Дороги и сны - Оксана Панкеева

— Не желает ли мудрейший…

— Желает, — раздраженно перебил клиент, которого вся эта витиеватость речей и их рекламное содержание, видимо, доводили до бешенства. — Советник говорил, что у тебя есть различные рукописи, в том числе неопознанные. Покажи.

Дядюшка Цынь просеменил достаточное расстояние, чтобы перестать загораживать дорогу покупателю, и тот наконец показался в поле зрения Ольги.

Девушка едва сдержала испуганный писк и быстро отступила на пару шагов. Господи боже мой и все прочие боги, сколько их там есть! Ведь предупреждал же когда-то король: «Таким, как ты, противопоказано заниматься всяческой незаконной деятельностью. Они всегда попадаются». И все знакомые маги, включая мэтра Максимильяно, в один голос подтверждали — при «мизерных размерах Тени подобные попытки заканчиваются неизменно плачевно, а у Ольги Тень и вовсе равна нулю…» Ох, ошиблись почтенные мэтры, как есть ошиблись! Чтобы припереться к дядюшке Цыню в поисках связей с подпольем и наткнуться здесь на самого птеродактиля… чтобы так точно подгадать время и место… это надо, чтобы Тень вообще была со знаком минус!

Ольга быстро огляделась, высматривая, куда бы спрятаться. Нет, это не просто минус, а минус бесконечность… Она стояла между двумя длинными витринами, примыкающими к стене, и в одной из этих витрин тускло отсвечивала жестянка с памятной надписью «chtung! Minen!» в окружении прочих печатных и рукописных раритетов. И прямо сейчас сюда широкими размашистыми шагами направлялся крылатый демон с разными глазами, неизменный кошмар из ее снов.

Спрятаться было негде. Бежать — некуда. Звать на помощь — бесполезно… Да что там бесполезно, нельзя звать ни в коем случае! Перед глазами немедленно встала сцена из сна — Пако с ревом катается по полу, и его добродушная мордаха обугливается на глазах… Нет, нельзя, чтобы он сюда входил! Он не сможет одолеть мага, не сможет спасти ее, только погибнет сам, бедный наивный гигант, готовый отдать жизнь за доброе слово и протянутую руку… Он даже слышать ничего не должен, а то еще додумается ворваться!

Шаги приближались. Вот еще пара — и ее увидят. И скажут что-нибудь уже знакомое, не раз слышанное в снах… И что, что ему ответить, если во всех вариантах дело заканчивалось свернутой шеей или чем-то подобным?

— Вот те раз… — растерянно произнес неприятный голос. — Занятные у тебя тут рукописи бегают…

Что делать? Что? Что сделала бы та загадочная дама, которая вдруг начала просыпаться в ней, подобно внутреннему голосу Диего? Чем еще озадачить птеродактиля, чтобы отвлечь от кровожадных намерений и как-нибудь вывернуться?

Ольга заставила себя поднять глаза и посмотреть на свой кошмар.

— Сударыня желает что-то приобрести? — пропел дядюшка Цынь, категорически не желая ее узнавать.

— Сударыня уже приобрела, — злорадно ухмыльнулся демон. — Большие неприятности.

— О да, — неожиданно для себя произнесла Ольга. — Причем еще луну назад. Мое почтение, господин наместник.

Ничего умнее, чем поприветствовать «господина наместника» глубоким реверансом, она не придумала, но и этого хватило, чтобы бедный птеродактиль ошалел от такой наглости и немного задумался над ответом. Это давало некоторую надежду, что, подумав, он скажет очередную гадость, а не расшибет Ольгиной головой витрину. Во всех ее снах смертоубийство происходило сгоряча, без раздумий, после очередной ляпнутой ею глупости. Словно кто-то этими снами пытался бестолковую геройствующую девицу предупредить, чем для нее могут закончиться попытки сразиться в честном бою или просто нахамить вздорному демону…

— Не луну назад, а семь, — нашел наконец подходящие слова потомок Бэтмена. — И почтение следовало проявлять еще тогда. Вместо того чтобы хвататься за оружие.

— Ну если бы вы подошли и представились, вместо того чтобы издеваться над бедным Хриссом… Знаете, как ему потом было плохо!

— А ты знаешь, как потом было плохо мне? — угрожающе прорычал демон, все-таки повторив свой фирменный жест из снов. Ольга уже успела усвоить, что попытки вырваться заканчиваются плохо, поэтому безропотно позволила ухватить себя за подбородок и подтянуть почти вплотную к жутковатой разноглазой физиономии. — И как плохо сейчас будет тебе?

— Догадываюсь, — грустно вздохнула Ольга. — Но вы же первый начали. Вы меня съедите прямо здесь или доставите на кухню, чтобы приготовили подобающим образом?

— Да-да, о почтеннейший, — вклинился в разговор дядюшка Цынь, — ничтожный осмелится заметить, что помещение не приспособлено…

— Вы что, издеваетесь? — угрожающе прошипел наместник, непостижимым образом ухитрившись уставиться одним глазом на Ольгу, а другим на торговца.

— Нет, я на всякий случай, — Цынь поспешно отступил на шаг. — Изволит ли драгоценнейший взглянуть на рукописи?

— Через пять минут, — отрезал демон, свирепо мерцая глазами. — Вот только отнесу это… — Он с отвращением кивнул на Ольгу и злорадно добавил: — На кухню.

День получился поразительно насыщенным и плодотворным. Таких дней у Кантора не бывало уже боги ведают сколько времени. Не считать же полезной деятельностью охоту на голубей и пьянку с Виктором.

Проводив утром Настю и условившись о встрече после занятий, новоявленный телохранитель вовсе не отправился домой, как обещал.

Первым делом он познакомился с привратником, употребив весь свой актерский дар на создание образа добропорядочного горожанина и заботливого родственника. Сам привратник упорно называл себя охранником и даже имел при себе какое-то оружие, но, по мнению Кантора, в случае реальной опасности мог быть полезен не более чем диванная подушка. Максимум, что можно было выжать из такого знакомства, — информацию, поэтому Кантор самым доверительным тоном, какой сумел изобразить, попросил обратить внимание — не появятся ли поблизости в течение дня какие-нибудь подозрительные шмякуны.

Едва он успел попрощаться с добродушным привратником и выйти за ворота, как познакомиться возжелали уже с ним, причем такие специфические люди, что отказаться вышло бы дороже, чем повалять дурака еще немного. Двое мужчин, ожидавших Кантора около припаркованной у ворот машины, доводились ему в какой-то степени коллегами (если вспомнить, что товарищ аж целых две луны проходил в телохранителях у одной августейшей особы). Заметил он их еще во время разговора с привратником. Высокий мускулистый блондин, совсем немного не дотягивающий до принца-бастарда Элмара, и поджарый, убеленный сединами воин-вор с немного асимметричным лицом и почему-то в одной перчатке. Первый сопровождал, кажется, заносчивую девицу в неподобающе короткой юбчонке и бриллиантовом гарнитуре стоимостью в небольшое поместье. Второй — неприметного паренька в инвалидном кресле. Это Кантор запомнил совершенно точно, изрядно ошеломленный тем фактом, что кресло каталось само и даже прыгало по ступенькам.