Желанная и вероломная - Грэм Хизер

Помнит ли она его? Наверняка помнит, нечего даже сомневаться.

Когда, напившись воды, отошел последний из кавалеристов, К колодцу подошел Дэниел.

— Ничего себе, ангел милосердия! Наверняка не обошлось без доброй дозы мышьяка в колодце?!

Келли словно к месту приросла. Ветерок шевелил ее волосы, и в лучах предзакатного солнца они горели темным пламенем.

Она подняла свои огромные глаза и встретилась с ним взглядом.

Неужели она не испугалась? Кажется, нет. Камерон даже испытал некоторое разочарование. Если она и страшилась его мести, то искусно скрыла это. Она стояла спокойно, словно фарфоровая статуэтка, лишь щеки чуть тронуло розовым, а прекрасные губы заалели, как летняя роза.

Неожиданно он улыбнулся. Судя по всему, Келли съежилась от страха. И как всегда, была готова к баталии.

— Привет, ангелок, — процедил Дэниел сквозь зубы.

В ответ — молчание. Гордое молчание. Однако он заметил, как взволнованно вздымается ее грудь, как бешено бьется жилка у нее на шее. Интересно, почему? Может, она наконец испугалась? Может, его ангел понял наконец, что человек, которого ее стараниями упекли в ад, возвратился, преисполненный жаждой справедливой мести?

Жаркая волна прокатилась по всему его телу, отозвавшись мучительной болью где-то в паху. Что ж, вот он и вернулся.

Предстал перед ней, как и мечтал. Похоже, он и выжил-то только ради этого. У него буквально зачесались руки. Ведь он хотел задушить ее!

Он хотел… ее. Хотел отчаянно, яростно. Вот, сейчас… схватить, крепко прижать к себе и почувствовать нежность ее плоти.

Пусть она выкрикнет его имя, что бы ни побудило ее к этому — гнев, отчаяние, любовь или ненависть.

Дэниел хотел мести, но больше всего хотел утолить жар, который сжигал его, и жажду, что мучила его и день и ночь — в бою ли, в седле, в редкие моменты затишья или даже среди оглушительной канонады и криков умирающих…

— Язык проглотила? — хмыкнул он. Черт возьми, как трудно говорить! Губы его скривились в горькой усмешке. — Очень странно. Разве ты меня не ждала?

Камерон не осмеливался прикоснуться к ней. Пока. Он просто взял из ее рук ковш, зачерпнул из ведра воды и стал пить.

Вода была холодная, свежая. Но она не загасила огонь, снедавший его изнутри.

Она наверняка исподтишка наблюдала за ним: жилка на нежной шее забилась еще сильнее;

— Странно, что вода не отравлена. Может быть, в ней есть хотя бы битое стекло? — буркнул он и приблизился к ней.

Его голос — хрипловатый, низкий, напряженный — дрожал от избытка эмоций.

— Вы словно привидение увидели, миссис Майклсон. Ах да, вы, должно быть, надеялись, что я к этому времени уже стал привидением, давным-давно пав на поле брани и обратившись в пыль? Нет, ангелок, как видишь, я здесь. — Он на мгновение умолк, затем снова саркастически улыбнулся. — Черт возьми, Келли, ты все так же красива! Надо бы просто-напросто тебя задушить — вцепиться в это красивое горло и задушить. Но ведь даже если тебя не будет, ты по-прежнему будешь мучить меня!

Келли наконец овладела собой, гордо расправила плечи, вздернула подбородок и заговорила тихим голосом, всем своим видом давая понять, что обращать внимание на колкости ниже ее достоинства.

— Полковник, пейте и, будьте любезны, езжайте своей дорогой. Это территория Союза, и ваше присутствие здесь нежелательно.

Женщина тихонько оттолкнула его и, высоко подняв голову, двинулась к дому.

— Келли! — В голосе его звучала ярость, впрочем, в том, как он произнес се имя, ей почудилось вновь проснувшееся желание.

Она бросилась бежать.

— Келли! — снова крикнул он. Горечь, копившаяся в нем в течение целого года, наконец прорвалась. Дэниел бросился за ней.

Женщина хлопнула дверью у него перед самым носом и закрыла ее на засов. Он навалился плечом и забарабанил по ней кулаками.

Наконец послышался треск ломаемой древесины.

— Прочь, Дэниел! Возвращайся к своим солдатам, к своей армии — на свой Юг!

Он все-таки вышиб дверь и теперь стоял на пороге, пристально глядя ей в глаза.

