Проблема «бессознательного» - Филипп Бассин

Задержимся несколько подробнее на понятии «установка» в его классическом психологическом и нейрофизиологи­ческом понимании.

Модельный эксперимент, применяемый в школе Д. Н. Узнадзе для демонстрации феномена «установки», заключается в следующем. Испытуемый несколько раз подряд получает в каждую из рук по шару равного веса, но разного объема, причем шар меньшего размера дается всегда в одну и ту же руку. Затем испытуемому дают ша­ры одинакового объема и веса. На вопрос, какой шар больше, испытуемый отвечает, как правило, в этом «крити­ческом» опыте, что больше шар, находящийся в той руке, которая раньше получала шар меньших размеров. Како­ва природа этой иллюзии? Многочисленные эксперименты позволили дать следующий ответ.

В основе появления иллюзии лежит особое «внутрен­нее состояние», как говорит Д. Н. Узнадзе, или особое из­менение функционального состояния центральной нервной системы, как предпочли бы сказать мы. Анализ этого состояния позволяет выявить следующие его характерный особенности.

Во-первых, оно полностью обусловлено серией проб, предшествующих критическому опыту: без этих предваря­ющих проб оно не возникает. Следовательно, в принципи­альном отношении оно является своеобразной реакцией ис­пытуемого на внешнее воздействие. В других опытах Д. Н. Узнадзе было показано, что установки могут широко возникать в ответ на раздражения, исходящие и из внут­ренней среды организма.

Во-вторых, сформировавшись, это состояние сохраня­ется на протяжении определенного времени и может быть объективно выявлено с помощью соответствующих экспе­риментальных приемов (типа описанного выше критиче­ского опыта), но непосредственно испытуемым не осознается и не переживается.

В-третьих, несмотря на свою неосознаваемость и непереживаемость, это состояние влияет на последующие осоз­наваемые переживания, предопределяя в некоторых отно­шениях их характер и динамику (в приведенном, напри­мер, модельном эксперименте, предопределяя оценку воз­действий при критической пробе и тем самым вызывая возникновение иллюзии).

В-четвертых, описываемое состояние возникает в ответ на стимуляцию преимущественно комплексного характера и само проявляется как сдвиг сложной природы, не лока­лизующийся в пределах какой-то одной физиологической системы, но легко распространяющийся из одной системы в другие, на которые перед критическим опытом воздейст­вие непосредственно не оказывалось (например, из мышеч­ной системы в зрительную и т.д.).

Наконец, в-пятых, это состояние имеет свои централь­ные нервные компоненты, будучи, по-видимому, неодина­ково связано с разными мозговыми системами, и компонен­ты периферические, изучение которых с помощью суще­ствующих электрофизиологических (особенно электромиографических), а также условнорефлекторных, биохимиче­ских, гемодинамических и других объективных методов значительно более доступно, чем центральных.

Для обозначения именно этого своеобразного неосозна­ваемого и непосредственно не переживаемого изменения функционального состояния нервной системы, имеющего вопреки этим своим особенностям важное значение для по­следующей дийамики переживаний осознаваемого порядка, Д. Н. Узнадзе и был использован термин «установка»[49].

Само собой разумеется, что если бы состояния типа «установок» возникали только при тех модельных экспе­риментах, которые были нами приведены выше, или даже не только при них, но все же лишь в условиях, специаль­но провоцирующих их экспериментальных ситуаций, то они могли бы представить лишь ограниченный интерес. Все значение этих состояний именно тем и обусловливает­ся, что возникают они отнюдь не только в условиях специ­альных лабораторных исследований, но неизмеримо шире, выступая как важнейшие функциональные ком­поненты всякой приспособительной дея­тельности, всякого целенаправленного поведения вообще.

В чем же, однако, заключается конкретная роль уста­новок как компонентов деятельности и факторов, формиру­ющих поведение?

