Реквием для свидетеля - Олег Приходько

— Как же вы нашли меня? — спросил Моцарт.

— Ну, о вас я был осведомлен, — улыбнулся неизвестный, — мы ведь давно следили за Градиевской. Знал и о вашем увлечении Моцартом, и о том, что вы волшебник в своем деле. Как раз такой оказался нужен — я сразу понял, что ранение более чем серьезное. Кроме того, что не хотелось умирать, шла насмарку вся операция. И я назвал вас Епифанову, полагая, что он отвезет меня к вам. Но он и его команда действовали по бандитской логике… Мне очень жаль, что так случилось, поверьте. А потом вы стали откалывать номера — убежали, не обратились в милицию, уехали из Москвы…

— Вам ведь привезли другого врача?

— Да, но его фамилия была Сальери. Он больше следил за мной, чем помогал. Вы поставили меня в сложное положение: я должен был спасти вас, находясь в неизвестном мне месте, куда меня привез Епифанов, в окружении соглядатаев, беспомощный…

— Они вас заподозрили?

— После того как я прикончил Ковалева, его люди нагрянули сюда с визитом. Вы, наверное, помните… Тем более ГРУ и ФСБ перехватили грузы, которые переправлялись Ковалевым по диппочте и о которых знали Епифанов и я — Лжеградиевский.

— А что это за странная записка — невидимыми чернилами, каким-то детским почерком и подписью — Граф?

— В принципе, она предназначалась не вам, а на случай, если конверт вскроют. Тогда бы вы не получили записку — текст бы исчез. И назавтра во время телефонного разговора я бы понял, что меня проверяют. Что касается почерка, то его подделать трудно — мало ли, письмо попадет тому, кто знал почерк Градиевского? На этот случай есть верный способ — писать большими правильными буквами, тем более что такой почерк оправдывала больная рука и лежачее положение, в котором я писал. Такой безликий почерк требует специальной экспертизы — они бы ее провести не успели. А подпись — это понятно: так расписывался Градиевский, его звали Графом в узком кругу.

— А деньги?

— А как бы, по-вашему, поступил Градиевский с человеком, ставшим свидетелем поневоле? Либо попытался его убить, либо — купить. После вашего побега Епифанов и его люди настаивали на том, чтобы избавиться от вас. Но мне удалось их убедить, что смерть второго мужа Градиевской вызовет подозрения — ее станут проверять. А она, во-первых, мне жена, а во-вторых, задействована в моих операциях. К тому же я сказал, что вы понадобитесь мне для устранения свидетеля Ковалева.

— А если бы его доставили в другую больницу?

— А что это меняло? Я бы сказал по телефону то, что сказал: разговор прослушивался, а Ковалев был обречен — об этом я узнал раньше, чем о вашем побеге. Правда, пришлось сказать, что вы падки на деньги. Когда они, проследив за вами, увидели, что вы не пошли в милицию, а стали щедро расходовать «гонорар», то убедились в этом. А после смерти Ковалева и вовсе успокоились.

Взвыли сирены. Из ворот выехала пожарная машина. Водители отогнали микроавтобус и серую «волгу» с милицейским областным начальством подальше от дачи. Люди стали покидать двор.

— Что там? — спросил неизвестный у майора милиции.

— Саперы взрывное устройство обнаружили, товарищ полковник.

— Вон оно что! А я думаю, что это они так плохо трупы замаскировали. Не все сработало, значит?

— Не все. Видимо, перехватили наш разговор — настроили рацию на милицейскую волну, некогда было возвращаться.

Полковник и Моцарт вместе с остальными перешли дорогу и остановились на краю леса. Моцарт понял, что ходил по заминированным развалинам, не подозревая, что может взлететь в воздух в любую секунду.

— За что они все-таки убили Луизу? — спросил он.

— Думаю, хотели ускорить поиск Графа. Пытали ее, но она не знала.

