Развал - Григорий Покровский

— Не знаю, как я с сыном встречусь, как он примет меня.

— Всё будет нормально — я ему несколько раз звонила. Он всё спрашивал: какой папка, как выглядит, а я ему говорю, посмотри на себя в зеркало, вот так выглядит твой папа.

— Я же ни одного слова не знаю по-французски, как я с ним буду говорить?

— Научишься, я тоже не знала, жизнь заставила.

Прошла неделя. За это время Василий посмотрел почти весь Париж. Побывал в имении и уже стал строить планы на будущее. Утром за завтраком зазвонил телефон. Ася подняла трубку.

— Вася, тебя, — сказала она.

— Кто может мне звонить?

— Витя Васин.

— Здравствуй, Витя, я слушаю тебя, — в трубке что-то сказали. — Когда это случилось? Ася насторожилась и внимательно посмотрела на Бурцева. Лицо его сразу переменилось — Оно стало каким-то каменным, похожим на гипсовую маску. Он долго что-то слушал, затем сказал:

— Я завтра вылетаю, — и положил трубку.

— Что случилось, Вася?

— Никольцева убили.

— Боже! — вскрикнула Ася. — Кто же это, кому мог мешать этот милый человек? — с её глаз покатились слёзы.

— Он расследовал коррупцию, докопался до истины, и хотел сделать доклад в Думе. На завтра планировалось его выступление. Был у дочери в гостях. Возвращался домой, бандиты изрешетили всю машину.

— Я с тобой тоже лечу, — сказала Ася, — билеты сейчас закажу.

Глава 32

Прошло несколько лет. Люди встретили новое тысячелетие. Молодой француз вместе с отцом летел бизнес классом в самолёте Париж-Москва. Бурцев дремал, а сын листал журнал. Мимо прошла стюардесса с тележкой, развозя завтраки.

— Завтракать будете, господин?

— Нет, спасибо.

— А отец?

— Откуда вы знаете, что это мой отец?

— А то не видно, — стюардесса засмеялась.

— Александр тронул Бурцева за плечо.

— Папа, завтракать будешь?

Бурцев улыбнулся. Первый раз сын назвал его папой.

— А ты, сынок, будешь?

— Нет, не буду.

— А я, наверное, позавтракаю и с коньячком.

В аэропорту их встретил Васин. Приятели обняли друг друга.

— Надолго к нам?

— Вот подпишем кое-какие контракты. Наверное, придется и за Урал лететь — хотели бы вашей фирме предложить дело.

— Ты мне тогда по телефону вкратце сказал, мы всё обговорили. Нужна конкретика.

— Вот и хорошо, за это время, я думаю, всё и решим.

— А почему Ася не приехала?

— Ася в Штатах на симпозиуме докторов, какое-то «ноу-хау» докладывает. Давай заедем на могилу к Никольцеву.

— Нет проблем, — сказал Васин. — Мы его часто навещаем. Зоя с моей Галиной на могиле цветы сажают.

— А дочь?

— Она в Америку уехала, редко бывает.

— Надо бы где-то остановиться — цветы купить, — сказал водителю Бурцев.

— Не надо, — ответил Васин, — я взял.

Подъехали к кладбищу. Водитель и Саша остались в машине. Васин достал из багажника дипломат и букет роз.

— Я знал, что ты сразу к нему поедешь, — как бы оправдываясь, сказал Васин. — Вот все по дороге и купил.

Бурцев и Васин постояли несколько минут молча у могилы, склонив головы. Бурцев положил на могилу цветы. Васин открыл дипломат взял маленькую рюмку, что стояла на могильной плите и два фужера из дипломата. Налил в них коньяк.

— Это тебе, Степанович, — сказал он тихо и поставил рюмку на могилу.

— Давай помянем, Витя, хороший человек был Вадим Степанович.

Выпили, Васин взял фужеры и положил в дипломат. Бурцев погладил холодный камень могилы. Постояв немного, они медленно пошли к машине, продолжая беседовать.

— А мыслил Вадим Степанович, как масштабно. Сидели как-то мы с ним на даче, он включил телевизор, шёл разговор о геноциде евреев, он помолчал, а потом выключил его и сказал интересную фразу: «когда же я услышу, что кто-нибудь, хоть слово скажет о геноциде русского народа. С четырнадцатого года шестьдесят миллионов убитыми, да умершими от голода. На один только «Беломорканал» длинной искусственного пути 37 километров положили сто двадцать тысяч душ. Вдумайся, Вася, два полнокровных мотострелковых полка на километр канала. Такие потери разве, что в Великую Отечественную войну были. Виновных не найти и конца этому нет. Попробуй, скажи с трибуны Думы, сразу же по всем СМИ обвинят в национализме». Помню, я тогда только прибыл в полк. И мы с ним сидели у меня на квартире, обмывали успехи в стрельбе. Знаешь, как он сказал в отношении демократов? — «Не лучше, а хуже будет демократический правитель». Как в воду глядел, так оно и получилось.

