Лунные драконы - Татьяна Корсакова

– А батюшке-то не чужд технический прогресс, – он похлопал джип по пыльному боку. – Хорошая машинка для здешних дорог. Только бензина много жрет.

Полина потерла виски.

– Болит? – спросил Сергей, не отрывая взгляда от джипа.

– Болит. – Ей вдруг стало очень обидно, что он смотрит на машину и не смотрит на нее.

– В бардачке – таблетки. На заднем сиденье – минералка. Выпей одну. – Он так и не оглянулся.

Сначала из-за какого-то детского упрямства она решила, что не будет пить лекарство, но головная боль усиливалась с каждой секундой. Если сейчас ничего не предпринять, потом может стать совсем худо.

Полина как раз открывала бутылку с минералкой, когда Сергей сказал:

– А вот и наш батюшка, собственной персоной. Хорошо, что не пришлось по лесу за ним рыскать.

Полина сощурилась, пытаясь получше рассмотреть приближающегося к ним стремительным шагом мужчину. Она ожидала увидеть убеленного сединами старца с кустистыми бровями и длинной бородой, но отец Владимир оказался неожиданно молодым, статным, с иссиня-черными волосами, аккуратно подстриженной бородкой и холеным, красивым какой-то светской красотой лицом. А из-под рясы выглядывали джинсы. Полина растерянно моргнула. Батюшка с лицом плейбоя, одетый в джинсы и разъезжающий на «Лендкрузере», вызывал неоднозначные чувства. И еще он как-то слишком пристально, слишком откровенно всматривается в ее лицо. Может, святого отца оскорбил ее внешний вид. Так он и сам в джинсах, а еще в кроссовках...

– Полина! Это ты?! – А голос у него глубокий, хорошо поставленный.

– Мы раньше встречались? – Она вздрогнула, испуганно покосилась на стоящего рядом Сергея.

– Ты меня не узнаешь? – Батюшка пригладил бородку, посмотрел задумчиво и чуть-чуть растерянно.

Полина отрицательно мотнула головой, в который раз чувствуя себя неловко из-за того, что ее кто-то помнит, а она не помнит никого.

– Простите, вы отец Владимир? – вмешался в их диалог Сергей.

– Он самый. – Батюшка скользнул по лицу Сергея равнодушным взглядом и снова уставился на Полину.

– До принятия сана меня звали Вальдемаром, – он усмехнулся. – Теперь узнала?

– Простите, – Полина виновато улыбнулась, – я никого не помню, у меня амнезия.

– Святой отец, нам нужно поговорить с вами. – Сергей не то успокаивающе, не то предостерегающе сжал ее руку.

– С кем имею честь? – Во взгляде батюшки мелькнуло и тут же исчезло раздражение.

– Это мой друг. – Под пристальным взглядом отца Владимира Полина едва удержалась, чтобы не спрятаться за спиной у Сергея.

– Значит, друг? – Святой отец укоризненно покачал головой. – Я поражаюсь тебе, Полина. Ты исчезаешь практически из-под венца. Пятнадцать лет от тебя нет никаких известий. И вот ты появляешься: беспамятная, в непотребном одеянии, с каким-то подозрительным типом, которого называешь своим другом. Что мне думать, Полина?

От этих слов, непонятных, обидных, робость вдруг прошла, на ее место пришла злость.

– Я ничего не помню, – Полина посмотрела прямо в карие, с зелеными крапинками, глаза священника. – Ни того, что было пятнадцать лет назад, ни того, что было месяц назад. Вы оба утверждаете, что знали меня в прошлом, и я вынуждена вам верить. Мне бесполезно задавать вопросы, святой отец, у меня все равно нет на них ответов.

Он молчал очень долго, этот совсем не похожий на церковнослужителя мужчина, а потом заговорил:

– Ты искала меня, Полина, значит, тебе что-то от меня нужно. Что?

– Мне нужно мое прошлое.

Отец Владимир посмотрел сначала на небо, потом на наручные часы.

– Время обеденное. Откушаете со мной?

У отца Владимира был большой, добротный дом, своими размерами, пожалуй, превосходящий размеры церкви.

– Вы живете один? – спросил Сергей, входя вслед за хозяином в просторную столовую.

– Один, хотя прихожанки ропщут. Говорят, что без матушки никак нельзя, – священник испытывающее посмотрел на Полину.

Сергею этот взгляд очень не понравился. Да что там взгляд! Ему не нравились все мужчины из Полининого прошлого. Впрочем, и само прошлое было сомнительным. Выходило, что ничегошеньки-то он о ней не знал. Выходило, что она просто какая-то роковая женщина. Или редкостная сука...

Они обедали в молчании, лишь изредка перебрасывались ничего не значащими фразами. Наконец отец Владимир промокнул губы льняной салфеткой и сказал:

– Признаюсь, я не самый хороший рассказчик. С чего мне начать?

– С самого начала, – попросила Полина.

– Хорошо, с самого начала. В таком случае тебе, возможно, будет приятно узнать, что ты потомок старинного дворянского рода. Я, кстати, тоже, но теперь это лишь факт из моей биографии. Пятнадцать лет назад наши семьи решили, что мы с тобой должны пожениться, – он развел руками. – Обычный династический брак. Лично я не возражал, а вот ты была категорически против. Я тебе не нравился. Кажется, ты меня даже боялась...

– У меня были на то основания?

– Это сложный вопрос, Полина. – Отец Владимир задумчиво погладил бороду. – В молодые годы я вел не слишком праведную жизнь, а ты уже тогда была очень проницательной. Когда до свадьбы оставалось несколько месяцев, ты исчезла, как сквозь землю провалилась. Мы с твоим отчимом пытались тебя найти, но безуспешно.

– Мой отчим жив?

– Насколько мне известно, он в полном здравии, проживает в Австрии.

– У вас есть его координаты?

– Нет. После твоей выходки наши с ним пути разошлись. Я очень тяжело это переживал.

– Мою выходку или то, что ваши пути разошлись? – спросила Полина.

– Скорее второе. Хотя первое меня тоже волновало. Никогда раньше меня не отвергали. Впрочем, сейчас это уже не имеет никакого значения.

– Почему вы были так заинтересованы в моем отчиме?

– Он был дипломатом и мог обеспечить мне прекрасную карьеру, но, как ты сама понимаешь, не стал. А теперь расскажи, как ты жила все эти годы.

– Не помню.

– Даже о себе ничего не помнишь? – удивился отец Владимир.

– Ничего.

– Какое несчастье! – Он перекрестился, сказал участливо: – Надеюсь, с Божьей помощью ты оправишься.

– Я тоже на это надеюсь, – кивнула Полина. – А моя мама, она жива?

– Сожалею, твоя матушка скончалась два года назад.

Полина вздрогнула, привычным жестом потянулась к вискам. Похоже, не помогла таблетка.

– Разделяю твою скорбь, нелегко терять близких.

Странный он какой-то, этот отец Владимир: соловьем разливается, скорбит-соболезнует, а взгляд настороженный. А Полина совсем поникла: смотрит в одну точку, думает. О чем она думает?..

– Скажите, отец Владимир, – Сергей решил взять инициативу в свои руки, – имя Альбина Круцких вам о чем-нибудь говорит? Ну, кроме того, что она известная телеведущая.