— Я дважды замечал за своей машиной бежевую «волгу» «ГАЗ-31». Сегодня утром она была здесь.

— Да, я знаю. Мы их всех только что арестовали. «Летучий голландец» — конвойная бригада из наемников, официально — подразделение по охране и сопровождению спецколонн. Они убили Градиевскую, следили за вами, устроили вот эту бойню.

— Зачем они уничтожили этих людей?

— Искали Графа — меня то есть. Но меня здесь давно не было. После того как мы предотвратили вывоз урана, пришлось исчезнуть.

— Почему же они не нагрянули сюда раньше?

— Не знали, видимо, где искать.

— Но все же нашли?

— Благодаря вам, доктор.

Моцарт заволновался в предчувствии какого-то неожиданного и столь же неприятного для себя поворота.

— Мне?..

— Вам. Они побывали у Ковалевой вчера после того, как вы вышли от нее. И расспросили, чем вы интересовались. — На вопросы полковник отвечал нехотя, все время смотрел куда-то в сторону, вдаль, и Моцарту показалось, что он вообще говорит с ним лишь потому, что чувствует себя обязанным.

— Значит… эти люди погибли из-за меня?!

— Положим, эти люди были не лучше тех. Это ведь они убили ваших коллег из травматологической бригады.

Моцарт подумал, что, наверно, выглядит в его глазах трусливым и мелочным, и почувствовал себя окончательно подавленным событиями последнего часа и тем, что узнал из рассказа полковника.

— Что же, за мною все время следили?

— А как же. Когда стали подозревать, что Градиевский жив. Проверяли, не через вас ли поддерживает с ним связь Луиза. Согласитесь, для мужа вы вели довольно странный образ жизни.

Дали отбой. Заряд был обезврежен. Люди стали возвращаться на места.

— Вы не спрашиваете, почему я не обратился в милицию, — страстно захотелось оправдаться Моцарту.

— У вас еще спросят об этом, доктор, — полковник увидел у ворот Чадрина из ФСБ, который приезжал вместе с Миловановым на операцию Ковалева, и направился к нему. — Это не по моей части. Извините, — кивнул Моцарту.

— Выходит, я был игрушкой?! — вспылил Моцарт, увязавшись следом. — С одной стороны меня держали на прицеле какие-то высокопоставленные бандиты, с другой — рассматривали как под микроскопом спецслужбы!.. Но я не игрушка!.. Вы слышите? Я человек!.. У меня есть свое дело, своя жизнь! Я не хочу, чтобы в нее влезали, подглядывали в замочную скважину!..

Полковник остановился и повернулся к нему:

— Послушайте, Першин! В этой войне нет тыла. Если кто-то думает, что может остаться в стороне, то жестоко ошибается. Что делать — такое время. Нужно жить в постоянной готовности, что война в любую минуту может постучаться к тебе в дверь. Желаю здравствовать. Был приятно удивлен, узнав, что все так благополучно для вас кончилось.

Он улыбнулся и протянул руку. Моцарт помедлил, потом вынул из кармана пулю калибра 5,45 от автомата «АК-74» и, вложив в его ладонь, побрел по дороге.

Хотелось побыть одному. Хотелось тишины. Проспать столько, сколько потребуется, чтобы вытравилось из памяти все, чем пропитана эта вонючая реальность — с трупами, кровью, выстрелами, продажными генералами и переодетыми в форму спецслужб карателями в масках; все, что не имеет отношения ни к нему, ни к Амадеусу, который стал вдруг таким чужим, далеким, будто его и не было на Земле вовсе.

1996 г.

Примечания

1

«Ты можешь обнаружить страдание души, сокрытой в больном теле, как можешь обнаружить и ее радость: ведь лицо отражает и то и другое» (лат.)

2

От всех обид спасение в забвении (лат.)

3

Дополнение природы (лат.)

4

Весь я не умру (лат.)

5

«Врач — сатана, когда он требует вознаграждения» (лат.)