Люди как боги (сборник) - Сергей Снегов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я не шучу, Мери. Ничего я так в жизни не хотел, как того, чтоб вы полетели со мной! Что вас держит на Земле? Вам будет хорошо, обещаю! А на Плутоне вы возьмете все, что вам нужно в дальнюю дорогу.
Она колебалась. На глазах у нее опять появились слезы.
– Удивляюсь вам, – сказала она. – Вы, кажется, задумались над тем, что мне хорошо и что плохо. До сих пор вы больше думали о себе.
– Это потому, что до сих пор я чаще бывал с собою, чем с другими, Мери. К тому же мужчины эгоистичней женщин – так написано в древних книгах. Но теперь все это изменится.
– Вы решили покончить со своим мужским эгоизмом?
– Наоборот, стремлюсь ублажить его. Оставить вас на Земле – и потом не знать покоя ни днем ни ночью: что с вами, не влюбились ли в кого, все ли с вами в порядке? В тысячу раз спокойнее, если вы рядом: смотри в глаза сколько хочешь, говори когда хочешь, беги исполняй желания, с наслаждением слушай, как тебя ежедневно, ежечасно, ежеминутно пробирают!.. Я слишком большой эгоист, чтоб упустить свое счастье.
– У вас странный эгоизм, Эли.
– Какой есть. Идемте, Мери, остались считаные минуты…
Она сделала шаг к звездолету и остановилась. Ее широкие брови грозно нахмурились.
– Но предупреждаю, Эли: вашу прекрасную змею…
Я весело прервал ее:
– Она будет и вашей. Вы с Фиолой рождены быть подругами. Идемте, Мери, идемте!
Она все же колебалась. Она шла и останавливалась. Я ласково подталкивал ее. У планетолета она повернулась ко мне. Она была очень бледна.
– Эли, разве это серьезно? – сказала она, чуть не плача. – Вы сами понимаете, что делаете? Павел утверждает, что вы способны на самые безрассудные поступки. Вы сейчас…
– Павел правильно говорит, – прервал я ее. – Павел отлично меня знает. И вообще он все в мире знает. Но какое отношение его удивительные знания имеют к нам? Немного безрассудства – единственное, что нам требуется, чтобы быть вполне разумными.
Я ввел Мери в свою каюту. Она села на диван и радостно засмеялась.
– Эли! Знаете, в каком своем постоянном желании я хочу вам признаться?
– Знаю. Вы хотели, чтобы мы вдвоем куда-нибудь улетели. Это было и моим желанием, Мери!
Вторжение в Персей
Часть первая
В звездных теснинах
Вестник беззвучный восстал и войну многозвучную будит.С башенной брови, о Кирн, вспыхнул дозорный костер…Что же, мужайся! Взнуздать торопись ветровеющих коней!Грудью о грудь на коне встретить хочу я врагов.Близится пыль их копыт. До ворот они быстро доскачут,Если очей моих бог не обуял слепотой…
Феогнит из Мегары (VI век до н. э.)1
Все повторилось – все стало другим.
В прошлый раз я летел на Ору с чувством первооткрывателя. Звездный мир на полусферах стереоэкрана был первозданно ярок. Сейчас мы мчались проторенной дорогой, десятки кораблей впереди, десятки позади. Хорошо известные звезды неслись навстречу и гасли в отдалении – нового не было. Я торопился. Я больше не хотел быть звездным туристом. Воин величайшей армии, когда-либо собранной человечеством, – я опаздывал на призывной пункт!
– Не понимаю тебя, – сказала Мери, хмуря широкие брови. – Без тебя в Персей не уйдут – зачем нервничать? И неужели красота мира становится меньше, если ты уже любовался ею?
– Она перестает быть неожиданной, – пробормотал я, мрачно взирая на Альдебаран, который все увеличивался.
В Мери есть что-то общее с Верой, хотя внешне они не похожи. Та прямолинейная, сухая логика, что зовется женской, у них, во всяком случае, одинакова.
– Красота – это совершенство, то есть максимум того, что всегда ожидается и всегда желается. Желаемая ожиданная неожиданность – согласись, это нелепо, Эли.
– Согласись и ты, Вера… – начал я запальчиво и запнулся.
Мери засмеялась:
– Я видела твою сестру лишь на стереоэкранах. Но ты уже не первый раз называешь меня Верой. И ошибаешься, лишь когда не прав и собираешься оправдываться. Разве не так?
Я поцеловал Мери. Поцелуи, кажется, единственное, что не требует ни обоснований, ни оправданий. Мери все же пожаловалась:
– Я думала, ты будешь мне гидом на первой моей звездной дороге. Когда-то поездки молодоженов назывались свадебными путешествиями. У меня впечатление, что наше свадебное путешествие тебе наскучило.
Я стал вспоминать, что знаю о светилах, рассказал о полете в Плеяды и Персей.
