Ценой собственной жизни - Ли Чайлд

Встреча была назначена на четыре часа. Уэбстер застал Розен одну в небольшом кабинете, отделенную двумя этажами и восемью агентами спецслужб от Овального кабинета. Генеральный прокурор встретила его натянутой улыбкой и быстрым кивком.

— Что с Холли?

Уэбстер изложил ей все от начала до конца. Стиснув зубы, Розен внимательно выслушала его. К концу рассказа она была бледной как полотно.

— Вы абсолютно уверены, что она находится именно там?

Директор ФБР молча кивнул.

— Хорошо. Будьте добры, подождите здесь.

Она вышла. Уэбстер остался ждать. Десять минут, двадцать, полчаса. Он походил из угла в угол. Посмотрел в окно. Открыл дверь и выглянул в коридор. За дверью дежурил сотрудник спецслужб. Он шагнул вперед. Уэбстер покачал головой, отвечая на немой вопрос, и закрыл дверь. Сел и больше не вставал.

Рут Розен отсутствовала час. Вернувшись, она закрыла за собой дверь. Остановилась у порога, в ярде от двери, бледная, учащенно дыша, с выражением шока на лице. Она ничего не сказала. Дала Уэбстеру возможность понять, что возникли какие-то серьезные проблемы.

— В чем дело? — не выдержал он.

— Меня вывели из игры.

— Что?

— Меня вывели из игры, — повторила генеральный прокурор. — Я повела себя не так. Отныне здесь за все отвечает Декстер.

— Декстер? — переспросил директор ФБР.

Декстер возглавлял администрацию Белого дома. Политик старой школы. Твердый как камень и вдвое менее сентиментальный. Однако именно благодаря ему нынешний президент оказался в Белом доме, получив подавляющий перевес на выборах.

— Я очень сожалею, Гарланд, — сказала Рут Розен. — Декстер будет здесь через минуту.

Уэбстер угрюмо кивнул. Она вышла, снова оставив его в одиночестве.

Отношения между центральным аппаратом ФБР и отделением в Бютте, штат Монтана, образно говоря, можно сравнить с отношениями Москвы и Сибири. На этот счет в Бюро даже есть расхожая шутка. Гласящая, что в случае серьезной ошибки в работе сотрудник отправляется в Бютт. Что-то вроде ссылки. Вроде того, что КГБ якобы отправлял своих неудачников махать полосатым жезлом на перекрестках в Сибири.

Однако в четверг, третьего июля отделение в Бютте показалось Макграту, Милошевичу и Брогану центром вселенной. Самым желанным местом на планете. Никому из всех троих никогда не приходилось бывать здесь. Ни по делу, ни на отдыхе. Никто из них даже не думал о том, чтобы побывать здесь. Однако сейчас они глазели из иллюминаторов вертолета словно детишки, которых везли в «Диснейленд». Они смотрели на проплывающий внизу пейзаж, то и дело пытаясь проникнуть взглядом на северо-запад, где, как им было известно, вдали в туманной дымке скрывался округ Йорк.

Единственный сотрудник отделения в Бютте, опытный ветеран Бюро, еще не пришел в себя от личного звонка Гарланда Уэбстера напрямую из центра имени Гувера. Он получил приказ доставить троих сотрудников чикагского отделения к себе, устроить их, взять для них напрокат два джипа, после чего убраться ко всем чертям и оставаться там до получения дальнейших распоряжений. Местный сотрудник встретил грязный армейский вертолет в окружном аэропорту Силвер-Боу. Усадив прибывших агентов в служебный «Бьюик», он помчался на север в город.

— Расстояния у нас большие, — объяснил он Макграту. — Помните об этом. Отсюда до Йорка еще целых двести сорок миль. По нашим дорогам это минимум четыре часа езды. Лично я бы на вашем месте раздобыл жилой прицеп и перебрался куда-нибудь поближе. Если вы останетесь здесь, толку будет мало, особенно если дело примет дурной оборот.

Макграт кивнул.

— Джексон выходил на связь?

— С понедельника ни разу. После того, как он доложил о динамите.

— Когда он выйдет на связь в следующий раз, переключите его на меня, хорошо? — распорядился Макграт.

Сотрудник отделения в Бютте кивнул. Одной рукой держа рулевое колесо, второй достал из кармана маленькую рацию. Макграт убрал ее в свой карман.

— Как вам угодно, — продолжал местный сотрудник. — У меня незапланированный отпуск. Приказ Уэбстера. Но только не тешьте себя напрасными надеждами. Джексон выходит на связь редко. Он очень осторожен.

