О святых и тенях - Кристофер Голден

— Я не знаю, как…

— Ты голоден?

— Нет.

— Тогда заткнись и поцелуй меня, болван.

От такого предложения он не сумел отказаться. Как только их губы соприкоснулись, его усталость отступила, Нет, она не исчезла, лишь ушла в тень, чтобы понаблюдать за дальнейшим развитием событий. Первый поцелуй был нежным, у Октавиана вдруг возникло ощущение, что энергия покидает его тело, но вскоре он почувствовал себя великолепно.

Потом его язык прикоснулся к ее языку, и Меган ощутила остроту зубов Питера. По ее телу прошла едва заметная дрожь, и она плотно сдвинула колени. Меган была одета лишь в ночную рубашку и трусики, сверху она накинула халатик. Халат слегка распахнулся, открыв повязку на руке, скрывавшую следы зубов Дженет. Питер нежно провел ладонью по груди Меган, а она принялась быстро расстегивать его рубашку.

В этот момент в купе постучали. Не в дверь.

Питером и Меган овладел ужас, смешанный с яростным гневом, а ведь еще мгновение назад им казалось, что они навсегда забыли эти чувства. Оба вскочили и выглянули в окно, Меган окала маленькие кулачки, готовясь к схватке, Питер загородил ее собой.

Ни Питер, ни Меган никогда прежде не видели человека за окном, но он показался им знакомым.

Они все смотрели на незваного гостя, а тот смущенно улыбнулся и медленно, настойчиво постучал еще раз. В конце концов он махнул рукой и приподнял брови, словно хотел сказать: «Ну, чего вы ждете?»

Питер осторожно подошел к окну.

— Я собираюсь впустить его, — сказал он.

— А у нас есть варианты? — проворчала Меган. — Не думаю, что колдуны стучат перед тем, как войти.

Незваный гость легко проник в открытое окно: Питер и Меган отошли назад, встав так, что портфель оказался у них за спиной. На лице у гостя появилась такая улыбка, будто он только что узнал Питера.

— Никифор Драгазес! — воскликнул гость. — Рад с вами познакомиться.

Глава 17

Венецианский отель «Атлантике» находится всего в нескольких кварталах от площади Сан-Марко, площади Святого Марка. Из окон отеля открывается завораживающий вид на мост Вздохов. По ночам, занимаясь любовью в свете луны, струящемся сквозь окна, постояльцы слышат голоса гондольеров, предупреждающих о приближении лодки. Конечно, гондольеры поют, и легкий бриз разносит над водой их голоса. Это не ложь. Это так романтично.

Гостям отеля, занимающим комнаты в нижних этажах, приходится переодеваться в темноте, а днем задвигать шторы. Гондольеры и их пассажиры так любопытны. А кто лишен этого порока? Если вам интересно, вы смотрите. Такова природа человека.

Трейси Сакко и Линда Меткалф приехали сюда вовсе не из-за романтики. Они служили своим хозяевам. Непокорные могли использовать их так, как посчитают нужным.

Трейси и Линда были добровольцами.

Их номер в отеле «Атлантико» выходил на канал. Они не знали, что несколько дней назад именно здесь молодые люди предложили себя Александре Нуэва. Из окна этой комнаты виден мост Вздохов, надо только посмотреть налево. Линда и Трейси считались подругами, но были очень разными. Линда настолько увлеклась Непокорными, что даже не замечала очарования города. Трейси, хотя и не решалась говорить об этом с «подругой», не могла не видеть романтического ореола Венеции. Ей было одиноко и страшно.

Линда пережила Венецию, Новый Орлеан и Венесуэлу, она всякий раз платила по счету за номер, с кем бы ни делила его, и всякий раз возвращалась домой одна. Она не сомневалась, что на этот раз ей будет оказана честь и она станет избранной. Она была совсем не глупой женщиной. Нужно очень хорошо соображать, чтобы так далеко продвинуться среди добровольцев. Впрочем, долгая история человечества доказала, что разум не имеет никакого отношения к поклонению.

Она и сама сознавала, что это и было поклонением с ее стороны. Мученичество, жертвоприношение, очищение. Вера. Таковы принципы религии. Линда не была уверена, что она когда-либо на самом деле видела кого-нибудь из Непокорных. Она не знала, обращают ли Непокорные внимание на предложенные им жертвы.

Однако она верила.

Трейси верила только в себя. Так было всегда. Трейси тоже никогда не видела Непокорных. Только это и связывало их с Линдой. Впрочем, Трейси тоже была умной девушкой. Больше их ничто не объединяло. Трейси стала добровольной жертвой только в этом году, хотя у нее ушло три года, чтобы попасть в их круг, и еще год, чтобы убедить Линду, что она будет для нее идеальной соседкой по номеру. Они были слишком разными, так что будь Трейси именно такой девушкой, за какую она себя выдавала, разница между ними все равно была бы виднее невооруженным глазом.

На самом деле она была очень далека от созданного ею образа.

Ей не хватало не только веры, но и религии. О да, она верила. Только это была совсем другая вера. Она верила, потому что многое видела и слышала, верила и оттого была ужасно напугана. Но самое главное — это был интересный материал, а находить интересные материалы было ее профессией.

Трейси Сакко работала на Си-эи-эн.

— Ну, ведь ты все знаешь, красотка, — сказала Трейси дрожащим голосом.

Она очень надеялась, что Линда примет ее страх за возбуждение и нетерпение.

— Так что же нам теперь делать?

Было уже десять часов вечера.

«Кстати, — подумала Трейси, — мама, ты знаешь, где твой ребенок?»

Линда сказала, что они выйдут позже, когда на улицах будет поменьше народу.

«Господи, это же безумие!»

Трейси понимала только, что движется в нужном направлении. В конце концов, они приехали сюда, чтобы принести себя в жертву. Во что она ввязалась?!

Всего лишь лучший репортаж десятилетия. Это будет материал о международном культе неких темных, мрачных личностей, которых последователи обожествляют, перед которыми преклоняются, приписывая им сверхъестественную, магическую силу. Трейси умудрилась попасть в самое пекло.

Когда она впервые услышала об этом от старого друга, чья сестра исчезла год назад в небольшом немецком городке, Трейси не слишком-то поверила ему. Однако, начав собственное расследование, быстро поняла, что здесь не так все просто. Трейси чувствовала, что не она одна идет по следу — слишком много произошло исчезновений и убийств, имевших много общего.

Но почему же все молчат?

Все очень просто. Люди, наделенные властью, не хотят распространения этих сведений. Цензура действовала по всему миру: факты искажались, расследования убийств оставались незаконченными, время и даты смертей изменялись, средства массовой информации находились под тотальным контролем Правительства — особенно правительство США — предпочитали держать людей в неведении.