Утро бабочки - Елена Минькина

– А ты почему с ней?

– Знаешь, Сережа, я люблю ее. Каюсь я перед Мишкой, спал я с его бабой. Но ты не думай, я не просто так, я по любви, – сказал Фима и смешно покраснел.

– Мишка догадывался, что Светка не верна ему, хотел даже детектива нанять. Значит, это правда, обмануть человека нельзя, всегда обман чувствуется.

– Сережа, ты что забыл, ведь и Мишка верен ей не был?

– Да, Маринка, права ты. Если тебе, Фима, помощь нужна, можешь на меня рассчитывать. А сейчас я хочу тебе предложить новую должность. Я помню, что у тебя даже образование какое-то есть?

– Да, техникум, строительный.

– Ну, вот и отлично. Мне теперь охрана не нужна. Не от кого меня охранять будет.

– Да ты что, Сереж, забыл, что с Мишкой-то сделали?

– Я тебя уверяю, что со мной такого не произойдет. У меня другая жизнь начинается. И я тебя в нее приглашаю, разделишь мои взгляды на жизнь, и мы с тобой сработаемся. Мне нравится, что Светку ты не бросил. Сейчас мы прямо в офис поедем. Не знаешь, как там? Наверно, все разбежались?

– Сереж, ты не поверишь, все на работу ходят, Ирка на месте. – Сказал это и глаза опустил.

– А вот с ней нам придется расстаться. Ты не тушуйся, Маринка все знает. Она, правда, может не знать, что Ирка моя секретарша, но в остальном во всем она в курсе.

Фимы с удивлением уставился на Сергея.

– Да, да. Этого больше ничего не будет, только жена. Так что выбирай, сможешь ты со мной теперь работать или нет?

– Да ты что, Серега, я даже рад. – Но лицо его тут же омрачилось.

– Видно про Светку вспомнил, – подумала Маринка, а вслух сказала:

Ребята, вы сейчас в офис поедете, а я к Светке в больницу, только вот домой заедем, Настя сегодня еще в школу успеет, две недели пропустила. Я, Фима, со Светой поговорю. Как там ее Дашенька?

– С девчонкой все в порядке. Ее пока в больнице держат. У Светки мать старенькая, сама нуждается в уходе, Дашку взять не сможет, я заплатил в больнице, чтобы ее еще подержали, там хоть под присмотром она.

– Дашеньку мы пока к себе заберем, Машка наша в деревне осталась, так что ей будет, где спать. А днем в садик ходить будет, я ее пока вместо Машки отведу, они ведь ровесницы. Надо только все ее анализы из больницы забрать, я сегодня это сделаю. Она в детской лежит?

– Да, они там рядом, через парк пройти надо.

Быстренько переодевшись, Маринка отправилась в больницу. По дороге накупила фруктов, пригодится, если сама не будет, так в палате раздам, Фима сказал, что в палате еще три человека.

Больница всегда действовала на Маринку угнетающе. Мама с Мишкой часто лежали в больнице, и она с отцом навещала их. В больнице ей всегда было страшно. Когда они приходили, Маринка всегда ждала, что выйдет врач и скажет: «А твой братик умер». Конечно, именно так и произошло. С тех пор прошло столько лет, но чувство, испытанное в детстве, осталось. Она вошла в облезлый коридор, подошла к окошку с надписью «регистратура», а рядом справочная.

Куда же ей обратиться? Фима сказал палату и отделение, но надо получить халат и пропуск, здесь просто так не пройдешь. Тетка в окне регистратуры забрала ее паспорт, переписала данные и под роспись выдала ей халат. Маринка отправилась на розыски травматологического отделения.

Господи, за двадцать лет ничего не изменилось. Много людей лежало прямо в коридоре. Остро пахло хлоркой. Мимо нее то и дело провозили носилки с людьми. Да, доктора здесь были самоотверженными мужчинами и женщинами, посвятившими свою жизнь работе. Условия в наших больницах невыносимые, а зарплата мизерная. Фима говорил, что все лекарство и одноразовые шприцы пришлось купить ему. Мама хотела, чтобы Маринка стала врачом, был бы в семье свой доктор, но сама Маринка и думать об этом не могла. Ей хватило и посещений больниц в детстве. Маринка, проходя, заглядывала в палаты. В каждой лежало человек по восемь. Это кардиология, а дальше травма, туда она и идет. Пройдя до конца коридора, Маринка остановилась возле последней палаты. К ней подошла медсестра и заговорила:

– Здесь у нас бомжи лежат – женская палата. Женщины все пожилые, держим, сколько можем, на свой страх и риск, здесь они хоть еду получают, и кровати у них есть. К этим никто не ходит. Вы остановились, и я подумала, неужели у кого-то из них родственник объявился?

