Яд Фаберже - Анна Данилова

На маленьком столике, рядом с корзинкой, в которую Мардж собирала требующее штопки белье, примостилась кожаная потертая сумка Джейн. Возле нее лежала круглая металлическая точилка с кучкой карандашного серпантина. Эдит, не мешкая, подошла к столу, открыла сумку и извлекла на свет толстый блокнот. Раскрыла его и увидела сделанный оранжевым карандашом, тем самым, оранжевые очистки которого лежали рядом, рисунок. Девушка с оранжевыми волосами лежит на траве, среди цветов, а рядом с ней… лопата. Джейн Вули оказалась плохой художницей, но тем не менее тот, кому предназначался этот рисунок, без труда бы определил, где, в каком именно уголке сада, лежат девушка и лопата.

Эдит успела вернуть блокнот на место и даже захлопнуть сумку за мгновение до того, как в кухне появилась сама Джейн. Бросив быстрый взгляд на Эдит, Джейн, видимо, удивившись ее присутствию на кухне, взяла свою сумку и, что-то пробормотав себе под нос, пошла с ней из кухни.

– Джейн, это вы чинили карандаш и оставили здесь мусор? – строгим тоном спросила Эдит.

– Нет… – Видно было, как растерялась Джейн, и лицо ее при этом покрылось красными пятнами. – Это Мардж. Ей надо было записать рецепт пирога, вот она и попросила у меня карандаш, а он оказался сломан… Но я сейчас приберу…

И Джейн быстрым движением смахнула стружки в ладонь и отнесла в мусорную корзину. Вернулась Мардж и поставила вариться яйца.

Эдит, зная доброе отношение Вудза к своей кухарке, не видящего ничего дурного в том, что ее время от времени навещает подружка Джейн Вули, помогающая в эти свои приезды Фреду по саду, не посмела отчитать Мардж за то, что в доме толкутся чужие люди. Она знала, что последует за этим: Мардж обязательно пожалуется Вудзу, и будет неприятный разговор. Поэтому ей, пока еще не успевшей стать миссис Вудз, не оставалось ничего другого, как смириться с присутствием в Гринвуде Джейн, отчего-то раздражавшей ее по поводу и без повода. Но сейчас, когда она увидела в ее сумке рисунок, смысл которого прекрасно поняла, ее отношение к Джейн Вули переросло в страх. Еще один человек, помимо Мура, стал источником ее волнения. И теперь Джейн Вули была обречена. Этот рисунок стал ее смертным приговором. Вот до чего доводит старушечье любопытство. Значит, в тот вечер в саду, где Эдит пыталась унять разбушевавшуюся пьяную Мэй, и когда на дорожке так некстати появился Арчи, помимо их троих, был еще один свидетель, Джейн Вули; ее не должно было быть там в тот день, в тот вечер, потому что ее место к тому времени уже занял ее сын, Фред, которого Эдит отпустила пораньше домой и даже дала ему денег на дорогу до Лондона.

Эдит, дожидаясь, пока сварятся яйца, наблюдала, как Мардж очищает от кожицы копченую селедку, как нарезает ее ломтиками, как ставит на стол перед Эдит фарфоровую масленку с маслом, как режет темный ноздреватый хлеб, как заваривает китайский чай, от которого по всей кухне распространяется аромат жасмина. А что в это время делает Джейн?

– Что-то жарко у тебя здесь, – сказала Эдит, распахивая теплый длинный халат. – Пойду переоденусь. Да и Арчи встречать в таком виде неприлично.

Она вышла из кухни, поднялась к себе, надела джемпер, брюки и ботинки на толстой подошве. Затем вышла на террасу и посмотрела в сторону мокнущего под дождем сада…

Глава 9

Утром я так и не смогла вспомнить, на самом ли деле Арчи спрашивал меня про Ниночку или же мне это все приснилось. Слишком уж много выпила я в тот вечер. Да и нервы были ни к черту.

Вставать не хотелось. Голова хоть и не болела, но казалась звонким, пустым и очень тонким колоколом. Меня подташнивало, и я в который раз уже спрашивала себя, не беременна ли я от Мура. Но в ванной я испытала необыкновенное счастье – оказывается, сильнейший нервный стресс вызвал задержку. И хотя теперь мне пару дней предстояло провести в постели, поскольку я тяжело переносила эти дни, я все же была на седьмом небе от счастья, что не ношу в себе ребенка убийцы.

За окном накрапывал дождь, и я, мечтая, чтобы сегодня про меня вообще забыли и не приглашали ни к завтраку, ни к ужину, снова забралась в пижаме в постель и укрылась одеялом. Одной проблемой меньше, подумала я про себя. И почти в ту же минуту в дверь мою постучали. Я крикнула: входите!

Это был Арчи. Он был бледнее обычного.

– Лора, я бы хотел, чтобы ты сегодня не выходила из своей комнаты, – сказал он взволнованным голосом, стараясь не глядеть мне в глаза. – Мардж сейчас принесет тебе завтрак.

– Что случилось?

– К тебе это не имеет никакого отношения… Совершенно никакого. Как ты себя чувствуешь? Мне показалось, что вчера ты сильно нервничала и слегка перебрала…

Я покраснела.

– Так ты мне обещаешь это? – Теперь уже он смотрел на меня в упор.

Разве могла я ему признаться в том, что только что мечтала об этом – остаться на весь день в постели.

– Да, конечно. Но вы так и не скажете, что произошло?

– Позже… – уклонился он от прямого ответа. – Позже я тебе все объясню.

