Этот прекрасный сон - Макгвайр Джейми
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Эйвери, очень рада познакомиться с вами. Понимаю, как вам сейчас тяжело. Но если вы согласитесь ответить на наши вопросы, то, надеюсь, нам удастся вам помочь.
– Вы не поможете мне, – мрачно ответила я.
– Мы бы хотели попробовать, – вступила в разговор доктор Ливингстон.
Деб проверила мои мониторы и коротко кивнула мне.
– Да, – сказала я, махнув ей рукой. – Ты здесь часами сидишь. Иди найди Куинна.
Как только я это сказала, мое сердце забилось и я почувствовала тяжесть в груди. Врачи посмотрели на экран и переглянулись.
– То есть, – поправилась я, сдерживая слезы, – отдохни.
– Кто такой Куинн? – спросила доктор Брок.
Я покачала головой, не в состоянии ответить. Деб вернулась и взяла меня за руку:
– Это парамедик, с которым Джош Эйвери работал до происшествия. Она думает, что мы встречаемся.
– Вы действительно встречаетесь? – спросила доктор Ливингстон.
– Нет, – тихо ответила Деб.
Когда человек оказывается в больнице, интимное перестает считаться интимным. Половая жизнь, прошлые связи, запах изо рта и из влагалища, грибок стопы, урчание в животе, даже вредные привычки – все это перестает быть личной жизнью и становится историей болезни. В больнице врач как священник. Совершая над тобой насилие, он пытается очистить твою душу. Будь по-другому, Деб почувствовала бы себя предательницей.
Доктор Ливингстон подала знак медбрату. Тот ненадолго вышел и вернулся с двумя стульями. Врачи уселись у края моей кровати.
– Было бы интересно посмотреть ее на магнитоэнцефалографе, когда она отвечает на наши вопросы, – сказала доктор Ливингстон.
Доктор Брок кивнула, не переставая смотреть на меня с фальшиво-теплой улыбкой.
– Итак, вы помните, как ваши отношения с Джошем развивались на протяжении двух лет.
– Да. – Я чувствовала себя не столько пациентом, сколько подопытной крысой.
Доктор Брок изо всех сил изображала желание мне помочь, но я видела, что они обе уже обдумывают свои будущие статьи в медицинском журнале. Тот азарт, который читался в их глазах, был знаком и мне. Мы, медики, изо дня в день имеем дело с одними и теми же явлениями. Поэтому нетипичные случаи вызывают живейший интерес. Это не значит, что мы не можем сочувствовать больному. Но чтобы соблюсти баланс между профессиональным любопытством и человеческим участием, приходится вести борьбу. Доктор Ливингстон и доктор Брок ее проиграли.
Психиатр положила ногу на ногу, поудобнее устраиваясь на стуле, и приготовила ручку с блокнотом:
– Что вы почувствовали, когда увидели Джоша?
– Я не давала согласия на то, чтобы мои ответы стенографировали. Так мне некомфортно.
– Понимаю. Я могу уничтожить записи, если вы решите, что не хотите продолжать.
Деб взглянула на меня. Психиатр заговорила снова:
– Очевидно, вы испытали потрясение. Должно быть, это очень тяжело – понять, что двух лет вашего прошлого не существовало, расстаться с Джошем и с жизнью, которую вы вели в бессознательном состоянии, и вместе с тем смотреть в настоящее и в будущее. Вы думали о том, что станете делать, когда выйдете из больницы?
– Ей назначили недельный курс физиотерапии, – сказала Деб. – Завтра ее переводят в реабилитационное отделение.
– А потом? – спросила доктор Ливингстон.
– Я… я не знаю. Джош жил в моей квартире. Теперь я уже не уверена, что она у меня есть.
– Она у тебя есть. – Деб сжала мою руку.
– Расскажите поподробнее о ваших воспоминаниях, – предложила доктор Ливингстон. – И о физических ощущениях, которыми они сопровождаются.
Я нахмурилась. Доктор Брок поджала губы:
– Коллега, если не возражаете, я бы предпочла, чтобы наш первый сеанс был посвящен в первую очередь эмоциональному состоянию Эйвери.
– Зачем вообще приглашать одновременно двух врачей совершенно разного профиля? – пробормотала Деб. – И о чем доктор Уивер только думала?
– Простите? – ощерилась невролог.
– Столкнулись два паровоза, – ответила моя подруга и посмотрела на меня. – Вы обе подходили к ее лечащему врачу, ведь так?
