Отдел Химер - Анатолий Бурак

И, дополняя эту фантазию, навеянную сказками Шахерезады, Майя притворно обидчиво оттопыривала нижнюю губку, показывая, что, как истинная женщина, видит огрехи и упущения, недоступные грубому мужскому глазу.

— Вы только посмотрите на эту волшебную ночь, — стараясь поднять ей настроение, проникновенно заговорил я, ибо хорошее расположение духа такого агента много значит в нестандартной ситуации. Если быть лаконичным, чем больше улыбок — тем филиграннее работа. И соответственно меньше трупов потенциального противника. — Луна, похожая на аппетитный кусочек сыра, словно приклеена на темно-синем полночном небе. Мы будто находимся среди декораций, расположенных на театральном заднике.

— Ага. — Майя засмеялась. — И среди статистов. Медлительных, неповоротливых манекенов, озабоченных разной чепухой вроде престижа и потеющих от страха при мысли об угрозе собственной безопасности.

— Будет вам, девочка моя. — Я смотрел на нее с отеческой любовью. Да так оно и было в какой-то мере. Ведь эта молодая женщина — избранница моего внука. Вернее, он ее. — Вот мы с вами сидим здесь, в вестибюле, и ждем прибытия очередной шишки, которой, по мнению Магистра, требуется негласный бодигард. Но это не значит, что мы должны любить эту VIP-персону. Или ненавидеть. Это просто работа, и ничего более.

— Ах, бросьте, Асмодей. — Она снова засмеялась. — Я же не Игорек с его мальчишеским упрямством. И прекрасно понимаю, что свобода — вещь достаточно относительная.

— Зачем же тогда дуетесь?

— На всякий случай. Кстати, Асмодей, а как вы воспринимаете свою невольную зависимость от Отдела?

— Ну, во-первых, большую часть жизни я провел в армии. И должен вам сказать, что чувствовал себя не так уж плохо. А во-вторых… Свободу всяк понимает по-своему, — в задумчивости произнес я. — Каждый, кто обладает хоть толикой разума, вкладывает в это понятие собственное значение. Но, на мой взгляд, свобода — это всего лишь совпадение того, что есть, с тем, что должно быть. Если вы не просто коптите небо, но живете так, как нужно, вы в прямом смысле слова ни от чего не зависите и ни в чем не нуждаетесь. То есть в этом смысле вы свободны. Догматики говорят о свободе как об осознанной необходимости, но, на мой взгляд, понимается это довольно искаженно и зачастую из рук вон плохо. Получается, что я нахожусь в рабской зависимости от объективной реальности и действую против своей воли, только сознавая подневольность. И только в этом заключается свобода. Мне же, молодая леди, хочется высказать совсем другую точку зрения. Та надобность, которой я подчинен, не есть внешнее насилие. И, когда повинуюсь, я вовсе не чувствую себя рабом. Наоборот, эта непредубежденная необходимость и есть мое естественное внутреннее побуждение. Если вы хотите, чтобы ваш труд был осмысленным, нужно, чтобы движущими причинами являлись не какие-то внешние приказы — это было бы рабство. И не достижение узкоэгоистических целей — это просто каприз. Но и не какая-то чуждая и идущая извне нужда. Всякое деяние осмысленно и свободно лишь тогда, когда оно понимается, с одной стороны, как стремление к общечеловеческой свободе, а с другой — как моя собственная, чисто личная потребность.

— Действительно, — Майя кивнула, — я в это понятие вкладываю немного иной смысл.

К ресторану подъехало несколько черных лимузинов, и вестибюль быстро наполнили мальчики в строгих костюмах и с характерным разворотом плеч. Видимо, их предупредили насчет Майи, так как, скользнув по девушке взглядом, они молча проследовали в зал. Я невольно улыбнулся. Ведь захоти эта хрупкая с виду молодая женщина, и никакие предосторожности не смогли бы уберечь их подопечного от неминуемой смерти. Ни тщательная проверка помещений. Ни внушительных размеров пистолеты, висящие в кобурах под мышками. Они бы попросту не сумели их достать. Не успели бы.

И это просто счастье, что многое из того, что пишут про таких, как эта девочка, оказалось ложью. В конце концов, магия как наука, занимающаяся паранормальными явлениями, существовала с древнейших времен. И если бы в Средние века на любого обладающего минимальными сверхъестественными способностями не начались гонения, кто знает, как выглядел бы сейчас наш мир. Ведь физически уничтожив сотни тысяч людей, большинство из которых были женщины, Европа лишила себя поистине уникального генофонда… Хотя… Я вполне могу понять нормальных, изо всех сил борющихся за место под солнцем. Ведь пойди история по другому руслу, и такие, как Майя с Игорем, безусловно, составили бы элиту, а тем, у кого по каким бы то ни было причинам не обнаружилось дара, пришлось бы довольствоваться вторыми и третьими ролями.