Васин с недоумением посмотрел на Бурцева.

— Не смотри на меня так, Витя. О власти судят по состоянию стариков и детей. Это самая уязвимая часть населения. Если раньше старики были бедными, то сейчас и вовсе нищие.

— Ты прав, Петрович. Раньше я не видел, чтобы старики ковырялись в мусорных баках, а сейчас это нормальное явление.

— Потому, что пенсии маленькие, людям просто не хватает на жизнь. Если при Советском Союзе пенсия составляла половину от зарплаты, сейчас даже у военного и то двадцать процентов, а по закону должно быть восемьдесят. Так кто же эти законы будет выполнять, если сама власть на них плюет. А господа демократы потеряли совесть, воруют и все деньги отправляют в иностранные банки. Квартплаты подорожали — это же не те, тарифы, что раньше были.

— Если она есть квартира! — Сказал Васин. — Бандиты и чиновники последнее отнимают у стариков. В лучшем случае из Москвы увезут, в сарае поселят. А в основном убивают.

— Думаешь, Витя, власть не видит, что бандиты и чиновники творят? Дарственные, купчие — кто оформляет? Купленный бандитами чиновник.

— А о детях и говорить не будем: беспризорников полная Москва. Я в воюющем Афганистане такого не видел, — сказал Васин. — Но есть подвижки, Петрович, — нового президента выбрали, похоже, что не пьющий.

— Дай то Бог, может в этот раз и повезёт России, — сказал Бурцев. — Сколько ж можно: то маразматики, то болтун, то пьяница. Может, выгонит из Кремля воров и пьяниц и наведет порядок в стране. Хотя победить эту воровскую гвардию невозможно. Левые и правые себя показали, посмотрим, что сделают центристы. Наверное, тоже самое — поживем, увидим. Политические оттепели в России вещь эпизодическая. Страна северная, поэтому приносят только «слякоть» и «простуду». Будь жив Вадим Степанович, он дал бы точный прогноз деятельности и этой власти. Хотя видно и так — маховик свободы ещё по инерции крутится, но тормозные колодки уже начали его обжимать. Так и не нашли, кто убил Вадима?

— Конверт тогда вскрыли. Мои ребята поработали, нашли и киллера и заказчика. Правда, стрелка заказчики сразу убрали. Его нашли в машине убитым. Мы передали бумагу в прокуратуру, а они исчезли. Следователя за халатность уволили, но он, гад, красиво стал жить. За МКАДом домину отгрохал, видать, бабки солидные получил. Приходит ко мне как-то Зоя и говорит, покажи мне бумаги Вадима и скажи, кто убил его. Я говорю, у меня, их нет, они в прокуратуре. А она мне в ответ: «Врёшь, Олег дубликаты делал». Пришлось показать. И вы, говорит, ему не отомстили. Бабы вы, говорит, в штанах. Вадим вам фирму открыл, работу дал, а вы сопли распустили. Затем стала требовать, чтобы я свёл ее с «Седым». Я долго упирался и в конце концов сдался. Как мне потом стало известно, сговорились они с «Седым» на сто тысяч долларов. Зоя поставила условие: пока цветочек не положит этому гаду на могилу, денег не даст. Показала «Седому» копии документов и все доказательства. Как и договорились, «Седой» ей позвонил. Зоя надела чёрное платье, и он отвёз её на кладбище. Там хоронили этого подонка. Зоя положила на могилу цветочек, а затем села в машину и достала из сумочки деньги. «Седой» перевыполнил план: он какой-то зуб на следователя имел, заодно и его подмёл.

— А где Зоя деньги взяла?

— Дом под Москвой по наследству достался. Правда, дом так себе, развалюха, зато земля дорогая. Я говорю Олегу, как это она без тебя дом продала. Он, знаешь, спокойный такой, глазищами моргает: «А я причём, это же её наследство». Зоя мне говорит, хотела я на эти деньги Олегу дело открыть, чтобы грудью не закрывал этих пузатиков. Выходит — не судьба.

— Ничего, я ей деньги верну с процентами, — сказал Бурцев. — Молодец женщина!

— Да, с ней Олегу, как за каменной стеной. Она за него и глотку зубами перегрызёт.

— Зоя правильно делает. Играет по правилам, установленным властью и теми, кто вокруг этой власти извивается. Раньше с неугодными расправлялись в лагерях и психушках, сейчас отстреливают на улицах. И, если они уничтожают ни в чём неповинных, то пусть знают, что близкий, любящий человек всё сделает: он продаст дом, квартиру, машину или даже последнюю рубашку, но закажет и их. Киллеру нет разницы — кто: высокий чин, министр, прокурор, бизнесмен или бандит сидит у него на мушке. Ему лишь бы платили деньги. Для нашей дикой страны — это самые джентльменские правила. Как говорится в священном писании: «Какой мерой вы меряете, такой отмеряют и вам».