Учиться, влюбиться... убиться? - Галина Гончарова

— А ты что думаешь? — не обратил внимания на мой выпад элвар.

— А мне все равно. Меня это не касается.

— А если бы касалось?

Я сузила глаза. Отличное слово — «если».

— Если бы какая-нибудь сволочь попробовала похитить моего ребенка, я бы весь ваш мир разобрала на запчасти, не особо разбираясь, кто прав, а кто виноват. Но, — добавила я, немного подумав, — если бы я успела хоть немного остыть, то ограничилась бы поголовным уничтожением похитителей, всех их родных и друзей. Всего лишь.

Тёрн смотрел с явным недоверием.

— Лучше поверь, — ухмыльнулся Кан. — Ёлка умна, изобретательна и очень мстительна. И никогда не повторяется в своем мщении.

— Вы правда воруете детей? — поспешила я с вопросом. Разговоров о своих проделках я не любила. И просто не переносила, когда меня хвалили в лицо.

— Не воруем. У нас своих детей хватает. И потом — зачем? Зачем нам воровать детей? Для еды? Но в нас треть эльфийской крови! И она полностью нейтрализовала вредные качества крови вампиров и оборотней.

— Жаль, что люди никак не могут в это поверить.

— А ты бы поверила? Будь ты не ведьмой, а обычной деревенской жительницей, которая дальше своего огорода и носа не высовывала?

— Не поверила бы. Дети-то пропадают!

— Мало ли что может случиться с этими малолетними чудовищами. Тех же волков еще никто не отменял! И омуты! И болота!

— Не любишь детей?

— Уж прости — не люблю! Мелкие чудовища! И иначе тут никак не скажешь.

— Ну почему же! Дети — это цветы жизни на могиле своих родителей.

— Странно слышать такое от женщины.

Я пожала плечами. Все ведьмы взрослеют рано, а стареют поздно. Но мне и взрослеть не очень хотелось. В мире техники я уже прикидывала бы, за кого выйти замуж, но теперь… Когда знаешь, что жить тебе от пятисот до тысячи лет, а то и больше, и все это время ты можешь оставаться молодой и красивой, а детей рожать только по своему желанию, становишься ну очень разборчива. Смешно сказать, мне двадцать шесть лет, а я еще ни с кем и ни разу. Но мне и не хотелось. Проклятая привычка — видеть в мужчинах только друзей. Но мне пока и не нужна любовь. С зачетами бы покончить.

— Не вижу ничего странного. Лет через двести-триста рожу ребенка или двух и отдам их в Магический Универ. Пусть директор мучается с моим потомством. Но не раньше.

— А чем ты собираешься заниматься эти триста лет?

— Не знаю. Буду путешествовать, колдовать… Вот кстати о путешествии! Надо что-то делать с тобой, а то все погибнем.

— В смысле?

— И без смысла. Тёрн, в тебе элвара только слепой не распознает! А распознав, бросится отрывать тебе голову. Мы будем тебя защищать и в итоге получим три трупа. Трактирщика — и того гипнотизировать приходится! Хорошо хоть больше никого здесь нет! А то бы я вконец окосела!

— И как ты собираешься решить эту проблему?

Я насмешливо улыбнулась.

— Купим тебе плащ с капюшоном и будем врать всем, что ты чудовищно обезображен. Сил на гипноз у нас с Каном хватит. А если придется заезжать в деревни, перевяжем тебя бинтами и станем говорить, что ты тяжело ранен в голову и рана до сих пор не зажила. Только тебе придется следить за собой и не улыбаться.

— Я уж испугался, что ты мне предложишь вырвать клыки, — улыбнулся элвар. — И обрезать уши.

— Я не такая садистка.

— Ага, знаю я, какие вы не садисты. Шарить по карманам у трупов!

Элвар прошелся по самому больному месту. Пришлось стиснуть зубы, чтобы не обрезать: «Тебя же, скотину, спасали!» — и вежливо ответить:

— Мы же с факультета самоубийц. А это весьма своеобразное воспитание.

— То есть?

— Практичность и еще раз практичность. А трупы лично я увидела на первом же курсе.

Есть тут такое… ученики обязательно изучают анатомию. И проходят практику на трупах. Нас учат шить, оказывать первую помощь при тяжелых ранениях — и для этого некроманты специально поднимают несколько трупов. Если ученик не оказывает помощь правильно — труп начинает изображать судороги и конвульсии. И весьма талантливо.

В первый раз меня едва не стошнило.

На пятый я уже держалась нормально.

К концу года — лопала в морге бутерброды с колбасой. И плевать на все, что там на столах разложено. Некроманты вообще там большую часть времени проводят — но с голоду же не умирают!

— Тяжело у вас учиться.

— Не жалуемся. Кан, а попроси мне молока, если есть, пожалуйста.

Кан послушно пошел выполнять мою просьбу, а я воспользовалась его отсутствием, чтобы задать давно интересующий меня вопрос:

— Кстати, Тёрн, а зачем тебе клыки? Вы же не пьете кровь?

Видно было, что элвару не хочется отвечать.

— Ладно, не настаиваю. Не желаешь — не говори.

— Пообещай хранить мои слова в тайне. — Он оглянулся на Кана, словно боясь, что его услышат.

— Клянусь, — честно сказала я. Кан о чем-то говорил с хозяином.

— Иногда мы все-таки пьем кровь. Это не обязательное условие нашего существования, как у вампиров, но вложено в нас создателями. Если элвар смертельно ранен, у него все равно остается шанс. Если его тело не сожгли, сразу после захода солнца оно перевоплощается в летучую мышь. Во вторую форму вампира. И эта мышь должна до утра найти жертву, опять стать элваром и напиться человеческой крови. Это восстановит силы, и элвар выживет. Хотя и будет долго болеть.

— Прости, — покаянно сказала я. — Если бы я знала, я никогда бы не спросила.

— Но ты будешь молчать. — Тёрн не спрашивал, а утверждал.

— Буду.

— Твое молоко, Ёлка. — Кан поставил передо мной кружку. Я залпом выпила ее и кивнула.

— Спасибо. Ребята, вы как, наелись? Тогда давайте закупим у трактирщика все, что нам нужно, и свалим отсюда. У нас впереди очень долгая дорога.

Что можно сказать о дороге?

Если вы катитесь по ней на своем «Порше» или там «БМВ» — тогда вы опишете все встретившиеся вам ямы. И родословную строителей.

А если на лошади?

Тогда вы подробно опишете всю родословную лошади.

Ездить верхом я умела. Но лошади — живые существа.

Они потеют. Воняют. За ними надо ухаживать. Их нужно кормить. И простая травка для этого не подходит. В рацион надо добавлять овес. Их надо поить — не слишком холодной водой и не сразу после остановки. Их надо чистить.

Короче, с этой скотиной целая история с географией. Хорошо, когда ты можешь просто вернуть ее в конюшню под присмотр конюхов. А когда у нее критические дни и она невесть с чего вздряпывается, простите, в три часа ночи?

Или наваливает кучу, в которую ты вступаешь, решив отойти ночью от стоянки по важному жизненному вопросу?