— Вот как? Разве нет поблизости доблестных солдат-янки, которые пришли бы к тебе на помощь, как только ты снова заманишь меня в постель?

Схватив со стола кофейную чашку, она запустила ею в обидчика.

— Убирайся!

— Убирайся? Как грубо, миссис Майклсон! Ведь я так долго ждал этого момента. Бессонными ночами мечтал о том, чтобы вернуться. Глупец! Да, урок не пошел мне на пользу!

Он сорвал с головы шляпу и швырнул ее на кухонный стол.

— Ну что ж, вот я и вернулся, ангелок. И горю нетерпением продолжить с того, на чем мы остановились. Давай-ка припомним, где это было… Кажется, твоей спальне?

А-а, вспомнил: в твоей постели! Припомни, где именно находились действующие лица?

— Вон из моего дома! — возмущенно оборвала его Келли.

— Ни за что, — произнес он, горько усмехнувшись. — Ни за что, мадам, и не мечтайте!

Полковник решительно шагнул вперед.

— Не смей! — предупредила она.

Ее слова лишь подлили масла в огонь, бушевавший в нем.

Боже милосердный! Куда подевалось все, чему его учили? Где его сдержанность, умение прощать, где его милосердие?

Вдруг вспомнился холодок, пробежавший по его спине, когда его схватили янки. А он так ее любил… И, черт возьми, так ей верил!

— Ну уж нет, пусть хотя бы это вторжение на Север будет успешным!

Камерон стал медленно приближаться к ней, всем видом выдавая свои намерения. А может, она все поняла по холодному блеску синих глаз…

Келли повалила стул, преградив ему дорогу.

Ну, этим его не остановишь, особенно сейчас!

— Не смей, черт бы тебя побрал! — крикнула она задыхаясь.

Он уже готов был отказаться от задуманного, как вдруг заметил серебристую негу в ее глазах и услышал мягкий голосок, в котором сквозили мольба и соблазн.

— Ты должен меня выслушать… — начала она.

«Соблазняет, — насторожился он. — Да, так оно и есть — соблазняет!»

— Выслушать?! — воскликнул он гневно. — У меня нет времени на пустую болтовню, Келли. Я тебя уже послушался однажды…

— Дэниел, не подходи. Ты должен…

— Да, должен закончить начатое. Возможно, после этого я снова смогу спокойно спать.

Камерон схватил ее за локоть, опалив своим синим взглядом.

— Дэниел, посторонись — прошипела она сквозь зубы и рванулась прочь.

Он бросился за ней.

Келли попыталась остановить его, с размаху швырнув вазу, но Камерон увернулся, и ваза разбилась о стену. Тут уж в него полетели ботинок, книга, газета, но тщетно…

Вот и лестница! Взбежав по ступеням, она едва успела перевести дух, как мужчина поймал ее за волосы. Теперь мститель был одержим одним-единственным желанием — обладать ею.

Он тотчас подхватил Колли на руки и шагнул к спальне, куда она однажды так коварно его заманила.

— Давай закончим начатое. Договорились, ангелок?

— Отпусти меня! — закричала Келли, вырываясь, как дикая кошка, и изо всех сил молотя кулаками по его груди.

— Отпустить? — взревел он, не узнавая собственного голоса. Ну уж нет, на сей раз он ее не отпустит! — Помнится, я как-то пытался уйти. Из уважения к нашим убеждениям, к тому, что для нас свято. Но ты помчалась за мной, ангелок, умоляя, чтобы я остался. Помните, миссис Майклсон?

Сделав еще шаг, он отнюдь не бережно швырнул ее на кровать. Она тут же приподнялась и, гордо задрав подбородок, стала следить за его дальнейшими действиями.

— Не надо! — приказала она. — Даже не думай…

Но он вдруг оседлал ее и, ухмыляясь во весь рот, свирепо сверкнул глазами.

Она попыталась ударить его по щеке, но он, содрав горчичного цвета перчатку, перехватил ее руку.

— О чем, по-твоему, я думаю, Келли? — спросил он.

— Не знаю. А о чем? — Глаза ее настороженно вспыхнули.

— Все вышло бы по-другому, если бы янки не использовали тебя в качестве своего орудия, — пробормотал он. — Неужели ты не помнишь, как хорошо нам было вместе? Здесь, именно здесь! Мне сразу же понравилась твоя спальня: и мебель темного дерева, и белизна оконных занавесок и постельного белья. И мне понравилась ты… Никогда не забуду твои волосы: они как солнечные лучи сверкали на подушке — мягкие, душистые, такие соблазнительные… блестящие как шелк.