Кровавый Дунай. Боевые действия в Юго-Восточной Европе. 1944-1945 - Петер Гостони

Прибывшие в Дебрецен путешественники разместились в единственном в городе большом отеле «Арани бика»[81]. Только для генерал-полковника Миклоша нашлось отдельное жилье.

В последующие дни в Дебрецене внезапно закипела активная жизнь. Генерал Шушейков, который вместе со своим штабом отвечал перед Москвой за организацию и процесс становления венгерского правительства, с громадным пылом и усердием стал собирать вокруг себя тогдашних политиков и общественных деятелей, которых можно было разыскать в занятой русскими части страны. Настроение жителей города также стало постепенно улучшаться. За прошедшие недели Дебрецен перенес много неприятностей от русских солдат. Около 7 тысяч голов племенного скота дебреценских фермеров, которые паслись в Хортобадьской пуште, были согнаны русскими в одно место и увезены. Равным образом и женщины были для них дичью, на которую можно спокойно охотиться. Все больницы и приюты города были полны этими несчастными, пишет в своих воспоминаниях доктор Йозеф Вазари, брат бургомистра Дебрецена. «Когда же из Советского Союза прибыл специальный поезд с венгерскими генералами и стало известно, что через пару-тройку дней в Дебрецен должны прибыть также и английские и американские генералы, его жители воспрянули духом. Давление русских постепенно стало совершенно непереносимым, но теперь городское население надеялось, что создание венгерского правительства сможет облегчить их долю».

Начались приготовления к установлению Временного национального собрания. Поскольку возможности сообщения с сельской глубинкой из-за идущих военных действий были весьма ограниченными, то Миклош, Фараго, Вёрёш, Телеки и остальные должны были удовлетвориться только проведением выборов в городах. В результате их усилий из 38 городов и крупных селений в Дебрецен были направлены 212 депутатов. Они представляли 1,4 миллиона человек, что составляло около 14 процентов от всего населения довоенной Венгрии.

Первое заседание Временного национального собрания состоялось 21 декабря в помещении старой кальвинистской коллегии. В ходе первого дня своей работы оно приняло резолюцию, в которой говорилось, что собрание, «воплощая волю народа и олицетворяя суверенитет страны, лишившейся руководства, берет дело управления государством в свои руки». 22 декабря Временное национальное собрание избрало Временное правительство, во главе которого встал генерал-полковник Бела Миклош. В правительство вошли по два представителя социал-демократической партии и партии мелких сельских хозяев, три представителя коммунистической партии, один представитель национальной крестьянской партии и четверо беспартийных (три генерала и граф Телеки). «Дебреценское правительство», как оно стало называться в народе, смотрело на свои заседания не как иначе, как на работу коалиционного кабинета министров старого стиля. Соответственно этому было обязательно и голосование. Один высокопоставленный венгерский офицер, который нес службу в ближайшем окружении Миклоша, описывал эту работу следующим образом: «В 1919 году я был членом офицерской роты сегедских контрреволюционных войск и в качестве добровольца одним из первых покинул Сегед, чтобы освобождать занятый коммунистами Будапешт. И хотя события былого затягиваются туманом времени, я хорошо вижу различие между тоном коммунистов Куна и «дебреценским правительством». «Трепещи, скрывающийся в темноте контрреволюционер!» – такими плакатами в 1919 году был обклеен весь Будапешт. Теперь же, в Дебрецене 1944 года, это называлось «братское и тесное взаимодействие всех общественных классов», и не слышно было ни единого слова о коммунизме, не говоря уже о диктатуре пролетариата!»

О диктатуре пролетариата мечтали только немногие старые коммунисты образца 1919 года, у которых с приходом Красной армии ожили былые надежды на то, что они теперь смогут продолжить свою политику с того рубежа, на котором им пришлось остановиться в 1919 году. Они совершенно не представляли себе новых директив Москвы. «Они думали, что их товарищи, которые последние 20 лет провели в эмиграции в Москве, ежедневно беседуют в Кремле со Сталиным, постоянно обращающимся к ним за советами по тому или другому вопросу. Они не знали, что большая часть из эмигрировавших в Москву венгерских коммунистов была ликвидирована в ходе большой чистки конца 1930-х годов, тогда как остальные коротают свои дни в Москве в полнейшей уединенности, неустанно интригуя друг против друга. Это вполне объясняет то, что теперь, в декабре 1944 года, эти люди, преследовавшиеся режимом Хорти, изолированные от новой мировой ситуации и политики старые коммунисты, донимали своих вернувшихся из Москвы товарищей совершенно невероятными требованиями, как, например: Красная армия не должна требовать с Венгрии никаких репараций, поскольку Венгрия была первой страной, которая в 1919 году последовала призыву Ленина; или: следует немедленно создать венгерскую Красную армию и бросить ее в бой против румын и чехов. Когда затем русская Красная армия разобьет гитлеровский вермахт, венгерская Красная армия одержит верх над румынским и чешским империализмом, и тогда Венгрия, которая в 1919 году была разорвана на части, что сопровождалось изгнанием венгерского меньшинства из Трансильвании и Верхней Венгрии (Словакии), сможет снова проводить великовенгерскую политику». Об этом поведал в своих неопубликованных воспоминаниях Иштван Андреанский, бывший в правительстве Миклоша руководителем управления полиции в составе министерства внутренних дел.

