Козырной король - Константин Мзареулов

Поклонившись матери, Фауст отвел амберита в свои покои. Когда они остались вдвоем, Корвин плюхнулся в мягкое кресло в стиле Луи XIV и весело сообщил:

— Я уж думал, ты забыл про меня. Не вдаваясь в детали, Фауст бегло упомянул, что семья была занята отвоевыванием исконных владений.

— Значит, вы все-таки умеете ходить по Отражениям. И вдобавок добыли огнестрельное оружие…

Фауст скромно потупился и признался, что его мечта — сделать порох, стреляющий во всех секторах.

— Я думал о пневматическом оружии, — сказал гость. — Но ты уклонился от вопроса об Отражениях.

— Не будем отвлекаться на мелочи.

— Стало быть, ты намерен говорить о серьезных делах, — удовлетворенно резюмировал Корвин. — Начнем сразу или подождем твоих братьев?

— Пришлось бы ждать слишком долго. — Голос нирванца звучал даже спокойнее обычного. — Меф попал в плен, так что Вервольф и отец заняты его вызволением.

— Прости, я не знал… Кто пленил твоего брата?

— Кто пленил — не суть важно. Важно, что сейчас он попал в лапы Дары.

— Она же прикончит Мефа! — вскричал Корвин.

— Полагаю, такой исход не слишком опечалит большую часть амберской Семьи, — Фауст усмехнулся. — Ладно, оставим. Это — дело нирванцев… Почему ты один?

— Кого ты собирался увидеть?

— Рэндома, Льювиллу.

— Рэндом занят, а Лью обижена. Меф упомянул при ней, что ты увлекся какой-то девушкой.

Ответом стал протяжный вздох. Корвину показалось, что приятель чем-то огорчен. Наконец Фауст промямлил: дескать, за пять веков они многократно изменяли друг дружке с кем попало, но никогда еще подобные обстоятельства не вызывали больших обид. Корвин посоветовал колдуну сказать все это самой Льювилле и добавил'

— По-моему, ее оскорбило, что ты мечтал о другой девушке.

— Для нее это так серьезно7 — тихо спросил герцог.

— Видимо, да. Секс — это всего лишь секс, тут многое дозволено. Но стоит задеть чувства — всякое может случиться. Так что я не удивлюсь, если Лью закатит тебе вендетту или газават.

— У вас весьма оригинальный взгляд на то, что вы называете чувствами, — сказал Фауст, наклонив голову к плечу. — Мы и вы очень разные

Махнув рукой, он пригласил гостя к столу, и слуги подали обед из множества блюд. Опасения Корвина относительно дворцовых интерьеров полностью оправдались по части меню — это было варварство в чистом виде.

Ломтики копченой рыбы, ветчины и сала. Обильно политый майонезом салат из кусочков вареного картофеля, моркови и курицы включал в себя также зеленый горошек, соленые огурцы, маслины и яйца. Кроме того, подали салат из мелко натертых свеклы, моркови, чеснока и орехов, опять-таки заправленный майонезом. Пирожки разных форм с начинкой из мяса, печени и картофельного пюре. Маринованная селедка, выдержанная в масле с уксусом. Холодная отварная севрюга, паштеты, крабы и креветки, нашпигованный чесноком язык лося.

Попробовав всего понемногу и продегустировав несколько сортов вина и водки, Корвин решил, что настала пора поговорить о делах, но тут официанты принесли фарфоровые посудины с супами, и амберит заподозрил, что пиршество может затянуться.

— С борщом советую попробовать тутовую водку, — радушно сказал хозяин. — Семьдесят градусов! Совершенно невообразимое сочетание.

— Ты палач, а не доктор! — вырвалось у Корвина.

— Мне пришлось переменить много разных профессий, — сознался Фауст. — Но как ты догадался?

— Он еще шутит, — простонал принц. — Невозможно отведать такое количество блюд и остаться в живых.

— А ты не увлекайся, — посоветовал Фауст. — По маленькой чашке бульона, ухи, борща и солянки. Потом по кусочку второго…

— Будет еще что-то?! — взвыл амберит.

— Разумеется. Отбивные, цыпленок, осетрина, фаршированная утка, плов с десятком разных подливок…

— Так бы и сказал, что меня ждет мучительная смерть от обжорства, — грустно заметил Корвин. — Торжествуй, садист, твои пытки достигли цели. Я сломлен и готов во всем сознаться. Спрашивай, о чем ты хотел бы узнать.

Фауст вежливо посмеялся и, с сожалением оглядев нетронутые блюда, велел слугам унести эти шедевры кулинарного чародейства и подавать фрукты. Затем, срезав шкурку с большого апельсина, откусил сочную мякоть и негромко проговорил:

— Сегодня тебе предстоит не столько рассказывать, сколько слушать. Мы собрали кое-какие сведения, которые могут заинтересовать Амбер.

— Что-нибудь о новых планах Дары?

— Дара… — Герцог засмеялся. — Страшнее Дары зверя нет?

— Признаюсь, я побаиваюсь этой дамы.

— Я понимаю тебя. — Фауст встал, доставая Колоду. — Прихвати пару бутылок кахетинского.

Выйдя из Козыря, Корвин машинально подметил, что цвет неба и солнца в окне изменился, хотя и незначительно. Принц оказался в другом дворце, более того, в каком-то другом Отражении. Замок был стар и давно не знал ремонта, словно хозяева не решались потревожить эти стены, с которых основательно осыпалась крашеная штукатурка.

Из стенных ниш злобно глядели мраморные химеры и гарпии. Свод зала был расписан магическими Символами и аллегорическими пиктограммами. В промежутках между статуями на стенах висели картины. Центр зала занимал массивный стол, за которым могли бы уместиться десятка четыре едоков. Впрочем, продолжение обеда Корвину, скорее всего, не грозило — стол был накрыт хрустальной крышкой.

— Это место предназначено для колдовских опытов? — спросил амберит.

— Можно сказать и так. — Фауст кивнул. — Мерлин показывал тебе Ледяное Зеркало. Здесь тоже можно увидеть будущее. А если хорошенько подумать, то можно даже понять, что именно увидел.

Корвин поморщился:

— Не нравятся мне такие разговоры. Вы, колдуны, любите напускать туман.

— Мы не всегда виноваты в этом. Порой Искусство загадывает головоломные загадки. Впрочем, сам убедишься.

Не углубляясь в подробности, Фауст объяснил гостю, как действуют магические зеркала и картины. Хотя при помощи Гекаты удалось выяснить назначение большинства предметов этого зала, зеркала оставались весьма своенравными предметами и почти всегда сами решали, что и когда будут показывать

— Ты лучше расскажи, что интересного увидел, — предложил практичный амберит.

— Много всякого. Только тебе это или неинтересно, или вовсе знать не положено.

Принц принял его слова к сведению без обид. Нирванцы имели право на семейные тайны, хотя могли бы вести себя более открыто. Между тем Фауст ушел к противоположной стене, громко рассказывая, что там имеется одно зеркальце, которое сравнительно охотно демонстрирует будущее.