Пламя подлинного чародейства (СИ) - Владимир Мясоедов

Второй же колдун, оказавшийся коллегой, чернокнижником и некромантом, от которого знакомо разило Смертью, выдавая получившего силу от потрошения энергетических оболочек трупов, скорее всего, являлся присланным по душу Кассандры убийцей. Вот только парень хоть и превосходил меня в мастерстве на голову, оставаясь при этом не слишком сильным в магическом плане, совершенно не учел психологии людей его окружавших. Когда он, небрежными пассами уводя в стороны все, что я в него кидал, метнулся к котловану и начал какое-то заунывное пение, в такт которому зашевелилась земля, наброшенная выделенной новой бабской властью похоронной командой поверх самых свежих тел, то столпившиеся на бесплатное представление заключенные моментально вспомнили о характерных способностях неупокоенных, в частности вечном голоде и трудностями с тем, чтобы лечь обратно в могилу и не выбираться потом на охоту от каждого чиха, рядом с их хладными телами. Чародея просто затоптали. В чисто профилактических целях, для получения возможности спокойно спать. Оставалось лишь порадоваться за снявшуюся саму собой проблему и пойти обыскать размазанные по земле останки темного чародея. Кстати, не одного сеанса магии смерти лагерники в моем исполнении никогда и не видели. Хотя бы потому, что их никто и не проводил. Зато целительство, в котором практически не отказывалось, заставило их если не уважать, то ценить полезного советника самозваной клейменной королевы всех каторжников.

С тем же, кто таился, собирая в тихую силы для противостояния, приходилось разбираться способами, достойными Артема, носившего прозвище Ассасин. Кассандра не хотела убивать их публично, боясь создать себе образ тиранши, уничтожающей ни в чем ни повинных людей и утратить свою популярность среди людей, на которых, кажется, уже начала строить некие далеко идущие планы. А потому приходилось изыскивать иные способы решения проблем. Яд. Магическая удавка. Удар кинжалом. Выстрел из темноты и с предельной дистанции. Умело пущенный слух или подброшенная улика какого-то преступления, дающего повод перевести совершившего его в манипулу наказания, откуда теперь возвращались редко. Даже найденные во время учений в норе и подброшенные в теплую постель гадюки. В ход шло все.

И вот сейчас, после очередной порции заключенных, когда сильно замедлившее темпы сокращения число живых кукол увеличилось рывком до добрых семи сотен человек, среди которых, понятное дело, нашлись слишком амбициозные личности, мой шарф снова пошел в дело. Задушенный сегодня главарь был уже четвертым возмутителем спокойствия за последнюю неделю. Интересно, такого количества остальным чрезмерно активным хватит, чтобы остальные новички утихомирились? Среди более старого контингента то все сорви головы давно повывелись.

— Ты где там застрял? — злобный шепот девушки вывел меня из внезапно нахлынувших воспоминаний. Голос у нее был какой-то странный и напряженный. — А ну иди сюда!

— Слушаю и повинуюсь, — хмыкнул я, ныряя в окно. — Знаешь, а что если нам сегодня…

— Всем троим? — заинтересованный голос Сандры, раздавшийся из угла, заставил вздрогнуть. — А ты шалун, парень! Эх, была бы я чуток помоложе, точно бы тебя отбила.

— Простите, не заметил, — смутился я.

— Плохо, — вздохнула воительница. — И почему у мужиков, когда они девку ждут, мозги ниже пояса перемещаются, а глаза способны проморгать даже идущую на абордаж галеру? Хотя того полукровку с ножиком ты все же как-то углядел.

— Он прятался хуже, — вздохнул я, не желая сообщать, что найденный и убитый пару месяцев назад полуэльф, весьма ловко размахивающий отравленным кинжалом, сложил свою голову не сумев нанести хоть какого-то вреда лишь по чистой случайности. Если бы он не отбил в сторону башмак, брошенный в угол, где горе-ассасин прятался, то, возможно, смог бы и зарезать меня, уставшего после очередных учений. Махать в них дрекольем уже не приходилось, но спасать слишком сильно ушибленных или сподобившихся получить удар боевым оружием заключенных тоже мало радости. А ведь еще пришлось выдержать жаркий спор с интендантом, видимо считающими, что несколько сотен человек поголовно являются йогами, способными при регулярном ежедневном одноразовом питании вполне сносно себя чувствовать. — К тому же в моей комнате, где посторонних быть не должно, а не здесь, в маленьком подсобном помещении, где никто не живет из-за окна, через которое вечно дует.

— И через которое вы, два ушибленных на голову влюбленных голубка, регулярно наружу выбираетесь, — вздохнула уродливая воительница. — Слушайте, ну сколько раз вам говорить? Разные маршруты используйте, разные! А то поставят на пути горшок с какой-нибудь алхимической гадостью или хорошо замаскированное заклинание и все, амба, хоронить можно будет в одном гробу. Кого, кстати, в таком случае, ложить сверху?

— Хватит шутить, — Кассандра смущаться даже и не подумала, ровно как и реагировать на подначки наставников. — Какая еще беда стряслась? Ты же все как на иголках, я вижу!

Странно, мне в поведении мутантки никаких странностей вроде бы не заметно. С другой стороны, бывшая аристократка знает ее всю свою жизнь. Неужели опять нас убивать приходили? Кто на этот раз? Надеюсь, не демоны. После того достопамятного случая слуги зла то ли покинули окрестности лагеря, то ли затаились. С другой стороны, им просто надо было немного снизить активность, чтобы оставаться малозаметными. Сутки без хотя бы одного трупа в среде относительно свободно разгуливающих заключенных до сих пор являются если и не редкостью, то и не постоянно случающимся событием. Если эмиссар из местного ледяного ада способен удовлетвориться хотя бы одним не слишком сильно выделяющимся убийством в месяц то он вполне может быть где-то здесь и не вызвать особых подозрений. Помнится пара беспредельщиков, не желающих мериться силами с Кассандрой и ее людьми, но периодически притесняющих остальных еще где-то бродит.

— Письмо от Марка пришло, — вздохнула Сандра. — Одной дурехе солдат передал на прошедших учениях, а она, дура, забыла и только сейчас вспомнила. Ох и всыпала я ей…

— Как там дедушка? — оживилась моя новая подружка. Ну наконец-то узнал, как зовут ее единственного оставшегося родича, а то спрашивать после настолько тесных и длительных отношений как-то неудобно было. — Уже придумал, как нас отсюда вытащить, чтобы не связываться с той кучей нечистот, которая называется имперским судом?

— Он умирает, — ответ заставил понемногу начавшую расползаться на ее лице улыбку застыть в окаменевшей гримасе. — Послание шло к нам дней двадцать, а то и больше. Возможно, старого пропойцы и охальника уже на этом свете просто нет. Во всяком случае, маг-лекарь давал ему меньше, но зная упертый характер моего старого друга, тот мог посрамить любые прогнозы из чистой вредности.