Огненный бассейн (Сборник фантастических романов) - Кристофер Джон

— Садись рядом, Уилл, — сказал он. — Мы только начали.

Прошел месяц с тех пор, как мы с Бинполом пришли сюда. Вначале я рассказал Джулиусу и другим членам совета все, что знал, и передал образцы зеленого воздуха хозяев и воды из города, которые мне удалось принести с собой. Я ожидал немедленных действий, хотя не знал, каких именно. К Земле приближался большой корабль с родной планеты хозяев. Он вез машины, которые превратят земную атмосферу в пригодную для дыхания хозяев, чтобы они смогли выйти из-под защитных куполов своих городов. Люди и все другие живые существа Земли задохнутся. Мой хозяин сказал мне, что корабль прибудет через четыре года. Времени оставалось мало.

Джулиус как будто обращался ко мне, отвечал на мои сомнения. Он сказал:

— Я знаю, многим из вас не терпится. Так и должно быть. Мы знаем, какая огромная задача стоит перед нами, знаем ее важность. Не может быть никаких извинений для неоправданной траты времени. Важен каждый день, каждый час, каждая минута.

Но не менее важно и другое. Именно потому, что события так торопят, мы должны все тщательно обдумать, прежде чем начать. Мы не можем допускать неверных ходов. Поэтому совет долго и напряженно думал, прежде чем выработать план действий. Сейчас я расскажу вам о нем в общих чертах, но у каждого из вас есть в нем своя роль, и об этом он узнает позже.

Он замолчал, и я увидел, как встал кто-то из сидящих за столом. Джулиус спросил:

— Вы хотите говорить, Пьер? Вы знаете, позже для этого будет возможность.

Когда мы в первый раз пришли в Белые горы, Пьер был членом совета. Это был смуглый человек с трудным характером. Мало кто решался спорить с Джулиусом, а он мог. Я знал, что он был против нашей экспедиции в город золота и свинца и против решения покинуть Белые горы. В конце концов он вышел из совета или был исключен из него: мне трудно судить об этом. Он пришел с юга Франции, с тех гор, что находятся на границе с Испанией. Пьер сказал:

— То, что я собираюсь сказать, Джулиус, лучше сказать сейчас, чем потом.

Джулиус кивнул:

— В таком случае говорите.

— Вы сказали, что совет познакомит нас с планами. Вы говорили о нашем участии в планах, о том, что каждому из нас отведена своя роль. Я хочу напомнить вам, Джулиус: перед вами свободные люди, а не люди в шапках. Нам следует не приказывать, а спрашивать у нас. Не только вы и ваш совет должны решать, как сражаться с треножниками. Есть и другие, у которых хватит мудрости. Все свободные люди равны, и им должны быть предоставлены равные права. Этого требует не только справедливость, но и здравый смысл.

Он замолчал, но продолжал стоять среди более ста человек, собравшихся в подземном зале. Снаружи царила зима, холмы покрыл снег, но здесь мы были защищены толстым слоем скал. Здесь температура никогда не менялась, и одно время года ничем не отличалось от другого.

Джулиус помолчал недолго, потом сказал:

— Свободные люди правят собой по-разному. Живя и работая совместно, они должны частично отказаться от своей свободы. Разница между нами и людьми в шапках в том, что мы отказываемся от нее добровольно, с радостью, ради общей цели, тогда как их разум порабощен чуждыми существами, которые обращаются с ними, как со скотом. Есть и другая разница. Свободные люди отказываются от своей свободы лишь временно. И делают это по согласию, а не из-за хитрости или силы. И это соглашение всегда может быть расторгнуто.

— Вы говорите о соглашении, Джулиус, — сказал Пьер, — на чем основана ваша власть? На совете. А кто назначил совет? Сам совет под вашим контролем. Где же тут свобода?

— На все свое время, — ответил Джулиус, — будет время обсудить и вопрос, какую форму правления нам избрать. Но этот день придет лишь тогда, когда будут уничтожены те, кто сегодня правит человечеством. До этого у нас нет возможности для обсуждения и споров.

Пьер начал что-то говорить, но Джулиус поднял руку и заставил его замолчать.

— Сейчас не должно быть разногласий и сомнений. Возможно, то, что вы говорите, справедливо, независимо от мотивов, которыми вы руководствуетесь; соглашение заключается свободными людьми и может быть расторгнуто. Оно может быть и подтверждено. Итак, я спрашиваю: пусть тот, кто сомневается в праве совета говорить от имени всех, встанет.

