Германские канцлеры от Бисмарка до Меркель - Александр Патрушев

Эти цели, которые вполне были по душе правым партиям и большинству населения, и стали основой внешней политики Штреземана. Однако обуреваемые нетерпением правые круги не хотели понять, что реальное положение в Европе требует от немецкого внешнеполитического курса осторожности, двусмысленности и терпеливого ожидания благоприятного момента. Штре-земан твердо придерживался высказанного им постулата: «Такова жизнь, и было бы глупо проводить внешнюю политику с позиций идеологии. Мы должны принимать людей, народы и обстоятельства такими, какими они являются». Для правых ультрапатриотов это выглядело совсем не героически, и ураганный огонь их критики не стихал ни на минуту. Они были бы в состоянии сковать действия Штреземана, если бы его курс не поддерживали СДПГ и Центр. Но он не мог твердо рассчитывать на их лояльность в каждом отдельном случае. Трезвый реализм Штреземана был способен иногда возмутить политические души не только националистов, но и умеренных политиков. Однако иногда такой реализм отличала от беспринципности весьма зыбкая грань. Так, Штреземан знал о тайном соглашении между рейхсвером и Красной армией, которое давало Германии возможность обойти ряд версальских запретов. Рейхсвер построил в России авиационный завод, имел там испытательные полигоны для танков и летную школу, а также центр по разработке химического оружия. Министр иностранных дел не был в восторге от этого соглашения, но не делал ни малейших попыток воспрепятствовать ему, поскольку это грозило конфликтом с армией и только усилило бы реваншистский настрой в позиции военного руководства.

Несмотря на постоянные помехи со стороны партий, что подпитывало недоверие к Германии других стран, Штреземану в течение пяти лет удалось осуществить значительную часть намеченных целей. Со времен Бисмарка ни один немецкий государственный деятель не обладал таким умением вести переговоры и добиваться желаемых результатов, как Штреземан.

Когда он положил конец пассивному сопротивлению в Руре, это вбило первый клин между Англией и Францией и привело к плану Дауэса. Открылся путь к осуществлению главного замысла Штреземана — созыву конференции по европейской безопасности. Первый шаг к этому он сделал в начале сентября 1924 г., направив в Совет Лиги Наций меморандум о готовности Германии вступить в Лигу. В начале 1925 г. в Лондон и Париж официально были посланы немецкие предложения о заключении гарантийного пакта и признании сложившегося положения на Рейне. 16 июня 1925 г. в Берлин поступила ответная, согласованная между А. Брианом и Н. Чемберленом нота о принятии германской инициативы. Ускорению переговоров способствовало завершение в августе 1925 г. вывода французских оккупационных войск из Рурской области и освобождение оккупированных союзниками в 1921 г. Дуйсбурга, Дюссельдорфа и Рурорта.

12 мая 1925 г. рейхстаг вынес вотум недоверия правительству Лютера. В новом правительстве Маркса количество министров от партии Штреземана уменьшилось, но авторитет и влияние бессменного министра иностранных дел остались на высоте.

5 октября 1925 г. в швейцарском курортом городке Локарно открылась конференция министров иностранных дел Англии, Франции, Италии, Германии, Бельгии, Польши и Чехословакии. После трудных переговоров был заключен Рейнский пакт, гарантировавший существующие границы между Германией, Францией и Бельгией, которые обязались не применять силу друг против друга и решать все спорные вопросы мирным путем. Англия и Италия становились гарантами пакта. Но с Польшей и Чехословакией были заключены лишь арбитражные договора, в которых Германия обязалась не изменять силой нынешние границы, что отнюдь не означало ее отказа от стремления к ревизии этих границ. Официальное подписание Локарнских соглашений состоялось в Лондоне 1 декабря 1925 г.

В Германии правая и коммунистическая пресса начала ожесточенную кампанию против ратификации пакта и обвинила Штреземана в национальной измене. 26 октября министры от Национальной партии демонстративно покинули кабинет Лютера, а председатель КПГ Тельман выступил в рейхстаге с резкой речью, назвав Локарнские соглашения «пактом войны» против СССР.

В ряде публичных выступлений Штреземан развил и конкретизировал свое понимание локарнской политики. В конце июня 1926 г., выступая перед журналистами, он говорил, что человечество идет через жесткую «борьбу мнений» к осознанию необходимости сохранения мира как основы прогресса. «Повсюду, — говорил он, — обнаружилось, что смелая инициатива и сотрудничество ведущих деятелей вызвали большой скепсис и большие сомнения… Борьба в собственной стране Бог знает как тяжела, но я уверен… что прогресс человечества может базироваться только на идее мира, что только она может завоевать сердца людей, и эта уверенность опирается на мое личное знакомство и мое знание европейской политики».