Доктор Брок издала сдержанный смешок:
– Хамата, выздоровление Эйвери будет протекать во многих плоскостях. Мы просто хотим помочь ей адаптироваться к реальности.
– Я очень заинтересована… – начала доктор Ливингстон, глядя не на меня, а на свою коллегу.
Деб подняла руку:
– Мы знаем, что вы очень заинтересованы. И мы думаем, что вам обеим лучше уйти. Приходите, когда почувствуете себя в силах не говорить об Эйвери так, будто ее здесь нет.
Медбрат улыбнулся. Деб подошла к двери, открыла ее и, состроив любезную мину, воззрилась на врачей. Обменявшись взглядами, они встали и кивнули мне.
– Поправляйся, Джейкобс, – сказал медбрат, забирая стулья.
– Спасибо.
Деб хотела закрыть дверь, но в палату ворвалась какая-то незнакомая сестра. Она суетливо проверила мониторы, вытащила полоску кардиограммы и что-то нацарапала в моей карте.
– Посмотри, Джейкобс. Это наша новая девочка.
– Привет, – сказала медсестра, едва на меня взглянув.
Ее голос сразу меня разозлил, хоть я и не поняла почему.
– Новая?
– Меня взяли в отделение прямо перед тем, как ты попала в аварию. Не помнишь?
Я как будто где-то видела эту смуглую красотку, но не могла сообразить где. В больнице я ее вроде бы вообще не встречала. Что-то подсказывало мне: жди от нее неприятностей.
– Нет, – просто ответила я, про себя подумав: «Скорее бы ты ушла, а то хочется в тебя чем-нибудь кинуть».
– Выглядишь усталой, Парсонс, – сказала Деб.
– Да, работы было невпроворот. Майклз отпросилась с дежурства. Наверняка побежит на концерт Бруно Марса.
Деб усмехнулась, я прищурилась.
– Извини, что не представилась, – улыбнулась Парсонс. – Мы ведь уже встречались, и я подумала, что ты меня помнишь. Сглупила, конечно. Я Хоуп Парсонс. Кстати, несколько недель назад я переехала в твой дом. – Она нагнулась и протянула мне руку.
Я ее не взяла.
– Хм… Ладно, – Парсонс неловко выпрямилась, – рада была с тобой познакомиться. Мне пора возвращаться к Джошу.
– Ну конечно, – пробормотала я.
Она взглянула на меня и сказала, обращаясь к Деб:
– Я буду ассистировать доктору Уивер.
– У Джоша? – спросила я.
Парсонс расширила глаза:
– Ой, я не должна была этого говорить. Мне ведь нельзя обсуждать его лечение с…
– Ты можешь обсуждать его со мной, – сказала Деб. – Завтра я у него дежурю.
– Не могу, Хамата. – Парсонс покачала головой. – По крайней мере, в присутствии Эйвери. Я дорожу этой работой.
Я села на постели:
– Почему? Потому что ты мать-одиночка?
На секунду задумавшись, Парсонс ответила:
– Да. А что?
– Когда ты переехала в мой дом?
Мой вопрос явно озадачил Парсонс. Она принялась считать в уме:
– Через пару недель после твоей аварии.
– Я видела твоего ребенка?
– Нет.
Я закусила губу. Вне зависимости от того, оказалась бы я сейчас права или ошиблась бы, это могло означать, что я спятила.
– Его зовут Тоби?
Парсонс осторожно улыбнулась:
– Да. Я, наверное, говорила о нем, когда приходила к тебе. У нас с тобой было несколько таких односторонних бесед. – Ее щеки порозовели. Она чиркнула еще что-то в моей карте и повесила ее в ногах кровати. – Мне действительно пора идти. Я рада, что ты в порядке, Джейкобс.
Парсонс поспешно удалилась.
– Что это было? – нахмурилась Деб.
– Тебе не кажется странным, что я знаю, как зовут ее ребенка? И что я вообще знаю о его существовании?
Деб пожала плечами:
– Она же сказала: она разговаривала с тобой о нем. Пациентам, которые в коме, полезно, чтобы с ними говорили. Тебе это известно. Ты ее услышала. Вот и все.
– Позвони Куинну.
Деб сморщилась:
– Не буду я ему звонить. Он пережил не лучший период и…
– Деб, мы подруги?
– Да, но…
– Тогда позвони ему. Скажи, что я хочу его повидать. У меня есть кое-какие вопросы.