Марина: Виверн (СИ) - Король Анастасия Сергеевна "Ева Король"

И вдруг все прекратилась. От резкой тишины в ушах зазвенело. Дима судорожно выдохнул.

– Митчелл! Пожалуй, начнем, – врезался в слух жесткий голос Мортиса. Он повернулся к присутствующим и раскинул руки, подобно статуе Иисуса в Рио-де-Жанейро. – Сегодня важный день. Мы готовились к нему не один год. Последний Аскендит – наш. Его мощь – наша. Сыворотка “Иксом”, формулу которой мы получили благодаря Марине, изменит мир. Дэвлесс не должны прятаться. Мы вымираем как вид. Пора это исправлять. Люди уничтожают нашу планету, верхушка дэвлесс, такие как Аскендиты, Пурусы заботятся только о собственном благосостоянии. Посмотрите, что они делают с нашим миром: загрязнения, выкачка ресурсов, выбросы радиации… Если мы не возьмем власть в руки, то будет уже поздно!

Последователи ухмыльнулись, не скрывая своего ликования.

Мортис подошел к Диме и наклонился:

– А это последний подарок тебе, перед тем как я заберу твою силу, – Мортис поднял руку и Ева, схватившись за горло, задергалась. – Я убью ее без мучений.

Лицо Димы исказилось. Он смотрел, как глаза Евы закатывались, и был готов кричать от безысходности. Мортис не пытал, он убивал ее.

Марина, без сил лежащая на полу, слабо задвигалась и, скользя по гладкому мраморному полу рукой, пыталась дотянуться до нее.

Ева содрогнулась в последний раз и тихо опала.

Мортис шумно втянул носом воздух и не сдержал стон. Его расширившиеся глаза были полны облегчения и изумления, словно он не верил в то, что сделал.

Ева еще дергалась, но скоро и эти слабые конвульсии пропали. В ее пустом взгляде отразился ужас Марины, которая нашла силы подняться и подползти к ней.

– Мама… о, мамочка!

Слезы градом осыпались на застывшее лицо Евы, которая в последний миг своей жизни, наконец, узнала дочь.

И в миг прикосновения кожи к коже разряд прошел между ними и перед глазами вспыхнули картинки. За долю секунды вся жизнь Евы промелькнула перед глазами Марины, и она задохнулась от переполнявших ее эмоций.

Глава 21

Ева

Пальцы двигались с невероятной скоростью. Каждый раз, когда Ева садилась за рояль перед публикой, она словно входила в транс.

“Ночной Гаспар”11 был настолько же сложен, насколько прекрасен.

Мелодия переполняла, и Ева растворялась в ней. Внутри все пульсировало. Она взрывалась эмоциями.

Проходящие мимо люди заворожено застывали. Каждый забывал куда шел и останавливался, прислушиваясь.

Дима замер и повернулся на удивительный и такой манящий звук. Он был моложе, почти мальчишка.

Мурашки неистово бегали по телу.

Из рук вывалились ключи от комнаты общежития, но он и не заметил. Он сглотнул вставший ком в горле. Взгляд вцепился в маленькую фигуру за большим черным лаковым роялем.

Все больше людей останавливались. Зачаровано они слушали и почти видели мелодию, накрывающую их ночным покрывалом и отгораживающую от реальности.

Дима же осматривал светлые волосы до плеч девушки, что кудрями оплетали лицо, взмокший от напряжения лоб, сосредоточенный взгляд; ритмичные движение головой; бешеный танец пальцев.

Ноги сами сделали шаг к ней. Он приблизился почти вплотную, вглядываясь в ее белоснежное лицо с созвездиями родинок.

Вдруг она остановилась. Движение пальцами. Последний звук и, выдохнув, она замерла. Мелодия смолкла, но ещё несколько секунд последние ноты звенели в голове.

Все моргнули и наваждение рассеялось. Удивленно оглядевшись, они пошли по своим делам. Никто и не понял, что простоял, подобно статуе, двадцать минут.

Один Дима так и остался стоять, словно волшебство, что околдовало всех, до сих пор действовало.

Ева тяжело дышала, она широко улыбнулась клавишам.

“Я сделала это? Я сделала это!” – лицо раскраснелось, как маков цвет. Блестящий ободок на волосах загорелся камнями.

