Гнев генерала Панка - Сергей Чичин

Хастред как раз возвращался из библиотеки домой, на свой большой чердак, в самом радужном настроении. Никаких ценных записей он нынче не обнаружил, незавершённую по причине отсутствия нужных сведений пентаграмму на стене ждала, следовательно, участь мишени для ножей. Зато, вспоровши из варварских побуждений толстый кожаный переплет «Хроники королей и земель Доринортских», добыл из корешка пять полновесных золотых и цепочку. Удача была редкая, поскольку финансы в последнее время не радовали обилием. В долг Хастред не брал принципиально, потому как не любил отдавать, да и вечно забывал, кто и кому должен, а это было чревато внеплановой дракой. Работы же грамотейской в последнее время абсолютно не предвиделось. А что до ночных гуляний со свирепой рожей, так намедни подсел к Хастреду бригадир стражи, угостил пивом и задушевно предложил гулять подальше от его, бригадира, подопечных угодий. А то, мол, что-то больно много жалоб в магистратуру приходит от приличных обывателей. Ему, бригадиру, по сему поводу ставят на вид и грозятся даже лишить премии. Хотя, конечно, нечего шляться по ночам, коли ты от вида грамотного гоблина готов потерять штаны. Угодья же, бригадиру неподответственные, лежат к центру города, и до них он никакого касательства не имеет и иметь не желает. Подставлять хорошего хуманса Хастред, конечно, не восхотел, но и в центре гулять показалось ему чревато. Там, по его сведениям, обитали личности позажиточнее, навроде тех же купцов, за коими постоянно таскаются два-три могучих деятеля с дубинками в лапах и, зачастую, с мечами на поясах. До прямого, не сдобренного дипломатией грабежа неправильный гоблин опускаться не желал, а лишней впечатлительностью этот народ не страдал никогда. Так что без кровопролития от них реально было бы получить только замысловато-насмешливое посылательство.

Итак, Хастред шлёпал по мостовой фамильными неснашиваемыми сапогами из шкуры амфиба, звенел в карманах золотишком и строил большие планы. На пять золотых не сильно разгуляешься в центральных заведениях, там даже кёльнеры щеголяют в стираных рубахах и чаевые гребут серебром. Но при известном навыке жить скромно, питаясь в уютных и тихих полуподвальчиках на окраинах города, посещая все мероприятия, где можно снискать хлеба насущного на халяву, и не тратясь на непозволительную роскошь типа прачечной, можно бы и протянуть пару недель, пока не улягутся страсти вокруг его ночных эскапад. Можно… но вот уже три мощные силы развили противоборство в гоблинских недрах. Одна тянула его в маленький кабачок с замечательным пивом и удивительным фирменным блюдом из мяса на косточках. Другая — в другой кабачок, куда более дорогой и куда менее привлекательный с гастрономической точки зрения, зато позволявший любоваться из окна работой любимой парикмахерши. Третья же, и вовсе несуразная, волокла в торговый ряд, где давеча в книжной лавке промелькнул корешок книжечки альвийского мудреца из клана Чёрных Камней. Альвы разве что праотцам своим эльфам уступали в области начертательной магии. А для сборника похабных анекдотов книжка имела слишком уж незахватанный вид. По чести, более всего на данный момент Хастреда привлекал вариант №2, с куафершей и паршивым пивком. Помимо небывалой учёности, он поражал общественность, да и сам себя, удивительными приступами лиричности. И если в большинстве случаев здоровый гоблинский цинизм брал верх над этим странным чувством, то в этом конкретном варианте Хастред позволял себе расслабиться и почувствовать себя мало что не изнывающим от высокой страсти эльфом. Может статься, пентаграмма лучше получится.

Замечтавшись, гоблин чуть было не угодил под копыта маленькой, но до зубов вооружённой кавалькады. Когда над ухом взревел сиплый бас, отскакивать было уже поздно. Так что Хастред мысленно вздрогнул, но внешне не подал виду, развернул пошире плечи да независимо возвёл глаза на орущего. Здоровенный, знатно отточенный топор со значением выставил из-за плеча широкий полукруг лезвия. Доспехов Хастред не носил — единственные, что у него были, привезённые из странствия с Чумпом, пропил уже давным-давно, — но и без них, он это знал, смотрелся куда как внушительно. Габаритами он не уступал приснопамятному генералу Панку, разве что был не столь тяжеловесен, жуткие космы, не стриженные вот уже много лет, придавали скуластой физиономии с раскосыми глазами особо зловещий вид, а на сапогах свирепо отблёскивали боевые шипы для рукопашной. Самому страшно.

— Что за Стремгодова немилость! — заревел на него с лошади гзур в кепке, надетой по-боевому набекрень. — Ещё один!

— Так уж и один. — Хастред окинул гзура опытным взглядом, оценил шашку, поддетую под кафтан вопреки городским порядкам кольчугу, ещё троих всадников на хрипящих конях позади. Ишь ты, гзуры при полном параде, аж чудно. — Ещё на крышах пятеро с арбалетами.

Гзур свирепо плюнул ему под ноги, явно не купился, не последний дурак, но и на драку нарываться не стал, хлестнул взмыленную лошадь и поскакал дальше, куда-то в центр города. За какой, интересно, надобностью? Вот заинтересуется какой бдительный страж, с какой стати он в городе одет как на брань… Это не запрещено, но и не принято, а уж коли придерутся, так намнут бока за милую душу, и оная кольчуга не спасёт от дубины.

Последний из гзуров коня придержал, впёрся в Хастреда свирепым взглядом, ладонь в боевой перчатке метнул на рукоять меча у бедра. Хастред пожал плечами, показал раскрытые ладони — пальчики, мол, вот они. Краем глаза заметил на углу пару стражников — неспешных, медведистых, но с цепкими глазами. Вроде встречался как-то, может, пили, а может, дрались, а может — дрались с перепою, но при всех казусах скорее примут сторону своего, чудаковатого гоблина, нежели пришлого дикаря. Однако если затеять драку посреди улицы, то ещё скорее навтыкают обоим. Так что придется изводить гзура сугубо фигурально, хотя очень заманчива идея сдёрнуть его с лошади, выжать над головой и шмякнуть в стену со всей молодецкой удали.

— Нэчэстивий пожиратэль! — прошипел гзур, брызнул слюной в ярости.

— Что есть, то есть, — признал Хастред легко. — Угощаешь?

Гзур застонал во злобе, метнул мученический взор вслед своим — тех и след простыл.

— Твое счастьэ, дэла есть! Вэчэром здэсь, да?

— А, так тебя зовут Ужин?

— Здэсь, после вэчэрнего набата! Мамой клянусь, я тэбе разъясню особэнности истинной вэры, ЖРУН!

И ускакал следом за остальными. Гоблин оценивающе глянул вдогонку. Дешёвые латы из буйволовой кожи, да и меч наверняка аляповатая фиговина из полусырой поковки. Трусом Хастред отродясь не был, зато был известным меркантильным ленивцем. Поскольку взять с Ужина нечего, долгонько ему придется мотаться по улице в поисках противника. Впрочем, найдёт альтернативу, и очень быстро — тут ему не институт благородных девиц.