Снайперы. Самая полная энциклопедия - Семён Леонидович Федосеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Другая специфическая черта боевой работы снайпера заключается в том, что в большинстве случаев он действует в отрыве от основного подразделения. Армейская дисциплина воспитывает в большинстве военнослужащих «чувство локтя» и безоговорочного повиновения командам командиров, индивидуальность подавляется. Снайпер же – «одинокий волк»: он надеется только на собственные силы, свое оружие и – если работает в паре – на одного напарника; все решения он также принимает самостоятельно, недаром на солдатском жаргоне афганской войны снайпер назывался «солист». Умение нестандартно мыслить вообще является одним из основных профессиональных качеств снайпера, так как позволяет переиграть противника, а значит, выполнить задачу и выжить.
Наконец, высокие статические физические нагрузки, вызванные длительной вынужденной неподвижностью при нахождении в засадах, тоже отрицательно влияют не только на организм, но и на психику стрелка. Все это предъявляет ряд специфических требований к снайперам и требует их психологической поддержки.
Из кандидатов, прошедших отбор и включенных в снайперскую группу, рационально составить постоянные пары (стрелок и корректировщик), чтобы образовался предельно сплоченный мини-коллектив. Людей в пару нужно подбирать с учетом психологических и личностных особенностей. Аналогичную методику англичане применяли при подготовке групп «коммандос» во время Второй мировой войны.
Для того чтобы снайпер имел постоянный высокий психологический тонус и хорошую способность к выполнению поставленной задачи, необходимо регулярное психодиагностическое обследование. В виде профилактики стрессовых заболеваний нужен регулярный релаксационный тренинг. Кроме того, такой тренинг необходим перед выходом на операцию – для формирования уверенности в себе, снижения торможения и борьбы со специфическим страхом или тревожностью.
Чего стоит сделать выстрел
Известно: даже в горячке боя не каждый солдат может убивать. А каково снайперу? Ведь он никогда не стреляет по массе.
Каким же образом снайперам на войне удавалось внутренне примиряться с тем, что является сутью их профессии? Ответ лежит в их личных особенностях вкупе с хорошей подготовкой, энтузиазмом, профессионализмом и непоколебимой решимостью. В какой-то момент любому снайперу приходилось решиться нажать на спусковой крючок, и люди относились к принятию этого непростого решения по-разному. Снайпер времен Второй мировой войны Чарлз Берридж из Западносуррейского королевского полка рассказывал, что до сих пор помнит удивленное выражение на лице первого из убитых им немцев, и это воспоминание никак не дает ему покоя. Другие предпочитали смотреть на это с прагматической точки зрения. Рядовой Фрэнсис Миллер, воевавший снайпером во Второй мировой и относившийся к своей профессии с нетипичным для обычного снайпера энтузиазмом, утверждал, что охотился на немцев, как собака на крыс. Неудивительно, что такие «спортсмены-охотники» во время выстрела испытывали скорее радостное возбуждение от удачного попадания, нежели иные переживания. Подполковник Джон Джордж, опытный охотник, так описывал тот момент, когда застрелил своего первого японского солдата на Гуадалканале:
– Я навел перекрестье прицела ему под подбородок, чтобы пуля с дистанции 350 ярдов попала в грудь. Затем я плавно выжал последний фунт из примерно трех, с каковым усилием срабатывал спуск винтовки. Я успел заметить через прицел, вернувшийся на место после выстрела, как пуля пробила япошку, взметнув песок за его спиной. Не помню, чтобы я хоть как-то подумал тогда о том, что только что впервые убил человека. Помню только, что меня охватил восторг – такой же испытывает охотник, после многих стараний заваливший призового зверя.
Для большинства снайперов первый боевой выстрел являлся кульминацией нескольких месяцев обучения, тренировок и просто тяжелой работы, и в этот момент они делают именно то, чему их учили. Порой даже снайперам со значительным боевым опытом было не просто выдержать эту окончательную проверку их мастерства. Однажды рядовой морской пехоты США Дэниэл Кэсс с наблюдателем рядовым Картером сидели на хребте на Окинаве и пытались сообразить, как бы им подавить пулеметные гнезда японцев, располагавшиеся на расстоянии 1200 ярдов (1100 метров) от них. Кэссу еще не приходилось стрелять с таких дистанций, но морпехи несли тяжелые потери, и ему не оставалось ничего иного, кроме как попробовать, призвав на помощь все свои навыки и умения и вспомнив все, чему его учили:
– Раздумывать больше некогда, – пробормотал я себе под нос, обливаясь потом, струившимся из всех пор тела. Глубокий вдох. Полвыдоха.
Пауза. Перекрестье, перекрестье, нажим. Картер хрипло выдохнул: «Есть!», когда первая пуля пронзила заграждение. Пулемет замолчал. Несколько крохотных фигурок врассыпную повыпрыгивали из-за заграждений, словно крысы, которых выкурили из амбара. И тут я взволнованно перевел дух. Получилось ведь, попал! В долине под нами морпехи начали осторожно подниматься на ноги. Один из них обернулся и помахал нам в знак благодарности. Я был доволен. Отлично отстрелялся, черт возьми!
В то время как часть снайперов относилась к своей работе как к сложному упражнению, во время которого надо было просто выполнить все, что требуется от стрелка, были и такие, для кого убивать людей никогда не было простым делом. Харри Фернесс рассказывал, что его первый выстрел был почти инстинктивным:
– Группа немцев перебегала улицу. Я поднял винтовку и прицелился в одного из них, взяв небольшое упреждение. Я выстрелил, и он в то же мгновение упал.
Тогда Фернессу в первый и последний раз довелось рассмотреть результат своих трудов вблизи. Его отделение двинулось вперед, и он перепрыгнул через убитого немца – «молодого капрала со светлыми волосами и приятными чертами лица». Это страшно ему не понравилось, и он никогда больше этого не делал. Снайпер Фулчер вспоминал позднее, что уже в мирное время его преследовали воспоминания о жутких делах его отделения:
– Позднее, много времени спустя, когда я вернулся к нормальной жизни, все это не давало мне покоя. Иногда я просыпался в поту после страшных снов. Но там, в то время, убийство было делом житейским… Скальпированные трупы нагоняли страху на немцев. Они начинали вести себя с огромной осторожностью и неохотно шли на риск. И это спасало наших солдат.
Джеймс Гиббор служил во Вьетнаме. Он откровенно описал свои переживания во время стрельбы по часовым противника:
– В теле возникают дрожь и слабость, и все труднее дышать… ты пытаешься овладеть собой, но перекрестье прицела мечется во все стороны – так ты взволнован. В голове мечутся мысли: «Сколько до него? Куда целиться? Чуть повыше, чуть пониже?» Я понимал, что если не убью Ви-си, а только раню, он закричит от боли и разбудит весь