Местное отделение Бюро занимало единственную комнату на втором этаже двухэтажного административного здания. Письменный стол, два стула, компьютер, большая карта Монтаны на стене и трезвонящий телефон. Трубку снял Макграт. Выслушав то, что ему сказали, он проворчал в ответ одно слово. Положил трубку и подождал, когда местный сотрудник поймет намек.

— Хорошо, хорошо, я уже ухожу, — сказал тот. — Фирма проката из Сильвер-Боу подгонит сюда два джипа. Вам еще что-нибудь нужно?

— Да, чтобы нас оставили одних, — проворчал Броган.

Кивнув, местный сотрудник бросил прощальный взгляд на свой кабинет и вышел.

— Авиация выслала туда два разведывательных самолета, — начал Макграт. — Станция спутниковой связи уже в пути. Генерал едет сюда вместе со своим адъютантом. Похоже, они какое-то время побудут нашими гостями. Я ведь не мог ничего возразить, правда?

Милошевич внимательно изучал карту на стене.

— Да, возражать было бы бесполезно. Нам надо быть с армией в хороших отношениях. Братва, вам когда-нибудь приходилось видеть худшее местечко?

Макграт и Броган присоединились к нему. Указательный палец Милошевича застыл на точке, обозначавшей город Йорк. Со всех сторон вокруг яростно бурлили зеленый и коричневый цвета.

— Четыре тысячи квадратных миль, — сказал Милошевич. — Одна дорога и одна просека.

— Ублюдки выбрали хороший уголок, — согласился Броган.

— Я говорил с президентом, — сказал Декстер.

Откинувшись назад, он сделал паузу. Уэбстер молча смотрел на него. Черт побери, а чем еще он занимался? Ухаживал за розами в саду? Декстер спокойно выдержал его взгляд. Это был маленький смуглый человечек, весь какой-то высушенный и перекошенный, как будто ему ежедневно и ежечасно приходится обдумывать все возможные последствия каждого своего шага.

— И? — наконец спросил Уэбстер.

— В Соединенных Штатах шестьдесят шесть миллионов зарегистрированных владельцев огнестрельного оружия, — сказал Декстер.

— И что с того?

— Наши исследования показывают, что все эти люди придерживаются схожих убеждений.

— Какие исследования? Каких убеждений?

— Мы провели опрос общественного мнения. Разве вы не получили копию? Каждый пятый взрослый гражданин нашей страны готов в случае крайней необходимости выступить с оружием в руках против правительства.

— И что с того? — снова спросил Уэбстер.

— Был и другой опрос, — продолжал Декстер. — Надо было ответить всего на один простой вопрос, не задумываясь, подчиняясь интуиции. Кто прав, правительственные органы или незаконные вооруженные формирования?

— И?

— Двенадцать миллионов американцев приняли сторону незаконных вооруженных формирований.

Директор ФБР молча смотрел на своего собеседника. Выжидая, когда тот выскажет до конца свою мысль.

— То есть, — сказал Декстер, — от двенадцати до шестидесяти шести миллионов избирателей.

— Причем тут избиратели?

— А где они живут? — ответил вопросом на вопрос Декстер. — В Вашингтоне, Нью-Йорке, Бостоне или Лос-Анджелесе таких почти не встретишь. Распределение очень неравномерное. В одних местах люди, которые придерживаются подобных взглядов, составляют крохотное меньшинство. На них смотрят как на чудаков. Но в других местах их большинство. В других местах такие взгляды являются совершенно нормальными, Гарланд.

— И что с того? — спросил Уэбстер.

— Есть места, где им принадлежат округа. Даже целые штаты.

Уэбстер удивленно поднял бровь.

— Господи, Декстер, это же не политика. Речь идет о Холли!

Помолчав, Декстер обвел взглядом небольшой кабинет Белого дома. Выкрашенный белой краской с каким-то неясным едва различимым оттенком. Президенты приходили и уходили, а кабинет раз в несколько лет перекрашивался в один и тот же цвет. Декстер понимающе усмехнулся.

— К несчастью, в нашем деле все является политикой.

— Но речь же идет о Холли!

Декстер покачал головой. Едва заметное движение.

— Это эмоции. Задумайтесь о таких простых, безобидных словах как «патриотизм», «сопротивление», «подполье», «борьба», «угнетение», «личность», «недоверие», «восстание», «бунт», «революция», «права». Во всех них есть какое-то величие, вы не находите? Если рассматривать их применительно к американской действительности?

Уэбстер упрямо тряхнул головой.

— Нет никакого величия в том, чтобы похищать женщин. Нет никакого величия в незаконном оружии, в незаконных вооруженных формированиях, в краденом динамите. Никакая это не политика.