Где исчезают корабли - Августин Ангелов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пароходы следовали кильватерным строем, придерживаясь курса с востока на запад. Если не считать шторма и стычки с пиратами, поход проходил нормально. Не только флагманский пароходофрегат, но и кораблики, переделанные из галеонов, показали себя за время перехода неплохо. Вот только топливо заканчивалось. Если бы не парусное вооружение, с которым отлично справлялись испанцы под командованием своего команданте Диего, мазута хватило на весь переход только более крупному «Энтузиасту» с увеличенными топливными танками. Попутный ветер позволил эскадре сэкономить горючее. Впрочем, штурманские расчеты показывали вице-адмиралу Колясникову, что скоро они уже достигнут цели. Очередной день подходил к концу, когда впередсмотрящие с «Энтузиаста» наконец-то увидели на горизонте очертания острова Бунью. А чуть дальше за ним находился и бывший остров Таракан, переименованный советскими властями в Нефтяной.
* * *
Войско Сабаха Саравака заняло оборону по линии дюн. На сторожевых вышках под легким ветерком шевелились вымпелы с красными панголинами на белом фоне, поднятые на длинных пиках. Пестрый шатровый навес, расставленный вплотную к склону, давал достаточно тени. Собрав военный совет там, где кончался пляж, прямо под обратным скатом песчаной дюны, куда вражеские пули с башни старого храма долететь не могли, адмирал говорил своим капитанам:
— Получается, что в сражении мы потеряли не только корабли, но и много людей. Почти шесть сотен моряков и пехотинцев убиты. А еще восемь сотен — ранены. К тому же, сгорели наши невольники, гребцы, прикованные к веслам. И все-таки мы дрались достойно наших предков. И им не в чем упрекнуть нас. Да, многие наши славные воины погибли, а я сам в бою потерял любимого сына. Но, не все так плохо для нас, как кажется. Посмотрите вокруг. Не только наши корабли сгорели. Вражеские тоже все потоплены, кроме тех двух белых лодок, за которыми не угнаться. Но и они больше не стреляют. Как видно, порох и пули закончились и у них. И пусть даже белые чужаки с красными флагами, которые защищают остров вместе с войском султана Анджи Пангерана и, почему-то, вместе с испанцами, стреляют быстрее, дальше и точнее нас. И пусть у них есть огромный летающий мешок. Это не спасет их. Одними этими преимуществами дух сулунгов не сломить! И если они думают иначе, то сильно ошибаются. Пусть даже они считают, что выдержали наш натиск и разгромили наш флот. Но, мы уже здесь, на их земле. И мы не уйдем отсюда, пока не победим. Командир разведчиков доложил мне, что можно в темноте попробовать ударить на юг в сторону мыса. Там, оказывается, нет болота. И мы сможем пробиться. Ударим в ночи при свете звезд, когда враги будут дремать и потеряют бдительность. Мы ворвемся в столицу острова и перережем врагов. Три сотни воинов, какими бы храбрыми и сильными они ни были, не устоят против трех тысяч сулунгов. Потому я по-прежнему верю в успех. Так помолимся же за нашу победу и вознесем хвалу султану Буддиману!
Сабах Саравак старался держаться бодро. Он хорошо понимал, что многие не только простые воины, но и командиры напуганы. Ведь их товарищи сгорали заживо прямо у них на глазах. И они не могли ничем помочь им. Жаркий негасимый огонь, который обрушили на их головы враги со своего летающего мешка, испугал многих. И потому адмирал старался приободрить командиров, отчетливо понимая, что у него остается только один шанс.
Если ночная атака, которую задумал Саравак, обернется не в пользу сулунгов, то, несмотря на все увещевания и численный перевес, его войско может внезапно утратить решимость. Если такое произойдет, то бойцы могут начать разбегаться. И их не остановишь. Потому сейчас самое главное — это не допустить паники, уверить людей в грядущей победе, чтобы и они все поверили в успех. Пусть они немного отдохнут до вечера. А потом им предстоит решительно атаковать в темноте.
Нельзя тянуть время, сидя на этом пляже. Ведь армию надо кормить. А тех скромных припасов, которые удалось спасти с кораблей, хватит всего лишь на то, чтобы накормить воинов лишь этим вечером. И, если они не осуществят прорыв к столице острова, то уже завтра положение сделается критическим просто потому, что питаться армии станет нечем. Так что вариантов, на самом деле, не оставалось. Победа или смерть — такой выбор вставал перед адмиралом сулунгов.
Глава 31
Анджи Пангеран сам командовал городским ополчением. Кроме него, приказывать было просто некому. Всех воинов султана уже забрали с собой красные командиры. А в распоряжении Пангерана остались только безобидные слуги, рабы и несколько евнухов, стерегущих наложниц на женской половине дворца. Оружия тоже не осталось во дворце почти никакого. Пришлось вооружить слуг и рабов бамбуковыми палками, чтобы они сгоняли бедняков из припортовых кварталов, разрушенных малайскими пиратами перед тем, как Ахбад Дастаран вывел из порта все свои корабли против флота сулунгов.
Простые люди, оставшиеся без своих убогих хижин, злились и проклинали безжалостных малайцев. Но, они не знали всей правды, что снести их жилища адмиралу Дастарану приказал сам султан. Оставшись без жилищ, припортовые жители все-таки послушались своего правителя, когда он объявил им, что всем, кто вступит в ополчение, после победоносной обороны Таракана от сулунгов будет построено новое жилье за счет казны. Потому бедняки честно работали, копая траншеи палками и не разбегаясь.
Сам Анджи плохо разбирался в деле фортификации, а потому организовывал земляные работы там и в том объеме, как указал ему красный командир Федор. Анджи побаивался этого белого человека с большими усами. Ведь у самого Анджи такие замечательные густые усы никак не росли. Да и борода росла у Пангерана очень плохо. Хотя правитель Таракана не оставлял усилий, чтобы вырастить ее, но, сколько он ни старался, сбривая растительность на лице и отращивая ее снова, а каждый раз опять получалась лишь жиденькая седоватая бороденка.
Анджи хорошо понимал, что Федор ограничивает его собственную власть на острове все больше. Но сделать с этим ничего не мог. Тем более сейчас, когда флот Сулу, посланный Буддиманом, угрожал его родному городу. И, чтобы защититься от могущественного правителя Буансы, Анджи был готов безоговорочно