– Звездная бездна со всех сторон, и мы в нее падаем, – сказал я с волнением. – Это нужно почувствовать, Мери: звездная бездна – и ты в нее все падаешь, падаешь, падаешь…
– Звездная бездна, и ты в нее падаешь, падаешь, – повторила Мери тихо. Она опустила голову, я не видел ее глаз.
2
На Оре нас встретило так много друзей, что я устал обниматься, хлопать по плечу и жать руки. Рядом с Верой стоял Ромеро – как обычно, изящный и холодно-подтянутый. Он ограничился тем, что крепко пожал мне руку.
А у Мери спросил с нескрываемой иронией:
– Вас можно поздравить, дорогая Мери? Насколько я понимаю, осуществились ваши заветные мечты?
Если раньше я опасался, что Мери влюблена в Ромеро, то сейчас мне показалось, что она его ненавидит – так раздраженно заблестели ее глаза.
– Вы угадали, Павел. Самые заветные из моих мечтаний!
Он почтительно развел руками, церемонно склонил голову, – так, наверное, в древности изображали поздравления.
– Что это значит? – Вера с недоумением переводила взгляд с меня на Мери и с Мери на Ромеро. – Случилось что-нибудь важное, брат?
– Для меня – важное! – Я взял Мери за руку. – Познакомься с моей женой, Вера.
Я всегда удивлялся тому, как быстро могут подружиться женщины.
У мужчин мгновенное взаимопонимание не развито: мы раньше обмениваемся приветствиями, долго присматриваемся и принюхиваемся, прежде чем начинаем соображать, чего нам друг от друга надо. Условности поведения у нас сильнее – мужчины и доныне жертвы этикета. Я бы на месте Веры часок потолковал с Мери, потом дружески взял ее под руку. Вера же просто шагнула к Мери, а та бросилась к ней в объятия.
– Наконец-то, Эли! – возгласила Вера, отпуская Мери. – И ты, кажется, сделал удачный выбор, брат.
– Не очень удачный! Справочная предрекла нам развод на третьем месяце брачной жизни. Правда, уже идет четвертый…
Вера увела Мери, а я поступил в безраздельное распоряжение приятелей. Пополневшая Ольга пожелала мне счастья, Леонид поздравил, Аллан похвастался, что никогда не изменит корпорации холостяков, а Лусин, глядя на меня с нежностью, словно я был выведенным в его институте крылатым человекобыком, вдруг промямлил:
– Хочешь – подарю? Дракон! Изумительный. Летай с Мери. Райское счастье.
– На огнедышащих драконах летать только в ад, а это я погожу, – сказал я.
Прилетевший Труб увеличил общую сумятицу. Я выбрался из его крылатых объятий основательно помятым. Прошло не меньше часа, прежде чем смех и выкрики сменились упорядоченным разговором.
– Вы не сердитесь на меня, Павел? – спросил я Ромеро. – Я имею в виду совет насчет Оры…
– Я благодарен вам, Эли, – сказал он без обычной напыщенности. – Я был слепым, должен это с прискорбием признать. Наше примирение с Верой было таким неожиданно быстрым…
Я не удержался от насмешки:
– Не верю в неожиданности, особенно счастливые. Хорошая неожиданность требует солидной подготовки. Этой, как вы помните, предшествовала наша ссора в лесу.
– Неожиданности у вас будут, – предрек он. – И очень скоро, любезный друг.
Вера с Мери подошли к нам. Вера сказала:
– Нам нужно наедине поговорить о походе в Персей. Может быть, сделаем это не откладывая?
Я не понял, почему о походе в Персей нужно беседовать наедине.
– Я должен быть гидом, Вера. Мери впервые на Оре.
– Тогда приходи после прогулки в мой номер.
Лусин объявил, что не успокоится, пока не продемонстрирует мне с Мери, какой зверинец он вывез с Земли. Мы не стали огорчать Лусина и пошли к его питомцам. Одних пегасов было не меньше сотни: черные, оранжевые, желтые, зеленые, красные с белыми искрами, белые с искрами красными – в общем, всех поэтических расцветок, воинственно ржущие, непрерывно взлетающие, непрерывно садящиеся…
Труб, скрестив крылья на груди, насмешливо и неприязненно следил за сутолокой.
– Неразумный народец, – проворчал он. – Не умеют ни читать, ни писать. Я уже не упоминаю о том, что не говорят по-человечески.
В первый год пребывания на Земле Труб справился с азбукой, а перед отлетом на Ору сдал экзамен за начальную школу, а там интегральное исчисление и ряды Нгоро. На Оре Труб устроил для своих сородичей училища. У ангелов обнаружились недюжинные способности к технике. Особенно они увлекаются электрическими аппаратами.
– Это же только лошади, хотя и с крыльями, – сказал я.
– Тем непростительней их тупость.
