Под крылом Валькирии - Марина Серова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Естественно, мне он об этом не расскажет, придется все узнавать самой. Что поделаешь, зато теперь я знаю фамилию Ани, не нужно ждать, когда Катя проснется.
Я отправила запрос в базу данных на Анну Самсонову, в девичестве – Лукшину. Заодно решила проверить и ее мужа Тимофея – может, они вдвоем задумали как-то насолить Кате.
Пока мой запрос обрабатывался, я решила позавтракать и открыла холодильник. В принципе почему бы и не пожарить себе яичницу? Уж с таким простым блюдом даже я справлюсь, особого труда не требуется…
Я отыскала сковородку, разбила пару яиц и принялась ждать, когда они обжарятся. Пока мое нехитрое блюдо готовилось, я принялась изучать информацию об организаторах фестиваля «Карельская Скандинавия».
Анна Лукшина родилась в Тарасове, где окончила сперва гимназию, потом училась в том же учебном заведении, что и моя клиентка. По окончании устроилась в редакцию журнала «Глория», где проработала всего-навсего год. Однако потом жизнь Ани резко изменилась – я узнала, что не она сама уволилась из журнала, а ее уволили из редакции, и девушка переехала в Сортавала. Здесь Аня вышла замуж за Тимофея, официально в данное время не работает. Вроде как Лукшина, точнее уже Самсонова, помогает Тимофею, возможно, где-то подрабатывает, но эту информацию я в базе данных не нашла.
Тимофей Самсонов родился в Санкт-Петербурге, окончил исторический факультет Петербургского университета, а потом переехал жить в Карелию. Сейчас он занимает должность заместителя директора исторического парка-музея «Бастион». Аня – его первая жена, до нее он в браке зарегистрирован не был. Оба к уголовной ответственности не привлекались и судимы не были.
Я дочитала биографическую сводку и только сейчас вспомнила про свой завтрак. Злополучная яичница успела сгореть, только желтки и уцелели.
Я чертыхнулась и выключила газ. Кое-как соскребла останки несчастных яиц со сковороды, критически оглядела получившееся блюдо. Вдобавок ко всему, я забыла посолить яичницу, поэтому пришлось довольствоваться тем, что сама приготовила.
Кое-как прожевав несоленые подгорелые желтки, я отправила сковородку в мойку. Да, не стоило мне отвлекаться от кулинарного процесса, а может, готовка и впрямь не мой конек…
Часов в восемь проснулась Катя. Я сидела с мобильником и раздумывала, может ли Аня ненавидеть Волконскую. Вполне вероятно, Самсонова завидовала Екатерине, раз ее уволили из редакции, значит, свою работу она выполняла не так хорошо, как Волконская.
Странно, почему Катя не рассказывала мне об увольнении Ани? Об этом я и собиралась расспросить свою клиентку.
– Женя, доброе утро! – зевнув, поздоровалась со мной молодая женщина. Скривила нос и заметила: – Ой, а что так горелым пахнет?
– Так, неудавшийся кулинарный эксперимент, – махнула рукой я. – Моя яичница сгорела.
– Ого, ты что, забыла про нее? – удивилась Катя.
Я кивнула.
Волконская налила себе кофе и предложила:
– Давай, может, приготовим что-нибудь нормальное? Ты как к каше относишься? Хорошо, что я купила вчера пакет геркулеса, надо бы на здоровое питание переходить…
– Каша так каша, – пожала я плечами. – Только ты готовить будешь, боюсь, в моем исполнении она получится примерно как моя яичница. То есть несъедобной.
– Хорошо, это не трудно, – заметила та.
Достала кастрюлю, налила в нее воды и поставила на газовую горелку.
– Катя, скажи мне, а за что уволили Аню из редакции журнала «Глория»? – задала я своей клиентке не дававший мне покоя вопрос.
– А, да там не очень хорошая история вышла, – пояснила Волконская. – Понимаешь, в «Глории» мы все-таки маленькую зарплату получаем, и Аня решила подработать в другом журнале. Тоже женском, как и наш. Короче говоря, она одновременно работала и в «Глории», и в издании-конкуренте. Анастасия Михайловна узнала об этом, и ей это, естественно, не понравилось. Вот главный редактор и уволила Аню. Но она уже сама думала уходить из редакции – на тот момент Аня была знакома с Тимофеем, и тот уговаривал ее переехать. Поэтому Аня даже обрадовалась, что ей не придется долго объяснять начальству причину своего ухода и отрабатывать положенные две недели. Она собрала чемодан и попросту уехала из Тарасова.
– Катя, а могла ли Аня тебе завидовать? – продолжала я свои расспросы.
Катя отрицательно покачала головой:
– Это вряд ли. Ну, чему ей завидовать? Тому, что я торчу в Тарасове, не замужем, довольствуюсь зарплатой, которую получаю в редакции? Я, конечно, не так мало зарабатываю, как новички, но все равно на широкую ногу жить не могу. А Аня удачно вышла замуж, у нее любящий муж, живет она в Сортавала и ни в чем не нуждается. Это я должна Ане завидовать, а не она мне!
– А как ты оцениваешь ее статьи? Я имею в виду те, которые она писала для журнала, – поинтересовалась я.
– Нормальные статьи, – пожала плечами Волконская. – Слог хороший, читать интересно… А для женского журнала больше и не требуется! Аня и про кулинарию писала, и про увлечения – она же сейчас дизайном занимается, оформляет все подряд. Про путешествия иногда тоже что-нибудь кропала…
– И ты пишешь о путешествиях, – заметила я. – Аня не хотела в «Глории» вести твою колонку?
– Нет, ей было безразлично, о чем делать материал, – проговорила Волконская. – Хоть о путешествиях, хоть о косметике, хоть о кулинарии – главное, чтоб платили. У Ани такой подход к работе – не важно, что и как, главное – сколько. За низкооплачиваемую работу она редко берется, практически никогда. Аня знает себе цену и не станет размениваться по пустякам.
– Ты считаешь Аню подругой, верно? – уточнила я.
Катя неопределенно пожала плечами.
– Дружба – понятие растяжимое, – наконец заметила она. – Да, когда Аня жила в Тарасове, мы были с ней в приятельских отношениях, вместе обедали на работе, разговаривали… Но потом она переехала и вышла замуж, то есть общих тем у нас осталось мало. Часто так бывает, что раньше вроде подругами были, а потом кто-то выходит замуж – и все, дружбе конец. Приятельские отношения остаются, но