В общей форме мы на этот вопрос уже ответили: сфор­мировавшись под влиянием внешних или внутренних сти­мулов как определенное изменение функционального со­стояния центральных нервных и периферических образо­ваний, установка оказывает далее направляющее воздей­ствие на нейродинамику, предрешая характер развертыва­ния самых различных форм мозговой активности и обусловливаемых ею психологических явлений.

Это воздействие может проявляться в сравнительно простом виде, как в модельном эксперименте с шарами, но может выступать и в гораздо более сложной форме. В опы­те с шарами установка возникает как выражение замыка­ния определенной связи между стороной кинестезической стимуляции и характером вызываемых (в основном проприоцептивных) раздражений. Нарушение этой связи и порождает иллюзию. Установка выступает, следовательно, в данном случае как результат определенной организации предшествующего опыта, который становится фактором поведения, поскольку сам в свою очередь создает диффе­ренцированное отношение, избирательную готовность к предстоящим восприятиям и действиям[50]. Эти своеобразные процессы формирования установок предшествующим опы­том и регулирующего воздействия, которое сложившаяся установка оказывает на последующую активность, могут быть прослежены при анализе структуры самых разнооб­разных приспособительных актов, от наиболее простых до наиболее сложных.

Для более глубокого понимания специфической роли, которую неосознаваемые установки играют в качестве факторов регуляции осознаваемого поведения, необходимо учесть также следующую характерную их особенность. Хорошо известно, что необходимым условием эффективно­сти любой целенаправленной деятельности является отно: сительная независимость последней от случайных, внеш­них по отношению к ней, событий, выступающих в роли помех («шумов»). Без этой относительной независимости всякое организованное поведение неминуемо распадается, превращаясь в неупорядоченное реагирование на внешние воздействия, в реагирование, структура которого пассивно отражает структуру процессов воздействия. Что же при­дает целенаправленной деятельности эту столь необходи­мую ей относительную независимость от внешних собы­тий? Может быть (такое предположение естественно воз­никает в первую очередь), ее осознанный характер, ее ре­гулирование мозговой активностью, лежащей в основе сознания? Очевидно, однако, что не только он, ибо, как это было многократно экспериментально показано, целенапра­вленное действие продолжает оставаться таковым (сохра­няя, следовательно, относительную независимость от слу­чайных внешних событий) и на тех этапах своего развер­тывания, на которых оно протекает неосознанно (в фазах «автоматизированного» выполнения навыков и во многих других случаях).

Прослеживая эти фазы неосознаваемого формирования действий, мы вновь встречаемся с хорошо уже нам знако­мым феноменом «отщепления», но в дополнение к тому, что нам об этом феномене известно, мы можем теперь точ­нее охарактеризовать причины, по которым отсутствие осо­знания определенной фазы действия не приводит к распа­ду последней как фрагмента целенаправленной активно­сти. В экспериментальных работах, выполненных школой Д. Н. Узнадзе, было ярко показано, что фактором, предот­вращающим подобный распад, является именно установ­ка, сложившаяся в процессе предшествующей деятельно­сти и создающая специфическое для нее дифференциро­ванное отношение к разным элементам внешней ситуации: элективную готовность к развернутому реагированию на одни стимулы и к развитию реакций торможения на дру­гие. При устранении или при недостаточности такой элективности целенаправленный характер деятельности неми­нуемо нарушается.

Сказанное выше создает определенное представление о том, каким образом проявляются в поведении неосознавае­мые установки. Только благодаря их участию в сознатель­но регулируемой деятельности поведение приобретает при­способленный и упорядоченный характер. Их регулирую­щее воздействие обеспечивает целенаправленность, осмыс­ленный характер действий, без того, чтобы контроль этой целенаправленности должен был производиться на всех этапах развертывания действия осознанно. Уже из этого одного ясно, какое огромное облегчение для работы созна­ния создается активностью неосознаваемых установок. Вместе с тем не подлежит сомнению, что неосознаваемые установки могут и препятствовать при определенных усло­виях развертыванию осознанно регулируемой деятельно­сти, выступая в подобных случаях подчас в качестве весь­ма мощных факторов патологической дезорганизации по­ведения. На этом мы остановимся позже.