Гонки на маршрутных такси - Константин Владимирович Игрунов

Он держался примерно в пятидесяти метрах от своей несостоявшейся убийцы и старался, чтобы между ними ехала хотя бы парочка автомобилей. В условиях дневных заторов быть незаметным не составляло труда, а вот ночью, когда каждый автомобиль, а тем более – мотоцикл, оказывался на виду, скрытое слежение становилось проблемой. Конечно, для Барбары Шульц тело Михаила Шахова покоилось в гостиничном номере, да и не узнала бы она Ферзя под мотоциклетным шлемом. Но Барби могла опасаться российских спецслужб, и мотоциклист, следующий за ней по ночному городу, привлёк бы её внимание.

Чтобы эскорт-директор Михаэля Шумандера не приняла Шахова за филёра, Ферзь решился на рискованную авантюру. Он поравнялся с «Фольксвагеном» немки и стал, покачивая мотоцикл из стороны в сторону, намекать женщине на знакомство. Шульц бросила на Михаила нервный взгляд, но, поняв, что байкер заигрывает, надела на заспанное лицо маску неприступности и уставилась на дорогу прямо перед собой. Ферзь проехал ещё некоторое расстояние параллельно с «Гольфом», но потом, будто смирившись с мужской неудачей, отстал и покатил сзади.

Следовать за Барбарой до места назначения он, естественно, не мог, а потому начал интенсивно просчитывать конечную цель маршрута фрау Шульц. Германское консульство? Нет, его уже проехали… Закладка картин в очередной тайник? Но чем гостиничный номер стал плох?..

Вскоре сама Барбара дала Шахову серьёзную подсказку. Она свернула на улицу, куда журналист собирался прибыть сам, но только к полудню. Здесь располагался автобусный парк, где стояли разрисованные рекламой и вылизанные до блеска микроавтобусы – участники предстоящей «Формулы Маршрутки». Михаил вспомнил, что гоночную «Газель», за руль которой сядет Михаэль Шумандер, чемпиону «Формулы 1» впоследствии собирались подарить. Досматривать на таможне её, само собой, не станут, а, значит, в этом микроавтобусе можно переместить через границу всё, что угодно. Поняв, куда и зачем едет Барбара, Ферзь решил подъехать к автобусному парку с другой стороны.

Спрятавшись вместе с мотоциклом в густых кустах газона, которые, судя по запаху, использовались прохожими для отправления естественных надобностей, Миша, морща нос, наблюдал, как мучимая похмельем фрау Шульц, преодолевала оштукатуренный бетонный забор автопарка. В какой-то момент Ферзю даже захотелось Барбаре помочь: подойти неслышно сзади и подтолкнуть в округлые ягодицы. Но он целомудренно воздержался от проявления джентльменской любезности.

Наконец, карабкания женщины возымели успех, и она с рюкзаком за спиной оказалась по ту сторону забора. Миша выскочил из кустов, перебежал улицу и, словно крутой десантник, перемахнул ограждение вслед за своей возлюбленной.

Попав на территорию слабо освещённого редкими фонарями автобусного парка, Шахов увидел, как Барбара тихо, по-кошачьи бежит в направлении стоящих на открытом воздухе гоночных «Газелей». Вычислить автомобиль Шумандера даже в полутьме не составляло труда ни журналисту, ни эскорт-директору чемпиона: маршрутка Михаэля была выкрашена в ярко-красный цвет и обозначена символикой «Формулы 1».

Спрятавшись за ближайшим к шумандеровскому микроавтобусом, борта которого украшал, с одной стороны, рисованный флаг Ичкерии, а с другой – Российской Федерации, Шахов стал наблюдать за фрау Шульц.

Барби открыла выдвижную дверь маршрутки, ведущую в отсек для пассажиров, и влезла в салон. Как только её рюкзак исчез внутри, дверь почти бесшумно захлопнулась.