Распространяя заведомо ложные слухи о «черных мессах» и человеческих жертвоприношениях, Инквизиция объявила всех непохожих прислужниками сатаны и за несколько столетий добилась того, что любой «ненормальный» стал восприниматься однозначно негативно. Такая массовая манипуляция сознанием привела к страшным, уродливым формам.

История магии насчитывает множество различных светлых и темных пятен. В Древнем Риме и Греции, в Индии и Китае, в Иудее и Вавилоне ее ценили, к ней относились с уважением, считая одной из самых древних наук. После того как в Средние века магию объявили лженаукой и целенаправленно стали распускать слухи о безумной жестокости и ненависти колдунов ко всему живому, появились отдельные параноидальные личности, которые поверили лжи инквизиторов и в самом деле принялись приносить кровавые жертвы сатане. Несчастные безумцы искренне считали, что это и есть истинное предназначение магии, ее настоящий смысл.

Так, в замке Тиффож, принадлежащем маршалу Франции Жиллю де Лавалю, были обнаружены останки более двухсот мальчиков. Детей замучили и расчленили. Несколько десятков мальчишек этот изувер просто сжег в своей алхимической лаборатории. А в сен-жерменском саду ювелирши Катрин Монвуазен было найдено две с половиной тысячи(!) закопанных детских трупов.

Прием проходил довольно спокойно. Никем не замеченный, я время от времени облетал зал по периметру. Майя, единственная из всех присутствующих прекрасно различающая мои контуры, сопровождала меня взглядом и кивком головы давала понять, что всё в порядке. А я то и дело мысленно возвращался к Игорю, отправившемуся сопровождать энтузиаста, который случайно наткнулся на кое-какие факты и тем самым поставил свою жизнь под угрозу.

Выкроив минутку, я еще несколько раз посетил таинственное место в Атлантике и, понаблюдав за деловитой суетой, всё же решился высказать сомнения Магистру. И был несказанно удивлен тем, что он в общих чертах в курсе того, что мы не одиноки во Вселенной. Не вдаваясь в подробности, он просто посоветовал не вникать глубоко, поскольку «есть вещи, которые нам не вполне подвластны». Да, присутствие имеет место. И мы должны быть благодарны, что незваные гости не прошлись по планете подобно тому, как несколько веков назад Кортес или Писарро по Центральной и Южной Америке.

— Ведь, согласитесь, — сказал он, — имея такие громадные возможности и располагая столь совершенной технологией, человечество вполне можно было не принимать в расчет. По крайней мере, каких-то сто-двести лет назад. Но, просчитав все варианты, нам предоставили право идти собственным путем, беря лишь то, что в ближайшие тысячелетия не понадобится. И, смею заметить, давая взамен кое-какие — по их меркам устаревшие — технологии.

Чувствовать себя в роли туземца, которому в обмен на природные ресурсы дарят стеклянные бусы, было унизительно. И вдвойне обидно оттого, что Магистр был прав.

— Выходит, такие энтузиасты, как Олег Искрин…

— Только мутят воду. Будоражат общественное сознание и нагоняют истерию. Ведь, положа руку на сердце, вы только что почувствовали себя уязвленным, не так ли?

Я смущенно кивнул.

— А теперь представьте, что это стало всеобщим достоянием… Не думаю, что они уйдут добровольно. Попытка же решить проблему силовыми методами вряд ли приведет к чему-то хорошему. Помните казус, допущенный Никитой Сергеевичем во время визита в США?

— Нет. — Я и в самом деле был не в курсе.

— Мало кому известна история с радиоэлектронной разведкой… К началу шестидесятых годов КГБ добился неплохих результатов в дешифровке американских кодов. Радиоразведка и агентура получили возможность добывать массу материала, который в России тут же дешифровывали. Именно благодаря этой работе в Москве в период Карибского кризиса своевременно стало известно: США, не колеблясь, начнут военные действия, если СССР не пойдет на компромисс и не уберет ракеты с Кубы, но в обмен на вывод ракет готовы гарантировать территориальную целостность Кубы. Именно из вовремя прочитанной американской шифропереписки в Москве узнали об истинных целях полетов самолетов-шпионов У-2 над СССР и о возможных действиях США в случае возникновения в связи с этими полетами конфликтной ситуации. И этим далеко не ограничиваются полученные нами выгоды…