– Эдит? Это связано с ней? Вернее, с ее отношением ко мне? – вдруг догадалась я, потому что не видела другой причины, по которой я не могла бы покинуть пределы своей комнаты.

– Да, правильно, это из-за Эдит. Ты умная девочка. Пожалуйста, постарайся сидеть как мышка.

– Но с Мардж-то мне можно разговаривать?

– Да, конечно. Главное, чтобы Эдит не слышала, что ты в доме…

Все это было очень странно. Я, откинувшись на подушки, еще выше натянула одеяло, почти до самого носа. Арчи ушел, и в комнате снова стало тихо, хотя и тревожно. Я хотела было вскочить с постели и броситься к окну, чтобы посмотреть, на месте ли машина Эдит, как вдруг Арчи вернулся:

– Да, забыл сказать: постарайся не подходить к окну. Сейчас придет Мардж, она сдвинет шторы, они плотные, тяжелые, и тогда ты сможешь зажечь свет.

Неужели Эдит настолько ненавидит меня, что Арчи вынужден был сказать ей, будто меня нет дома… Но почему он так боится ее? И с какой стати он так ей угождает? А что, если бы я была его настоящей дочерью? Какую власть имеет над ним Эдит? И что вообще происходит?

Возмущению моему не было предела. Но приход Мардж удивил меня еще больше. Случилось что-то страшное, поняла я, едва только увидела ее лицо. Обычно румяное, свежее, этим утром оно было мертвенно-бледным, словно припорошенным серой пылью.

– Мардж, что случилось? Что с Эдит? Почему она так ненавидит меня? Я, конечно, посижу в комнате, но ведь это же ненормально…

При слове «Эдит» Мардж посмотрела на меня с недоумением.

– Эдит? – переспросила она меня удивленно.

– Арчи сказал мне, чтобы я не выходила из комнаты… – объясняла я ей на пальцах. – Эдит (я сделала из пальцев козу и направила острые рога-пальцы себе в горло) не любит меня, ненавидит… Но почему Арчи слушается во всем Эдит?

И тут Мардж сделала мне знак, который расшифровать иначе как «мне велено молчать» было невозможно. Она несколько секунд подержала указательный палец на своих плотно сжатых губах, словно извиняясь за то, что не может мне сказать правду. Но когда через пару минут, во время которых Мардж накрывала на стол, за окнами послышался шум подъезжающих машин, я, разумеется забыв наставления Арчи, кинулась к окну. Мардж подошла следом. Я повернулась и увидела рядом с собой ее лицо с катящимися по пухлым, но бледным щекам крупными слезами.

Слева от террасы открывался вид на площадку, где обычно ставили машины. Три черные машины, которые я здесь никогда не видела, визгом тормозов наделали в Гринвуде много шума. Из них показались люди в форме, и я поняла, что это полиция.

– Полиция… Мардж… Что случилось?

Но Мардж, давясь слезами, так ничего и не ответив мне, выбежала из комнаты. Я ничего уже не понимала. Но разве могла я, находясь в той ситуации, в которую меня загнал Мур, оставаться безучастной и строго исполнять указания Вудза, когда в Гринвуде появились полицейские? По чью душу они пришли? Что случилось? Может, Эдит из ревности рассказала Арчи, кто я такая на самом деле? И нагрянувшая в Гринвуд полиция – дело ее рук? Значит, через пару минут они будут в моей комнате, а я все еще в постели?

Не помню, как я натягивала на себя брюки и свитер. Выбежав из комнаты в коридор, я бросилась прочь от раздававшихся из левого крыла дома голосов, спустилась вниз и кинулась в подвал, откуда, как я знала, был выход в сад через бойлерную. Я бежала, не оглядываясь, через весь сад. Один раз я, поскользнувшись на мокрой траве, упала и сильно ударилась коленкой, но быстро поднялась и углубилась в заросли папоротника. Там, пригнувшись, я замерла, пытаясь разглядеть сквозь ветви и листья все то, что происходило на площадке перед домом. Арчи встретил полицейских на террасе, и я видела, как любезно он пригласил их пройти в дом. Один из них держал в руках длинный шест. Какое-то время на площадке не было ни души. Мне было страшно неудобно сидеть в зарослях, тем более, что у меня так некстати разболелась поясница. Я поменяла положение тела, но боль в пояснице все равно не проходила. Дождь то затихал, то принимался снова. Волосы мои намокли, и холодные струи стали затекать за ворот. Более нелепой ситуации было трудно себе представить. Хотя, с другой стороны, рассуждала я, лучше уж оказаться в английской полиции и попытаться им все объяснить, чем терпеть над собой издевательства Мура. Сейчас, когда я поняла, что не беременна, мне стало как-то легче думать об этом. К тому же я рассчитывала на поддержку Вудза, который, как мне казалось, был не способен причинить мне вреда уже хотя бы по той причине, что я сильно походила на Мэй… Хотя откуда мне было знать, как они расстались – Арчи и Мэй. А вдруг они расстались врагами, и все это время Арчи лишь терпел мое присутствие, а сам вынашивал в голове какой-нибудь план, направленный против меня все по той же причине, что я похожа на Мэй. Я не знала, что и думать. Полиция. Ведь если предположить, что они пришли по мою душу, тогда почему же не ищут меня в саду? Пусть даже Арчи сказал им, что никакой Лоры Захаровой он не знает и вообще впервые слышит это имя, но почему полицейские должны ему поверить? Разве что из уважения к такому достойному и богатому человеку. И все же… Зачем они приехали?