Не царское дело - Галина Куликова

Бой был в самом разгаре, когда девушка услышала громкий крик: «Газы!» — и комнату стала застилать легкая, как утренний туман, белесая пелена. В глазах тут же защипало, нос перестал дышать, и она стала задыхаться. Еще несколько секунд — и сознание покинуло ее.

Очнулась она от прикосновения к лицу чего-то мягкого и прохладного. Открыв глаза, Настя увидела Крутова, который пристраивал ей на лоб мокрое полотенце.

— Ты?! — прошептала Настя, сделав попытку приподняться. — Откуда ты здесь взялся?

— Лежи, лежи, — озабоченно сказал Крутов. — Тебе сейчас двигаться и болтать противопоказано.

— Где я? — настаивала Настя, обрадовавшись, что скотч больше не мешает говорить.

— В прекрасной квартире, которую завещала тебе прабабушка. Оглянись — сама увидишь. Но тебе все же лучше поспать.

— Хорошо. А почему мы одни? Куда подевались все остальные?

— Смотря кого ты имеешь в виду. Мои люди, как всегда, при исполнении. Остальные — кто в больнице, кто в бегах, кто дает показания в полиции.

— Я что, спала?

— Ты проспала целые сутки.

— Мне показалось, что я умерла.

— Просто потеряла сознание, бывает. Скоро тебе станет легче. Вообще радуйся, что все довольно мирно обошлось.

— Мирно? — снова приподнялась Настя. — Это называется — мирно?

— Конечно, — улыбнулся своей фирменной улыбкой Крутов. — Убитых нет.

Снова ощутив рядом его уверенную силу, она едва не заплакала от радости.

— Я тебя должна благодарить за спасение? Или счастливый случай?

— Счастливый случай в моем лице, — похвастался он.

— Я была не права, — тихо сказала Настя.

— Конечно.

— И наговорила тебе гадостей.

— Конечно.

— Прости меня! Только не отвечай — конечно. Скажи что-нибудь другое.

— Разумеется, — засмеялся Крутов.

— Ты не сердишься?

— Вообще не имею такой привычки. Не переживай, все нормально. Кстати, имей в виду, благодаря твоей эмоциональности мой план приобрел подлинность, на которую в итоге и купилась эта шайка мародеров.

— Я попала в жуткую передрягу, у меня хотели отнять все, что завещала Пчелка, — пожаловалась вдруг Настя. — Этот мерзкий предатель Данила! Скажи, ведь это он продал информацию бандитам?

Крутов промолчал, неопределенно пожав плечами.

— Таким скромником прикидывался, — негодовала Настя. — Скажите на милость — он всего лишь стажер. Я не волшебник, я только учусь! Ух, задушила бы собственными руками.

Немного переведя дух, она спросила:

— Про какой план ты говорил? Вообще расскажи, что ты знаешь об этой эпопее. Ты же не случайно оказался в бандитском офисе?

— Не случайно. И если уж ты окончательно отказываешься спокойно лежать, пойдем на кухню пить чай, и я тебе все расскажу. Только прошу, сохраняй спокойствие. Некоторые вещи тебе очень не понравятся, но поверь — я отвечаю за каждое слово, у меня собраны все доказательства.

— Ты меня пугаешь! Что случилось?

— Да чего только не случилось… Просто раньше во многом это были предположения, а теперь есть вполне осязаемые доказательства. Чтобы добыть их, пришлось пойти на серьезный риск. Ты стала живой приманкой в этой операции.

— В смысле…

— В прямом. Но давай по порядку. И начнем с чая.

Когда они уселись на кухне с чашками в руках, Крутов сказал:

— Эта история изобилует множеством любопытных подробностей. Если что-то особенно заинтересует — спрашивай сразу.

— Договорились. Но мне что-то заранее не по себе.

— Это правильно, — кивнул Крутов. — То, что случилась вчера, — неожиданная и, по счастью, благополучная развязка жестокой, хитроумной комбинации. Ее задумал и организовал человек, которого уже нет в живых. В противном случае его ждало бы многолетнее или пожизненное заключение.

— Липкин? — ужасным шепотом спросила Настя.

— Нет, хотя Липкин сыграл в этом мерзком спектакле определенную роль, пусть и второстепенную.

— А главную — Прудковский?

— О Прудковском поговорим позже, это другая история. Так вот, Настя, если мы окончательно перешли на театральный лексикон, главным героем был Роман.

— Нет, не может быть! — крикнула Настя, расплескав чай. — Ты ошибся.

