Специальность – хирург - Яков Цивьян

Он обычный человек! Ох, как много значит для людей, необычных физически, стать обычными. Он доволен своей жизнью. И я рад за него.

Саша Морозов, шестнадцатилетний юноша, погибал от послеоперационного кровотечения. Прошло уже десять часов после операции. Двенадцатый час ночи. А в залитой светом операционной – все сотрудники клиники. Никто и не подумал о том, чтобы уйти домой.

Для спасения Саши, казалось бы, сделано все. Все время переливается кровь, вводятся лекарства, которые повышают ее свертываемость. Сделано прямое переливание крови от шести доноров – сотрудников клиники, «запас» которых теперь уже исчерпан.

Дважды после завершения операции я вновь «открывал» грудную клетку Саши, чтобы еще и еще раз осмотреть, проверить, проконтролировать бывшее операционное поле, чтобы еще раз убедиться, что нигде случайно не повреждены и не остались незамеченными какие-либо кровеносные сосуды вблизи позвоночника.

Нет. Все нормально. Сосуды не повреждены. Ошибки не допущено. Все сделано, как надо. Но вся поверхность обнаженной губчатой кости позвоночника источает кровь. Со всей поверхности отделяется, сочится, теперь уже разжиженная, водянистая кровь.

У Саши возникло, пожалуй, одно из самых грозных осложнений, возможное при хирургических операциях, – так называемый фибринолиз, – состояние, при котором кровь совершенно теряет способность образовывать сгустки, свертываться при выхождении из сосудистого кровеносного русла.

Единственное, что может спасти Сашу или, вернее, чем можно попытаться его спасти, это сделать очень массивное вливание свежей, не консервированной, донорской крови, – повторное прямое переливание.

Но скоро полночь… Где взять необходимое количество доноров с группой крови, идентичной Сашиной?

Саша родился в Самарканде. Там он и живет. Там он учится в школе. Ко мне в клинику его привезла мама. Очень скоро Саша стал всеобщим любимцем всех сотрудников клиники. У него очень приятное, располагающее лицо. Он хорошо воспитан. Вежлив. Внимателен. Приятен в общении.

Саша болен так называемым юношеским кифозом. Еще эту болезнь называют болезнью Шойермана-May по имени двух врачей, детально описавших ее в начале двадцатых годов нашего столетия. Кифоз – это специальный медицинский термин, который на языке обычных людей обозначает горб. Заболевание это возникает в юношеском возрасте, чаще среди мальчиков. Вначале оно проявляет себя возникновением сутулости, а в последующем – появлением округлого горба.

Долгое время считалось, что юношеский кифоз – заболевание, в общем-то, безобидное, которое не доставляет страдающим им людям особых хлопот. Только округлый горб, чисто внешнее отклонение от нормы, чистая косметика…

Соответственно этому и обосновалось лечение, заключающееся в массаже, гимнастике и водных процедурах.

Лишь в последние годы к этой болезни стали относиться более настороженно. Многие врачи, в том числе и я, подметили, что при юношеском кифозе в определенном проценте случаев возникают тяжелые боли и даже невралгические расстройства, указывающие на то, что в болезненный процесс вовлекается и спинной мозг.

Мною впервые в мировой медицинской практике был предложен, обоснован, разработан и описан метод оперативного лечения юношеского горба, который позволял исправить – устранить имеющийся горб и выпрямить искривленный позвоночник. Предлагая метод оперативного лечения этой болезни, я исходил из того, что моя специальность – ортопедия – ответственна за красоту совершенного человеческого тела. И если болезнь покушается на эту красоту, нарушает созданную природой гармонию, то обязанность врача-ортопеда – не медля вмешаться.

Я убежден в том, что даже если бы болезнь, которой страдает Саша, действительно ограничивалась только обезображиванием его фигуры, то и это был бы достаточный повод для оперативного вмешательства. Ну, а если болезнь не ограничивается только сферой косметики, если она несет в себе более серьезный ущерб больному человеку, человеку молодому, у которого впереди вся жизнь?..

А если остановиться на этической стороне моей специальности? При юношеском горбе нет не только жизненных показаний, но и вообще каких-либо настоятельных показаний к оперативному лечению. Ну что же – округлая спина?! Ну что же – горб?! Горб, который можно замаскировать искусно сшитой одеждой! Не делать же из-за этого операцию!

