Это все нереально! (сборник) - Григорий Неделько

Док сказал, нет боли? Как же нет боли? Вот она, на месте — ааа! — пульсирует и переливается всеми болевыми цветами, давит и изнутри, и снаружи, в каждой голове, и, кажется, передаётся дальше по телу: к шеям, к груди… Не нафантазировал же Децербер её!

Не нафантазировал?..

— Шшш! Смотрите, куда идёте, молодое существо! — Старый (во всех смыслах) знакомец октаног едва не был раздавлен внушительной пятой Децербера.

— Прошу прощения, я вас не заметил, — рассеянно извинился пёс. — Вы хотели допоказать доктору ваши ноги?

— Хамите, парниша! Ссс.

Децербер аккуратно, но продолжая пребывать в задумчивости обогнул старичка.

Уф. Разберусь в ситуации на следующей остановке — «Дом». Но сначала остановка по требованию — «Стриптиз-бар „У Зосуа“».

Децербер планировал закупиться там бутылками с виски — по сходной цене, поскольку Зосуа был его другом.

Без особого удовольствия дымя сигарами, пёс уныло шлёпал по каменным плитам. Даа, совсем для него нехарактерно…

В стриптиз-баре Зосуа было не протолкнуться — это нормальное состояние для стриптиз-бара, которым владеет охочий до женского пола вампир[8]. Имеется в виду, что такой хозяин знает, как привлечь в своё заведение посетителей мужеского пола, составляющих большую часть его клиентуры.

Как вампир, Зосуа ничем не выделялся среди собратьев, обладал худым телом и ростом немногим ниже среднего. Но не имел клыков. Их он лишился по милости одной дамочки, каковую некогда охмурил, бросил и забыл. Последнее стало ошибкой, потому что дамочка прекрасно помнила Зосуа. За годы разлуки с «любимым» она разработала хитрый и коварный план, в результате которого Зосуа лишился самого важного для вампира, — клыков.

Сначала это его расстроило. Не зная, что делать и куда податься, Зосуа, в сердце которого женщины не вызывали уже более ничего, кроме отвращения, порешил навсегда завязать со стезёй ловеласа — и на мелочь, сохранившуюся после встреч с десятками обеспеченных подружек, открыл стриптиз-бар. Примерно тогда же желание навсегда распрощаться с профессией Казановы поспешно покинуло ум вампира.

Зосуа исполнял в стриптиз-баре обязанности не только директора, но также менеджера, бармена, постановщика танцев, сутенёра, торговца оружием, карточного шулера и продавца леденцов. Его настоящее имя, кстати, не Зосуа. Или можно сказать по-другому: оно настоящее, но деформированное «инвалидностью» вампира. В первом варианте имя Зосуа звучало подозрительно не нереально, было чуточку длиннее и включало в себя такие буквы, как «д», «ж» и «ш».

Друзья советовали Зосуа вставить искусственные клыки.

«Сделай золотые: как раз в твоём стиле», — шутил Децербер. Шутка, надо признать, резковата, но из уст Децербера она звучала по-дружески и беззлобно.

Но что это за вампир со вставными клыками?

С другой стороны, что за вампир вообще без клыков?

В очередной раз размышляя над этой дилеммой, Зосуа меланхолично протирал высокий стакан без граней.

Как много девушек поймалось на эти намеренно удручённые и технически бесподобно исполненные неуклюжие движения. Нынешние девушки падки на меланхоличность и удручённость, и Зосуа ли было этого не знать. А отягощённые жалостливой шепелявостью, подобные качества делают своего владельца просто неотразимым!

Но не будет ли он со вставными клыками смотреться ещё жалостливее?..

Раздираемый противоречиями, Зосуа приступил к протирке второго стакана, когда входные двери распахнулись.

Они распахнулись так, как они любят распахиваться в вестернах. Зосуа не был до конца уверен, но вроде бы присутствовали и замедленные съёмки. Двери мощно хлопнули по стенам, и внутрь заведения ввалился или вплыл (возможны оба варианта) Децербер. Впереди себя он нёс клубы пыли и пучки ослепительного света, позаимствованные у улицы. За спиной трёхглавого пса двери выразительно сомкнулись, и полумрак в заведении секунд на пять превратился во мрак.

Децербер направил стопы к барной стойке.

— Пйивет, Децейбей! — Зосуа расплылся в радостной улыбке — и с ней и застыл, увидев выражение морд приятеля. — Сто, эм… слосный денёк?

— Привет, — отстранённо поздоровался Децербер.

— Сто будесъ…

— Пять бутылок высочайшестранского[9].

Металлические души, подгоняемые тяжёлой лапищей Децербера, обрушились на стойку.

— …пить? Как обысьно? — по привычке закончил Зосуа.

И отработанным, автоматическим движением поставил перед посетителем сосуды с виски.

— Пять бутылок высочайшестранского, — повторил Децербер, не меняя интонации.

Зосуа недоумённо пересчитал бутылки слева направо, потом справа налево, но всё равно насчитал пять.

— Пять бутылок высочайшестранского, — произнёс Децербер.

Вампир покосился на ёмкости с виски, на Децербера, на виски, опять на пса — и на всякий случай поставил ещё одну бутылку.

— Са сйёт саведения, — пояснил Зосуа.

— Спасибо. Удачной работы.

Децербер смахнул бутылки со стойки, уложил рядком под мышку и, вытянувшись по струнке, прошествовал на улицу — он нырнул в самое пекло, настолько жаркое, что оно образовывало из раскалённых воздушных масс облака. Когда облако света и жара поглотило Децербера, дверцы стриптиз-бара закрылись, отрезая прохладное, затенённое помещение от того ада, что творился на улице.

Зосуа выпучил глаза — от ужаса, а может, от замешательства, — но протирать не прекращал.

— Не послил, не напился, на новенькую танцовсицу не всглянул, — перечислил Зосуа вслух. И подвёл итог штампом, бессмертным, но ужасно милым, учитывая прононс вампира: — Ох, сто-то будет…

Однако тут штамп отодвинулся в сторону, уступая место более свежей и более беспокойной мысли:

— Или усэ слусилось?

Механическим меланхоличным движением Зосуа протирал воздух…

Когда выяснилось, что губки ему более не подчиняются, президент устроил забастовку.

Впрочем, народу под предводительством военачальника было всё равно.

Сотни, тысячи высокогорных губок скатывались на мягких спинах с горы. Они начинали спуск почти у самой вершины, а завершали у самого подножья. После этого спина немножко чесалась, но это было не опасно.

Президент кричал сверху, что они пожалеют — но не уточнял, как именно. Обещал, что они утонут в глубоких морях, зажарятся под солнцем и, как это, застынут в янтаре!..

Военачальник подбодрил собравшуюся у подножия пиков колонию напутственной речью:

— Не боитесь, ха-ха! Я с вами! Прорвёмся, ага!