– Нет, я в травму, к знакомой, она в 408 палате.

– Блатная значит. Как зовут-то?

– Светлана Игнатова.

– А, знаю. Ей здорово не повезло, лица нет совсем. Вы ей фрукты несете? У них холодильник ломится, отдайте лучше все бабушкам. Я им ношу из дому, но сами понимаете, что я могу, у меня зарплата четыре тысячи. А еда у нас никакая.

Маринка зашла в палату. Женщины с любопытством уставились на нее.

– К кому, милая? Кого ищешь?

– Да, наверно, вас всех. Вот фруктов вам принесла.

Маленькая сухонькая старушка вскочила с кровати и пулей подлетела к Маринке.

– Чур, делить будем поровну, чтобы никому обидно не было!

Маринка все выложила на стол, который стоял тут же в палате. Бабушки заахали. Такого сокровища они давно не видели.

– Никитична, гляди, бананы. Мы в мусорке только шкурки едим, а тут целые! Смотрите, как раз всем по одному! Ой, доченька, а икру забери, она дорогая очень. Я ее в жизни не пробовала, лучше и не знать, какая она.

– Нет, что вы, кушайте все. Медсестра права, Светке моей это все не понадобится. К ней мужчина ходит, каждый день продукты носит. Я думала, как вот приду с пустыми руками, а теперь понимаю, что все это условности. Светке не продукты нужны сейчас, а другое. А вам от них польза и радость.

Маринка, выслушав слова благодарности, попрощалась с новыми знакомыми и налегке отправилась к Светке.

В дверях палаты ее поджидала медсестра. Она, видимо, что-то хотела сказать Маринке, но не решалась.

– Вы что-то хотите?

– Да, вот хочу поговорить с вами. Вы мне не уделите немного времени?

– Да, конечно, с удовольствием.

Они прошли в небольшую комнатку, где стояла только медицинская кушетка. Маринка только сейчас разглядела медсестру. Эта женщина была уже в возрасте. Ничего примечательного в ней не было. Чистенький белый халат, большие натруженные руки. Она тоже внимательно разглядывала Маринку. Наконец заговорила:

– Знаете, мне не с кем поделиться этим. Я не могу никому рассказать, боюсь, что меня примут за сумасшедшую. Я думаю, что вы не такая, как все, вы поймете меня. Я проработала в больнице всю жизнь. Она у меня была не легкой. С мужем я прожила всего год, он погиб, когда родился мой сын, с тех пор я одна. Всю жизнь работаю в этой больнице. Сын сейчас совсем спился, ушел от жены, мне с ним очень тяжело. Если со мной что случится, кому он будет нужен? Я никогда ни во что не верила, в церковь не ходила, время такое было. Я в партии состояла и сыну внушала, что Бога нет. А тут со мной стали происходить странные вещи: я теперь знаю, когда человек умрет. Как-то дежуря, я как всегда обходила палаты. Мы двери не закрываем, вдруг, кому плохо станет, так позовут голосом, в больнице звонков нету. Так вот, в одной палате я увидела, что возле больного стоит человек. Я очень удивилась, была поздняя ночь, у нас пропускной режим строгий. По книге никто записан не был. У нас так заведено, если больной очень тяжелый, мы разрешаем родственникам дежурить ночью, так вот, в эту ночь посетителей не было. Я всегда проверяю, мне интересно с новыми людьми поговорить. Я зашла в палату и остолбенела. Дальше идти не могу. Холод меня сковал, я почувствовала, что как будто смерть рядом. Фигура обернулась, и я увидела просто голый череп, чуть не умерла со страху. Все свои силы собрала, о сыне подумала, что рано мне еще умирать, как же он тогда один останется? Вышла из палаты, обернулась, а фигуры уже не было. Меня озноб до утра бил. Через сутки тот пациент, у которого посетитель был, умер. И вот с тех пор, когда я вижу его или ее, я знаю, что человек умрет. А знаешь, у нас люди мрут, как мухи. Денег на операцию нет, а сердце как еще вылечить?