О создании армии в дебреценском правительстве было много разговоров зимой 1944/45 года, сходились на том, что она должна быть ни в коем случае не «красной», но в значительной степени «национальной» и «демократической» армией. 20 января 1945 года Миклош подписал в Москве договор о прекращении военных действий с представителями Советского Союза, Великобритании и Соединенных Штатов. Важнейшими условиями этого соглашения были: Венгрия принимала на себя обязательство выставить по меньшей мере восемь пехотных дивизий с пополнением для участия в войне против Германии под общим руководством союзного (то есть по сути русского) командования, оснастив их необходимым вооружением и снаряжением; Венгрия отказывалась от всех прав на занятые ею после 31 декабря 1937 года области Чехословакии, Югославии и Румынии и должна была возвратить Советскому Союзу, Чехословакии и Югославии все вывезенные оттуда материальные ценности; венгерское правительство обязано было распустить все праворадикальные организации в стране; вплоть до подписания мирного договора издание, переводы и распространение литературных произведений, а также сценическая деятельность, радиопередачи и деятельность других органов распространения информации должна была осуществляться только по согласованию с русским Верховным командованием. Соглашение предусматривало восстановление гражданского управления во всех областях Венгрии, которые были удалены от линии фронта по крайней мере на расстояние от 50 до 100 километров. Гражданские власти были обязаны выполнять указания русского Верховного командования. Наконец, статья 18 соглашения предусматривала для контроля за выполнением условий прекращения военных действий создание союзной Контрольной комиссии под общим управлением союзного (то есть по сути русского) Верховного командования.

Эта Контрольная комиссия была создана еще в январе 1945 года в Дебрецене. Ее председателем стал русский маршал К.Е. Ворошилов, членами комиссии были один американский и один английский генерал. Отвечавший до сего времени за создание венгерского правительства генерал Шушейков был отозван в Москву и позднее, вероятно, потому, что он сделал всю порученную ему работу в Венгрии, командирован в Бухарест. Там он в марте 1945 года занял пост впавшего в немилость генерала Виноградова.

Венгры поначалу восприняли создание национальной армии весьма серьезно. Офицер Генерального штаба Золтан Палфи-Нюхорай, бывший в начале 1945 года начальником управления кадров министерства обороны дебреценского правительства, повествует: «Все офицеры в Дебрецене по вопросу создания армии придерживались единого мнения, поскольку знали, что будущее страны в ходе идущих мирных переговоров в первую очередь зависит от нашего участия в борьбе против фашизма и нашего деятельного участия в борьбе против Гитлера. Само собой разумеется, мы не желали создания армии коммунистического типа, и коммунистам это было прекрасно известно. Вследствие этого создание сильной армии, которая после войны смогла бы обеспечить порядок в стране, не соответствовало их интересам». А генерал Ласло Секеи, командир первого воинского формирования дебреценского правительства (6-й пехотной дивизии), дополняет эту картину следующими словами: «Наши намерения относительно создания армии в начале 1945 года были вполне единодушными. Мы знали, что нашей стране – если бы нам удалось послать на фронт восемь дивизий – в ходе грядущих мирных переговоров припомнили бы не только «грехи», но и добродетели. Благодаря нашей антифашистской борьбе нам, возможно, удалось бы добиться более благоприятных условий мира. А это могло бы означать для нас обладание Трансильванией или ее половиной. <…> Что же касается экономических предпосылок для формирования восьми дивизий, я могу сказать только одно: любому офицеру, связанному с вопросами организации и оснащения, было совершенно все равно, будут это русские или венгры, поскольку с первой же минуты стало вполне понятно, что в разоренной войной, разорванной стране создание подобной армии без помощи русских в столь краткий срок было бы абсолютно невозможно».