Он замолк. В пещере наступило молчание, слышался только бесконечный отдаленный шум воды. Мы ждали. Никто не встал. Когда прошло достаточно времени, Джулиус сказал:

— Вам не хватает поддержки, Пьер.

— Сегодня. Но посмотрим, что будет завтра.

Джулиус кивнул:

— Вы хорошо сделали, что напомнили мне. Поэтому я спрошу еще кое о чем. Я прошу вас признать совет нашим правительством, пока не настанет время, когда те, что называют себя хозяевами, потерпят полное поражение. — Он помолчал. — Прощу встать тех, кто за это.

На этот раз встали все. Итальянец по имени Марко сказал:

— Я предлагаю изгнать Пьера за сопротивление воле общины.

Джулиус покачал головой:

— Нет. Никаких изгнаний. Мы нуждаемся в каждом человеке. Пьер тщательно исполнит свой долг, я знаю это. Слушайте. Я расскажу вам о нашем плане. Но вначале Уилл расскажет вам о том, как выглядит изнутри город наших врагов. Говори, Уилл.

Раньше меня просили временно хранить молчание и не отвечать на расспросы. В обычном состоянии мне было бы это нелегко. Я разговорчив по природе, а голова моя забита чудесами, которые я видел в городе, — чудесами и ужасами.

Но настроение мое в это время не было нормальным. На обратном пути с Бинполом вся моя энергия уходила на преодоление трудностей и опасностей, на размышления не оставалось времени. Но после возвращения в пещеры стало по-другому. В мире вечной ночи и тишины я смог думать, вспоминать и чувствовать угрызения совести. Я обнаружил — мне не хочется говорить с другими о том, что я видел, и о случившемся.

Теперь, услышав предложение Джулиуса, я смутился. Начал неуверенно, с остановками и повторами. Но постепенно я успокоился и заметил, с каким напряжением они слушают меня. Меня самого увлекли воспоминания об этом ужасном времени, о том, как ужасно было сгибаться под тяготением мира хозяев, потеть в неуемной жаре и влажности, смотреть, как слабеют и падают другие рабы, не выдержав напряжения, и знать, что меня ждет такая же судьба. Такой оказалась и судьба Фрица. Бинпол позже сказал, что я говорил страстно и легко, что обычно мне не свойственно. Когда я кончил и сел, наступила тишина, которая говорила о том, как глубоко поражена услышанным аудитория.

Потом снова заговорил Джулиус:

— Я хотел, чтобы вы выслушали Уилла, по нескольким причинам. Одна из них: его рассказ — это свидетельство очевидца. Вы сами слышали и убедились в этом. Он все это видел. Другая причина: я хотел подбодрить вас. Хозяева обладают колоссальной властью и силой. Они преодолели неизмеримые расстояния между звездами. Наша жизнь по сравнению с их долгой жизнью кажется танцем бабочки-однодневки над текущей рекой. И все же…

Он замолчал и с удивительной улыбкой посмотрел на меня.

— И все же Уилл, обычный парень, не умнее большинства, даже меньше других ростом, он, этот Уилл, ударил и убил одного из чудовищ. Ему, конечно, повезло. У хозяев есть место, уязвимое для удара, и Уиллу удалось узнать о нем. Но остается фактом, что он убил одного из них. Они вовсе не всемогущи. Этот факт должен подбодрить нас. То, чего Уилл добился благодаря удаче, мы можем достигнуть подготовкой и решительностью.

Это приводит меня к третьему пункту, к третьей причине, по которой я хотел, чтобы вы послушали Уилла. Это тем более существенно, что речь пойдет о неудаче. — Он посмотрел на меня, и я почувствовал, что краснею. Джулиус спокойно и неторопливо продолжал: — Хозяин стал подозревать Уилла, найдя в его комнате записи о городе и его обитателях. Уилл не думал, что хозяин зайдет в его комнату, где ему приходится надевать маску; но это было поверхностное суждение. Уилл знал, что его хозяин больше других заботится о рабах, что он уже раньше бывал в убежище, организуя там мелкие удобства, и, следовательно, мог побывать еще раз. Следовало предположить, что он зайдет туда еще и обнаружит книгу с записями.