Кукла госпожи Барк - Хаджи-Мурат Мугуев

– Я же говорил тебе, что ты ошибся. Никуда они в это время не ходят, да еще из этой калитки и пешком… Что, у них своей машины нет, что ли?

– Уж очень похоже показалось… – смущенно ответил второй. Оба говорили по-персидски, но с южным, похожим на афганский, акцентом. Они прошли мимо меня, причем один из них впопыхах чуть не налетел на куст, под которым сидел я.

– Ну и темень!.. Глаз можно выколоть, как в лесу… – пробормотал он.

– Вот почему тебе и померещилось бог знает что, – ответил другой.

Их шаги затихли, и в аллее снова воцарилась тишина. Переждав несколько минут, я выполз из-под своего укрытия и, разминая затекшие члены, пригибаясь к деревьям и кустам, выбрался в боковой переулок, по которому вышел к Тавризской улице. Сев в проходящее такси, я велел везти себя к Майдану, оттуда переулками вышел к углу улицы, где жила Эвелина Барк, и увидел маленький домик, о котором говорил Сеоев. Пройдя грязный слабо освещенный двор, я вошел в соседний сад и, стараясь не попасть в полосы света, падавшие из окна, добрался до дома мистрис Барк. Впереди, под спетом ослепительно горевших электрических фонарей, были видны пешеходы. У подъезда горячо жестикулировал в своей опереточной форме швейцар, убеждая в чем-то одетого в передник и белый колпак кухонного слугу. Блеснув фарами, прогудела машина за оградой, вдоль двора прошла женщина с ребенком… Вот и черный ход. Я проскользнул в полуоткрытые двери и, держась за перила, сделал один-два шага, как кто-то схватил меня за руку, и я услышал тихий, умоляющий голос Зоси:

– Как вы решились?.. Неужели вы не понимаете, что я не хочу быть игрушкой в ваших отношениях с другими?

– Зося! – прервал я ее. – Дайте только объяснить вам всю подлую интригу вашей хозяйки, и вы через минуту поймете…

– Нет, нет! Я боюсь ваших слов. Вы заговорите ими меня…

– Разве вы не почувствуете лжи, если она будет у меня? Всем сердцем, всей душой вы заметите ее, но я чист перед вами, Зося.

– Хорошо, но не здесь… тут опасно… идемте ко мне. Госпожи Барк нет дома… Она вернется к одиннадцати часам. Идемте, но только на пять минут, не больше, – несвязно шепча эти слова, она тянула меня за собой. – Идите и помните, что у вас всего пять минут…

– О, мне довольно и двух, – сказал я, входя в маленькую, скромно убранную комнату.

Столик, два стула, обитый ситцем диванчик, маленький ковер на полу, зеркало и довольно высокая цветная ширма с аистами, за нею кровать – вот все убранство, которое было здесь, если не считать католического распятия да нескольких фотографий на стенах. Окно во двор было полуоткрыто, и ночной ветерок пробегал по комнате.

– Зосенька, затяните шторою окно, – сказал я.

Девушка взглянула на меня, потом утвердительно кивнула и закрыла штору.

– Далеко комната госпожи Барк?

– Нет, она рядом… За стеной кабинет, дальше спальня, в которой вы так успешно лечили ее, и затем гостиная, – зло сказала Зося. – Но зачем вам знать расположение нашей квартиры?

– Может пригодиться, девочка, а теперь слушайте и, если вы заметите хоть один звук фальши, хоть одно слово лжи, прервите меня, и я сейчас же уйду отсюда.

И я стал рассказывать ей обо всем, что случилось, – о внезапной головной боли мистрис Барк, ее просьбе проводить домой, о сердечном припадке и о неожиданном появлении Зоси в ту самую минуту, когда ее госпожа так эффектно упала на софу, схватив меня в свои объятия.

По все время менявшемуся лицу Зоси я видел, что мой взволнованный рассказ убедил ее. Недоверчивое, оскорбленное выражение сошло с него. Когда же я сказал ей о том, что госпожа Барк дважды звала ее, Зося вспыхнула, ее ясные, голубые глаза позеленели.

– Ах, какая же она дрянь, пан полковник! – кусая губы, сказала она. – Сейчас я вам верю… я чувствую, что вы говорите правду… Ведь это же она сама приказала мне не торопиться и прийти ровно в три часа. Теперь я понимаю все… ведь я была здесь, в этой самой комнате, когда раздался звонок.

– Какой звонок? – спросил я.

– Ах, да вы же ничего не знаете, – перебила меня Зося, – ведь у нее в комнате несколько тайных звонков: и ко мне, и к швейцару, и вниз к дежурному сторожу, и, может быть, еще куда-нибудь… Тот звонок, по которому она звонила мне, это просто кнопка у ее кровати. Она нажимает ее, звонка не слышно нигде, кроме моей комнаты, и я сейчас же спешу к ней… Вы понимаете теперь, в чем дело?

