Нехорошее место - Дин Кунц

– Нам повезло, – сообщила она. – Внизу две двери. Одна – в коридор, по нему можно выбраться на улицу, не выходя в вестибюль. Очень удачно: в вестибюле того и гляди нарвешься на охрану. Хотя Фрэнка уже никто не ищет, все же лучше не лезть на рожон. Зато вторая дверь ведет прямо в гараж, как раз туда, где стоит наша машина. Ну как, Фрэнк, оклемался?

– Скоро.., скоро откроется второе дыхание, – прохрипел Фрэнк, но уже не так надсадно.

– Погляди-ка, – Бобби ткнул пальцем в клочок ткани на синем свитере.

Джулия воззрилась на заплату. И тут Бобби осенила догадка. Он выпустил руку Фрэнка, нагнулся и принялся разглядывать его брюки. Вот они, хлопчатобумажные нитки из свитера: вотканы в материю. Но не в одном месте, а в трех разных местах – все возле отворота на правой брючине. Бобби сразу определил – тут и точных расчетов не требуется, – что на эту штопку ушло ровно столько синих ниток, сколько недостает у свитера.

– Что-нибудь не так? – забеспокоился Фрэнк. Бобби не ответил. Он натянул широкую брючину, чтобы получше рассмотреть три синих пятна. Нет, слово “штопка” здесь не подходит: нитки так искусно вотканы в материю, что на ручную работу не похоже. Джулия присела рядом и напомнила:

– Сперва надо отвезти Фрэнка в агентство.

– Верно, – согласился Бобби и, указав на синие нитки, добавил:

– Странная штука, правда? Странная и.., и, по-моему, существенная.

– Что-нибудь не так? – повторил Фрэнк.

– Где ты достал эту одежду?

– Не.., не знаю...

Джулия указала на белый спортивный носок на правой ноге Фрэнка. Бобби сразу понял, что ее заинтересовало: несколько синих ниток точно такого же оттенка, что и свитер. Они не пристали к носку. Они были вотканы в него.

И тут он обратил внимание на левый ботинок Фрэнка. На носке темно-коричневого туристского ботинка виднелось несколько белых линий. Приглядевшись, Бобби обнаружил, что это грубые нитки – точь-в-точь из таких связаны спортивные носки Фрэнка. Бобби поковырял их ногтем. Нитки были как бы впрессованы в кожу.

Итак, синие нитки из свитера оказались вотканы в брючину и носок, а нитки из носка впаялись в кожу ботинка на другой ноге.

– Что-нибудь не так? – снова спросил Фрэнк уже с нескрываемой тревогой.

Бобби боялся поднять на него глаза. А ну как выяснится, что полоски кожи с ботинка переместились на лицо Фрэнка, а кожа с лица, место которой они заняли, как по волшебству, вплелась в вязаный свитер?

Бобби выпрямился и, сделав над собой усилие, взглянул на Фрэнка.

Нет, лицо не пострадало. Все те же темные мешки под глазами, та же смертельная бледность – только на скулах играет румянец. Испуганный и растерянный взгляд. Вид, что и говорить, изможденный, но лицо в полном порядке. Никаких украшений из ботиночной кожи. Никаких вставок цвета хаки на губах, а из-под век не торчат обрывки синих ниток, пластмассовые наконечники от шнурков или обломки пуговиц.

Мысленно кляня свое необузданное воображение, Бобби похлопал Фрэнка по плечу.

– Не волнуйся. Ничего страшного. Потом разберемся. Пошли. Надо отсюда сматываться.

Глава 38

Окутанный тьмой, завороженный ароматом материнских духов, укрытый тем же одеялом, которое некогда согревало мать и с тех пор сохраняется как святыня, Золт спал беспокойным сном, поминутно вздрагивая и просыпаясь, хотя никакие кошмары его как будто не мучили. Мыслями он то и дело возвращался к нынешнему происшествию в каньоне, когда во время охоты он ощутил прикосновение невидимой руки. Ничего подобного с ним еще не случалось. Золт и сейчас никак не мог успокоиться и, просыпаясь, снова и снова ломал голову: к худу это или к добру?

Уж не светлый ли призрак матери пролетел над ним? Нет-нет, если бы и впрямь раздвинулась завеса, разделяющая два мира, и мать предстала перед Золтом, он непременно узнал бы ее – узнал по тому неповторимому веянию любви, тепла и сострадания, которое от нее исходило. Узнал бы, и рухнул на колени под тяжестью призрачной руки, и зарыдал от восторга.

А может, это его непостижимые сестрички открыли в себе новые сверхчувственные способности и зачем-то обратили их на Золта? Ведь подчиняют же они себе волю кошек, да и прочие малые твари им повинуются.

Ничего удивительного, если они научились проникать и в человеческое сознание. В таком случае дело плохо: эти бледные особы с холодными глазами заберут над ним власть. Порой сестры напоминали Золту змей-альбиносов – гибкие, безмолвные, всегда настороже, и разобраться, что ими движет, не легче, чем постичь повадки пресмыкающихся. Пусть даже им не удастся превратить его в покорное орудие, но как подумаешь, что кто-то может хозяйничать в твоем сознании, так мороз по коже.

Однако при следующем пробуждении Золт отогнал эту мысль. Если бы Лилли и Вербена на самом деле умели управлять его сознанием, они бы уже давно помыкали братом так же, как своими кошками. Какие унизительные, непристойные поступки они заставили бы его совершать! Это Золт пренебрегает плотскими утехами, а сестры, будь их воля, только и делали бы, что нарушали священнейшие заповеди Господни.

И зачем это мать так настаивала, чтобы он оберегал сестер и заботился о них? Как она вообще могла их любить? Скорее всего в ней говорило сочувствие к своим заблудшим чадам – лишнее свидетельство ее благочестия. Да, она умела понять и простить, и это всепрощение изливалось на близких, как чистая прохладная вода из артезианского колодца.

Золт уснул, но скоро опять пробудился и, повернувшись на бок, увидел, что между гардинами пробивается слабый утренний свет.

А может, тогда, в каньоне, он ощутил присутствие Фрэнка? Сомнительно. Обладай Фрэнк телепатическими способностями, он бы давным-давно пустил их в ход, чтобы уничтожить Золта. В этом смысле Фрэнк уступает сестрам, не говоря уж о Золте.

Так кто же это дважды подступал к Золту в каньоне и упорно ломился в его сознание? Кто произносил бессвязные слова, которые отдавались у него в мозгу? “Кто.., где.., что.., зачем.., кто.., где.., что.., зачем?"

Когда это произошло, Золт попытался усилием воли удержать дерзкого чужака, но тот отпрянул и, как ни старался Золт направить часть своего сознания за ним вдогонку, мысленное преследование ему никак не давалось. Ничего, научится.

Пусть только незваный гость попробует снова появиться: Золт выпрядет из своего сознания нить, набросит на него и проследит, куда она потянется. За двадцать девять лет он встречал только двух человек, обладающих необычными психическими способностями, – это его сестры. Если на свете есть еще один такой человек, Золт обязательно должен узнать, кто это. Обладатель этого дара – не отпрыск их благочестивой матери, а значит, он соперник, враг.