Ферзь подтянулся на руках и влез на крышу микроавтобуса, за которым прятался. Он не столько прыгнул, сколько шагнул на крышу ярко-красной «Газели», молясь, чтобы шаг получился мягким и не был услышан находящейся внизу Барбарой. Полежав на крыше несколько секунд, Шахов аккуратно поднял вентиляционный люк маршрутки, через который ему открылось происходящее внутри.

Фрау Шульц сбросила рюкзак и, достав из его наружного кармашка нечто напоминавшее стамеску или отвёртку, со сноровкой опытного автослесаря сняла обшивку салона позади выдвижной двери. Напряжённое, потное лицо едва протрезвевшей немки напомнило Михаилу ударниц коммунистического труда, которые в кадрах военной кинодокументалистики работали под лозунгом «Всё для фронта! Всё для победы!».

Удалив обшивку и вытерев рукавом пот со лба, Барбара вынула из рюкзака тонкие длинные рулоны и положила их в открытую полость кузова, после чего установила обшивку на место.

По тому профессионализму, с каким респектабельная фрау орудовала в салоне «Газели», Шахов понял, что делала она это не в первый раз, а, значит, прошла серьёзную подготовку.

Ферзь не стал дожидаться, пока его вероломная пассия покинет маршрутное такси, и соскользнул с его крыши. Через тридцать секунд он выводил угнанный мотоцикл из кустов, а ещё через пять – мчался обратно в отель.

Мише очень не хотелось нарушать сценарий Барбары, но ещё сильнее хотелось узнать, что она собирается делать с «трупом» Ферзя. В том, что «труп» во время нахождения Барбары в автобусном парке никто убирать не собирался, Миша был уверен. Ведь добропорядочная фрау не планировала напиваться с русским журналистом, и тот, соответственно, не должен был ночевать с нею в последнюю перед гонками ночь. Убийство Шахова явилось мерой вынужденной. И всё-таки, как она могла? Обдуваемый предрассветным ветром, Миша погружался в печальные размышления. Почему она просто не встала и не ушла? Или не прыснула, на худой конец, ему на лицо какой-нибудь усыпляющей жидкости? Прыснула и ушла. Ушла и вернулась. В крайнем случае, если бы Ферзь проснулся и не обнаружил её в номере, можно было соврать, что срочно вызывал Шумандер: бессонница у него перед русскими гонками. Но убивать по такому ничтожному поводу! На глаза Миши навернулись слёзы, и он не заметил стоящую впереди машину дорожно-патрульной службы. Стандартный взмах светящимся в темноте жезлом… Нет, на объяснения с сотрудниками ГАИ у Ферзя не было ни времени, ни желания. Впрочем, мотоциклетная гонка в его планы тоже не входила. Миша крутанул ручку газа и почувствовал, как мотоцикл пытается вырваться из-под его пятой точки. Разгон получился столь интенсивным, что мотоциклист, дабы не разбиться физически, тут же забыл о своей разбитой душе.

Спустя семнадцать мгновений проходящей весны, Миша уже влетал на стоянку перед отелем. Он стремглав взбежал по лестнице, открыл предусмотрительно незахлопнутую дверь и начал раздеваться. Но звук, услышанный ночью, снова прервал приготовления Ферзя ко сну. Выпавший из кармана куртки пистолет напомнил Мише о необходимости вернуть оружие на место. И всё-таки странный ствол… Пневматический? Она что, хотела меня застрелить из пневматики? Михаил сунул пистолет в сумочку Барбары и забрался в кровать. Заметив в подушке дырку от пули, Ферзь запустил туда руку и достал… капсулу! Снотворное!! Огромная тяжесть упала с Мишиных плеч, и от радости он подпрыгнул на кровати, словно ребёнок. Барби не думала его убивать – она собиралась усыпить Ферзя, но промахнулась. Барби… Милая Барби! И как он мог подумать о