– Понимаю!.. Теперь понимаю и то, зачем она дважды спрашивала меня, который час. Однако и подленькая у вас госпожа, моя Зося.

Девушка что-то хотела сказать, но только вздохнула.

– Зося, помните, что все, что говорит и делает она, направлено против меня…

– Я знаю это, – тихо сказала Зося. – Я даже хотела сказать вам, что госпожа Янковецкая совсем не «Янковецкая», а Генриэтта Локк, приятельница госпожи Барк, но мне приказано звать ее по-новому.

– Спасибо, Зосенька, это очень важная новость. Итак, пусть ничто не тревожит и не омрачает нашей дружбы, никакой подвох или провокация. Послезавтра вечером Ян будет у меня.

Пока я говорил, пальцы Зоси быстро перебирали кружева передника, а при последних словах они бессильно упали на колени. Девушка сделала движение ко мне.

– Это… правда?

– Да, послезавтра в десять часов вечера он будет у меня.

– Он знает, что я здесь?

– Нет.

– Боже, Янусь… единственное, что осталось у меня от детства и радостей семьи… Он здоров?

– Вполне! Он честный и хороший малый, ваш Ян.

– О да! Ян – замечательный человек, – радостно подтвердила Зося. – Он на четыре года старше меня, но я никогда не замечала этого. Он так заботился обо мне и маме. Он заменил мне рано умершего отца.

– Зося, кем был ваш отец?

– Учителем английского языка в гимназии. Папа был честный, прямой и очень неудачливый человек. Он не любил лжи и ненавидел холопство и поэтому…

– …и поэтому его часто увольняли и вам трудно было существовать?

Она молча кивнула и, продолжая думать о брате, сказала:

– В жизни много непонятного, и потому она так интересна. Янусь, наверное, не поверит даже, что я тут. Вы, ради бога, подготовьте его к этому… не говорите ему сразу.

– От радости не умирают, Зосенька.

Она бросила на меня благодарный взгляд, тот самый, быстрый, искоса брошенный взгляд, который я так любил.

– А когда же я увижу его?

– Когда хотите, хоть той же ночью, – сказал я.

– Нет, – в раздумье сказала девушка, – ночью нельзя. За мною следят…

Я вздрогнул.

– …Может быть, мне это только кажется, но я каким-то внутренним чутьем замечаю, что госпожа Барк не очень доверяет мне.

– Почему вы это думаете?

– Не могу объяснить, но это так. Ее ласковая улыбка, сверхвежливое обращение, дошедшее за последние дни до пределов, и вместе с тем быстрые, неуловимые, но колючие, как иглы, испытующие взгляды, неожиданные вопросы, какое-нибудь письмо или бумага, как бы случайно оброненные у стола, постоянное наблюдение за мной…

– Умница моя… – тихо сказал я.

– О нет!.. Я просто женщина, которая инстинктом чувствует опасность со стороны другой, действительно умной и очень страшной женщины.

«Неужели это ревность?» – подумал я.

– Не подумайте, пан полковник, что это… – Зося запнулась и, опустив голову, очень тихо сказала: – Ревность… Нет, глупо было бы делать это. Мне нечего скрывать, что мне приятно ваше общество, что вы… – она еще ниже нагнула голову, и пальцы ее сильнее затеребили передник, – нравитесь мне… но, как это еще далеко от любви… Да и смешно было бы нам, знающим друг друга всего несколько дней, превращать нашу взаимную приязнь в любовь. Это была бы игра в нее, а не хорошее и большое чувство, о котором мечтает каждая девушка.

– И мужчина тоже, Зося, – сказал я.

– …Во всяком случае мы обе, и я, и госпожа Барк, не доверяем друг другу, и как только я встречу Яна, я брошу это место. Я не хотела говорить вам, но это вырвалось как-то само собой.

– Зося, вы сделаете это скоро, но теперь будьте возможно осторожнее с мистрис Барк, держитесь с нею мягче и не давайте ей повода не доверять вам. Так надо… остается всего несколько дней этой игры, но игры самой опасной и напряженной, а затем все кончится, и мы уедем в Россию.

– А я? – еле слышно сказала Зося.

– Я говорю «мы», это значит вы, Ян и я, все вместе.

Она улыбнулась и слабо и очень нежно погладила мои пальцы.

– Это началось всего три-четыре дня назад… до этого госпожа Барк была для меня не только госпожой, но и руководительницей и старшим другом. Я действительно дорожила ее вниманием и ее домом, но за последние три дня мы неожиданно стали врагами… В чем-то я не оправдала ее надежд и…

Зося вскочила и, вздрогнув, сдавленно проговорила:

– Идут. Боже, это госпожа Барк, я узнаю ее шаги…

Прозвенел резкий звонок, и сейчас же в коридоре раздались быстрые, уверенные шаги. Они были уже недалеко, выскочить незамеченным через освещенный коридор было невозможно, но встретиться с госпожою Барк у Зоси было равносильно катастрофе. Окно… но я не знал ни его высоты, ни что находится внизу.