпение было вознаграждено десятикратно…