Она обернулась. Васильковые глаза сверкнули. Дима замер.

Вдруг голова закружилась, она покачнулась и, не удержав равновесие, завалилась на бок. Ножки стула покачнулись. Тело Димы сработало автоматически – он поймал ее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})***

Поменялась картинка.

Ева лежала на медицинской кушетке.

Дима сидел рядом на стуле и пристально смотрел на нее. Медсестра поднесла нашатырь к носу девушки и она, застонав, открыла глаза.

Лампа на потолке привлекла внимание Евы. Она долго не могла понять, где находилась.

– Ты в медпункте, – тихо произнес Дима и, смутившись, встал. – Ты выплеснула слишком много энергии. У тебя же способность эмпатии? Ты играла на рояле, и сила выплескивалась из тебя…

Ева перевела взгляд на потолок и улыбнулась.

– Я это сделала!

– Ты о чем?

– Я смогла сыграть на публике эту чертову “Gaspard de la Nuit”! Черт! – она воскликнула и резко села. – Сколько я была без сознания?

– Около пятнадцати минут.

Она выдохнула и завалилась обратно, подняв повыше подушку.

– Кто ты? – выдохнула она и, наконец, перевела на Диму взгляд полных бирюзы глаз.

– Дмитрий Аскендит…

– А я – Ева Пурус, – она протянула руку.

***

Все закружилось, и картинка сменилась.

Проходя мимо череды стеллажей, Дима шел к излюбленному местечку. Он замер, когда заметил ее. Ева сидела как раз на том маленьком диванчике возле окна, где он провел большую часть жизни в Академии “Норфолк”.

Ева полулежала, закинув разутые ноги на подлокотник, и качала ступней. Это было запрещено, но они находились в самой дальней секции, сюда редко кто заходил.

От неожиданности Дима выронил увесистый фолиант прямо на стол перед ней.

Она подскочила и спустила ноги на пол. Встретившись с ним взглядом, она вздохнула от облегчения.

– Я думал, ты поехала на каникулы домой, – выдохнув, только и смог произнести он.

Она погладила обложку книги, испугавшись, что захлопнула на месте, где читала и, подняв свои волшебные глаза, хитро улыбнулась накрашенными малиновой помадой губами.

– Я не захотела разлучаться с тобой ни на минуту!

Дима сорвался с места и, наплевав на все правила и законы Академии, прильнул губами к ее губам. Ева задохнулась от счастья, переполнявшего ее, и не заметила, как один из преподавателей вышел из-за угла и уставился на них.

– Дмитрий Аскендит? – Молодые люди, отпрянули друг от друга. В ужасе преподаватель выдохнул: – Ева Пурус?

***

Ева сидела в кресле. Высокая статная женщина нервно мерила шагами комнату.

– Ты не понимаешь, Ева? Вам нельзя быть вместе. Видящие предсказали еще пятьсот лет назад, что Аскендиты и Пурусы не должны иметь связи.

– Почему? – зло закричала Ева и вскочила. Лицо ее горело, она зло посмотрела на мать и та отпрянула от захлестнувших её чувств Евы: боль, обида и любовь, что переполняла молоденькую девушку до краев.

– Ох… Ева, девочка моя… Мне так жаль. Дитя союза Аскендита и Пурус уничтожит всех дэвлесс… Никто и никогда не одобрит ваш союз.

– Так значит дело в ребенке! Тогда я стерилизуюсь! Я сделаю так, чтобы я не смогла иметь детей и дело с концом!

– Ева! – вскипела мать. – Забудь об Академии! Если ты не можешь понять элементарных вещей, значит, будешь учиться дома!

Ева зло скривилась и развернулась на каблуках.

***

Картинка сменилась.

Ева была старше.

Зал заворожено слушал ее игру и взорвался аплодисментами, как только она закончила. Букеты, цветы осыпались к ногам, и она счастливо и устало вышла со сцены.

– Мисс Пурус, это было великолепно, – большой букет роз загородил все пространство коридора. Были видны только ноги мужчины, но Ева узнала его по голосу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Спасибо, Мистер Мортис. Но я не смогу его унести, – рассмеялась она звонким смехом и нырнула под букет. Красное платье блеснуло паетками и, выпрямившись, Ева поймала на себе взгляд мужчины.

Губы мистера Мортиса растянулись в улыбке.