— К сожалению, это правда. Слушай дальше, и ты все поймешь. Он робок, нерешителен, полностью зависит от родителей, которые присылают ему деньги. Он не может обеспечить всем необходимым женщину, которую любит и на которой только что женился. Но если норковая шуба может подождать, пока он станет прилично зарабатывать, то как быть с квартирой? Он и в родном Мурманске не смог бы купить жалкой однушки. А в Москве? И тут — наследство. Появился шанс, забрезжили надежды. Не знаю, возможно, если бы Даша не заставила его быть свидетелем при оглашении завещания, все было бы иначе. Но Роман все слышал и уехал с чувством человека, которого жестоко обманули. Не исключаю, что сама Даша и спровоцировала его, рассказывая о возможных вариантах раздела имущества Веры Алексеевны. В общем, Роман решил действовать. Он и правда любил твою сестру, он хотел быть с ней счастлив. Но счастье он понимал абсолютно по-своему. Не берусь реконструировать ход его мыслей, пусть этим занимаются психологи. Говорю лишь о выводах, которые я сделал, основываясь на добытых уликах.

Роман решил восстановить справедливость, сделав единственной наследницей свою жену Дашу. Для этого необходимо было устранить трех человек. Первым номером шла ты, вторым — Зинаида Сергеевна, третьим, разумеется, я.

— Звучит страшновато, — поежилась Настя, словно на дворе стояло не жаркое лето, а студеная зима.

— Сейчас уже можешь не бояться, но вчера твоя жизнь точно висела на волоске. Впрочем, на волоске она висела все это время. Роман начал действовать весьма топорно — нанял за копейки каких-то двух отморозков, спившихся спортсменов, велев им прикончить тебя возле дома. Они собирались подстроить все так, чтобы все подумали, будто это ограбление. Но помешал Прудковский. Поняв, что придется искать профессионалов, Роман через мурманских приятелей познакомился с вполне конкретными бандитами из довольно известной московской группировки. Для оплаты их услуг требовались уже иные суммы. Насколько мне удалось выяснить, деньги Рома одолжил у родителей — якобы на покупку машины. Бандиты взялись за дело серьезно. Сначала хотели инсценировать дорожно-транспортное происшествие. Когда не получилось — подослали киллера, переодетого разносчиком пиццы. Но сорвалось и это покушение.

— Но ведь Роман был в вопросе о наследстве на моей стороне! Звонил, говорил, что осуждает Дашку, которая хотела судиться со мной. Обещал, что не даст ей наделать глупостей.

— Все правильно. Если бы Даша начала судиться, все перешло бы в законодательную плоскость. Рома был уверен, что его жена не выиграет суд, а только испортит ему все дело. К тому же…

Тут Крутов замолчал и словно о чем-то задумался.

— Что? Что — к тому же? Пожалуйста, не замолкай надолго, я этого не выдержу!

— Не волнуйся. Просто я в какой-то момент догадался о его реальном замысле. Видимо, сначала он и в самом деле действовал в интересах собственной семьи, я имею в виду самого Романа и Дашу.

— Ты же не считаешь, что Даша знала о его замыслах?

— Теперь не считаю, хотя одно время серьезно ее подозревал. Но я вообще человек подозрительный. Даша и ведать не ведала, что муж задумал преступление. Она-то хотела с тобой разделаться законными методами. А Роман считал их неэффективными. Скорее всего, он полагал: зачем брать часть, если можно взять все сразу, пусть даже для этого надо убить трех человек. Но теперь я полагаю, что позже в его голове созрел еще один план — стать единоличным хозяином всего имущества. Он любил Дашу, но, как всякий подкаблучник, тяготился ее командирскими замашками и своим униженно-подчиненным положением. Встречал я таких мужиков неоднократно, всегда одно и то же. Терпят-терпят, а потом — взрыв. Изменяют, рушат семью, заводят детей на стороне, травят любимых жен лекарствами. Только втихаря, так как они трусливы и нерешительны. Здесь, кажется, был похожий случай. Вероятно, скромный провинциал Рома представил себя обладателем престижной квартиры, роскошной дачи, машин — и ему это понравилось. Тем более что со смертью Даши он оставался единственным законным наследником, уже без всяких завещаний. Не знаю, как повел бы себя Роман, если бы они еще не были расписаны официально. Наверное, придумал бы что-нибудь.

Оставим в стороне мотивы его поступков. Ясно одно — он рвался к этим ценностям и готов был шагать к цели по трупам в буквальном смысле слова.

— Кошмар какой-то, — только и нашла в себе силы прошептать Настя.

— Причем, заметь, он ведь ничего не знал про все остальные завещанные тебе ценности. Вот это был бы для него стимул! Но именно эта информация — об истинных размерах твоего наследства — стала для него смертным приговором.