…Умом это, может, и можно понять. А вот когда перед тобой девушка или юноша, которые настоятельно просят тебя, умоляют, а то и довольно настойчиво требуют избавить их от уродства, если они категорически не хотят отличаться от своих здоровых сверстников? Тогда начинаешь рассуждать по-другому.

Очень трудно отказать им, понимая их горе и отчаяние! И ведь действительно, если вдуматься, решается будущее молодого человека или девушки, решается вся их жизнь, будущее благополучие! Все это так.

Но все это не решает противоречий между характером показаний к оперативному лечению, оперативному вмешательству и весьма высокой степенью хирургического риска. Значит, эти операции должен делать хирург, искушенный в хирургии позвоночника и хорошо владеющий техникой этих операций. Такова моя точка зрения. Ее я и придерживаюсь в общении со своими пациентами.

Суть болезни, о которой идет речь и которой страдал Саша, заключается в том, что тела нескольких грудных позвонков развиваются ненормально. Вместо того, чтобы иметь в сечении свойственную им от природы форму прямоугольника, эти тела приобретают форму клина, вершиной обращенного кпереди. Вследствие этого передняя протяженность позвоночника укорачивается, а задняя удлиняется. В процессе продолжающегося роста позвоночника это приводит к тому, что позвоночник теряет естественную, свойственную ему нормальную анатомическую форму и приобретает вогнутость, обращенную вперед, образуя горб, который обезображивает человека.

По какой причине возникает эта болезнь, пока не совсем ясно. Ясно только то, что костная ткань в передних отделах этих тел позвонков почему-то недостаточно жизнеспособна и не развивается должным образом, что и приводит к уменьшению высоты этих отделов позвонков.

Наблюдая за этими людьми и изучая их болезнь, я пришел к выводу, что устранить искривление позвоночника можно, уравняв переднюю и заднюю поверхность позвоночника по длине, а сделать это можно с помощью предложенной мною операции, которая вошла в литературу под названием «сегментарной вертебротомии».

Суть этой операции сводится к рассечению позвоночника, вернее его передних отделов – тел, передней продольной связки и межпозвонковых дисков – на несколько сегментов, за счет веерообразного расхождения которых и достигается выравнивание длины передней и задней поверхностей позвоночного столба. Рассеченный на отдельные сегменты отдел позвоночника разгибается, и тела позвонков на уровнях сегментарной вертебротомии веерообразно расходятся, образуя между собой клиновидные пустоты. Если эти пустоты заполнить достаточно плотной костной тканью, то позвоночник сохранит приданную ему в процессе операции форму и останется прямым.

Растущие позвонки очень хорошо, обильно снабжаются кровью. В них имеется большое количество довольно крупных кровеносных сосудов, которые с возрастом исчезают, отслужив службу. При сегментарной вертебротомии целость этих сосудов неизбежно нарушается и они кровоточат. Поэтому эта операция производится под «защитой» массивного переливания крови, чтобы восполнить кровь, утраченную в процессе операции.

Сашу долго готовили к операции. После длительного и всестороннего обследования его уложили в специальный гамак, с помощью которого позвоночник разгибался и расслаблялся. Это предварительное подготовительное лечение необходимо для того, чтобы в момент операции и после операции ткани Сашиного тела «привыкли» к растяжению и не препятствовали выпрямлению позвоночника. Кажется, все было учтено…

Я еще и еще раз мысленно воспроизвожу операцию. И еще раз после двукратной ревизии операционного поля не в мыслях, а наяву проверяю себя.

Вот я по ходу девятого ребра справа рассек кожу, подкожную ткань и фасцию, рассек мышцы и листок надкостницы – ткани, окутывающей ребро и обеспечивающей его «питание», выделил и удалил ребро, затем рассек плевру и осмотрел легкое. И плевральная полость и легкое нормальны. Розовая ткань легкого подвижна, расправляется и спадается – наполняясь кислородом и унося углекислоту. Даже у Саши, который никогда не брал в рот папиросы, в ткани легкого видны скопления угольной пыли и копоти, которые в виде черных островков разукрашивают все легкое. Это «привилегия» городского жителя, неустанно вдыхающего частицы сажи, засоряющей городскую атмосферу. У пациентов из сельской местности, если они не курят, обычно этого не бывает.