8 сентября 1926 г. Германия была принята в Лигу Наций и стала постоянным членом ее Совета. В Германии этот триумф западной политики Штреземана вызвал ликование либералов и пацифистов. Со своей стороны националисты, коммунисты и нацисты начали новую беспардонную атаку на министра, которая весной и летом 1927 г. перешла в открытую травлю. Отчаянные попытки Штреземана преодолеть непонимание проводимой им политики в Германии и кризис доверия в отношениях с Парижем почти не имели успеха. Франция явно затягивала освобождение Рейнской области, обострилась проблема репараций, вопрос о разоружении зашел в тупик.

Под занавес Ассамблеи Лиги Наций 1926 г. произошло событие, сильно заинтриговавшее журналистов в Женеве. 17 сентября Штреземан и Бриан, обманув бдительность журналистов, неожиданно покинули отель, доехали до Женевского озера, пересели на поджидавший их спортивный катер и, оставив на берегу обескураженных журналистов, уплыли. Оторвавшись от преследования прессы, оба министра уже в автомобилях пересекли франко-швейцарскую границу и прибыли в приграничную деревню Туари. Во втором этаже местной гостиницы после изысканного завтрака состоялись затянувшиеся на весь день переговоры министров с глазу на глаз. Как видно из записок Штреземана, шел поиск компромиссов по спорным политическим и экономическим вопросам. Бриан обещал досрочное освобождение Рейнланда, возврат Саарской области, отмену военного контроля; Штреземан — содействие франко-германо-бельгийскому соглашению, заключенному спустя две недели, с германскими инвестициями в 1,5 млрд золотых марок. Встреча в Туари не стала торжеством политики взаимопонимания, а обнаружила серьезные разногласия и стоила Штреземану тяжелого сердечного приступа. Ни одно обещание Бриана, кроме отмены военного контроля, не было выполнено, а в ноябре 1926 г. он заявил в парламенте, что в Туари вообще не было никаких соглашений. Горечь разочарования после этого была несколько сглажена присуждением Штреземану, как и Бриану, Нобелевской премии мира за 1926 г. Первый немец, удостоенный Нобелевской премии мира, был рад, ошеломлен и очень счастлив.

Много сил отняли у полубольного Штреземана последние в его жизни выборы в рейхстаг 20 мая 1928 г., на которых его Народная партия потеряла полмиллиона избирателей и провела в парламент всего 35 депутатов вместо прежних 51. А совершенно обнаглевший свежеиспеченный депутат от нацистов, доктор философии Йозеф Геббельс, во всеуслышание заявил, что те-перь-то он сможет официально спросить Штреземана, действительно ли министр «является масоном и женат на еврейке?»

27 августа 1928 г., едва оправившись от микроинсульта, Штреземан участвовал в Париже в подписании пакта Бриана — Келлога, провозгласившего отказ от войны как инструмента внешней политики.

Французский премьер Эдуард Эррио в мемуарах признавался: «Я никогда не верил в искренность Густава Штреземана». Главным партнером Штреземана во Франции стал Аристид Бриан, с мая 1925 г. и почти до смерти в 1932 г. занимавший пост министра иностранных дел. В споре с Францией и в политике ревизии Версальского договора Штреземан мог рассчитывать на поддержку Англии и США, опасавшихся установления французской гегемонии в Европе, а также на сближение с Советской Россией, что побуждало державы Запада к уступкам в ревизии Версальского договора.

Остаток сил и неукротимого темперамента Штреземан отдал реализации соглашений Гаагской конференции и поддержке правительства Мюллера. 2 октября он направил послу в Париже телеграмму, в которой подчеркнул связь между планом Янга и Саарским вопросом и выразил готовность обсудить этот вопрос 16 октября. В тот же день на заседании фракции своей партии в рейхстаге он не без труда склонил ее к поддержке последнего в Веймарской республике правительства большой коалиции, возглавлявшегося социал-демократом Мюллером. Вернувшись домой, он сказал: «Сегодня я выполнил свой долг. В эту ночь я смогу наконец спать». Незадолго до полуночи тяжелый инсульт лишил его сознания и парализовал правую часть тела. Перед рассветом в четверг 3 октября 1929 г. Штреземан скончался.