Я (не)буду твоей (СИ) - Данлеви Мальва

- Кто же знал, что я выбрала для своей любимой дочери немного неправильного партнера? Да, вот и я не знала. Поэтому, милый мой Килиан, сейчас тебе придется умереть. Да, рычи, не рычи, но так надо. Ваша Истинность спутала мне все карты, благо, что это поправимо. – и жуткий смех, каркающий и истеричный, прокатился по долине.

Что она такое говорит? Какая еще такая Истинность? Я опешил, но потом мотнул головой и не дал запудрить себе мозги.

А потом она потянула, изначально невидимую моему глазу, эфемерную нить, и Ванда глухо застонала и выгнулась, а на ее шее мелькнул кулон, едва подсвеченный нежно-голубым сиянием. Вот он – камень души. Я поспешно отвел взгляд и в два прыжка оказался почти рядом с Сорос, пытаясь сбить ту с толку и начать действовать активнее. И она клюнула!

- А ну-ка стоять, мальчишка! Еще один твой шаг и я лишу ее последней капли жизни!

Да неужели? А-то я дебил и не понимаю, что тебе тело Ванды нужно так-же, как и медальон, который у нее болтается на шее. Чертова сука!

Я показательно заскулил, пригнул, открыл шею и преданно заглянул в глаза Сорос, мол «смотри, я сделаю все, что ты захочешь»!

- Вот и отлично, мой мальчик, вот и отлично! – а потом ее крик прогремел на всю долину, разрушенного намного километров вокруг, города, – Думал, что я дура и не заметила ту жалкую горстку неудачников, что ты притащил сюда за собой? А теперь убейте его, слуги мои, убейте их всех! – а потом тут же окутала своей тьмой тело Ванды и растворилась в воздухе.

Чертова сука!

И порабощенные тут же побежали в разные стороны, выкашивая армию арахнида и нежить некроманта, как стоячих. Тут и там послышались крики ужаса и боли, Опальные пытались прорваться сквозь наступление, но и они терпели сокрушительные потери. Дальше – больше, убитые бойцы, искорёженные Скверной, вставали и кидались снова в бой, но уже против нас. Вокруг меня творилась настоящая вакханалия, а я в панике пытался почуять запах моей Ванды. И наконец-то настиг свою цель, молниеносно уворачиваясь от тысячи противников, что надвигались на меня с целью убить. Хрен вам, я еще повоюю!

Я выпрыгнул перед появившейся из ниоткуда Сорос и оскалил морду. Ничего успеем, нам-то и надо всего лишь пару секунд. Верно, Ас? Ведьму перекашивает от злобы, она недовольна, что я все еще жив. Бессознательное тело Ванды она отшвырнула от себя и мстительно засверкала глазами, угрожающе зашипев в мою сторону:

- Что-ж, мальчишка, все приходится делать сомой. И я размажу тебя, как блоху!

Да уж, конечно! Я остановился и замер, с восторгом ощущая запах ярости Ассатана Морта, скрытого от глаз иллюзией Вершителя Маты Уазбо. Превосходно!

А потом я с предвкушением посмотрел на развоплощенного в истинное тело Демона смерти, что неожиданно проявился за спиной проклятой ведьмы, а его Темный клинок боли многообещающе сверкнул в лучах уходящего солнца. Секунда и я слышу его рокочущий голос, обращенный к ведьме:

- Привет, милашка! Отличный денек, чтобы умереть, не так ли?

Сорос тут же, в панике обернулась, но отреагировать не успела. Куда ей, горемычной, против повелителя самого Хаоса. Хват за эфемерные волосы, взмах клинком и голова ведьмы осталось в руке Аса, а вот туловище опало темным облаком и неподвижно зависло в воздухе.

А за ней и порабощенная армия замерла, как громом пораженная.

Я тут же вернулся в тело и оглянулся по сторонам. В воздухе парил огромный дракон Раваны, по периметру бесчисленное войско Сорос окружили Опальные, саранча арахнида, нежить некроманта, тут и там рвались к бою из «Разрывов реальности» ужасы Ада, а на высоких стенах столицы Асахо стояли ведьмы, готовясь идти в реальное наступление.

Только вот произошла заминочка…

- Э-м, Кил, – позвал меня Ас, приподнимая кверху указательный палец, – тут такое дело, но эта мадам начала опять подавать признаки жизни. Я, конечно, могу ее мочить снова и снова, опять и опять, но, блин, чувак, чуют мои поджилки, это не выход.

И тут позади себя я услышал громкий свист. Это шли в нашу сторону Верховные Дея, Пая и Уна. Пока они до нас дотелепались, Асу пришлось еще раз рубануть голову почти ожившей Сорос.

- Ее должна убить Ванда, – произнесла запыхавшаяся Верховная.

- Так она, ни петь, ни свистеть, – поясняет подошедший к нам орк.

- Растормошить ее надо бы, – вновь настаивает на своем, но уже другая Верховная, – она должна «выпить» назад все, что Сорос у нее украла.

И я тут же опускаюсь рядом с крохотным телом любимой девушки и максимально аккуратно приподнимаю ее голову. Не могу сдержать эмоций и все-таки целую ее в губы, невесомо, почти как касание перышка, а потом шепчу ей.

- Малышка моя, приди в себя.

- Дружище, тут разговор был про растормошить, а не усыпить еще пуще прежнего. Ты бы это, поторопился бы. Старушка опять в себя возвращается, – увещевал меня Ас.

Но нас прерывает голос третьей Верховной ведьмы:

- Бесполезно тормошить, Сорос выкачала ее резервы под чистую. Она не справится, если не заполнить ее энергией жизни. Даже если придет в себя и убьет свою мать, то и сама сгинет, Скверна заберет ее.

- Моя энергия жизни подойдет? – не задумываясь спрашиваю я.

И вижу, как три головы Верховных согласно кивают и подходят ближе. Я срываю с шеи Ванды камень души и прячу в карман своего кителя. Ей он больше не понадобится.

- Тогда приступайте, – торопливо выдаю я.

- Но, мой мальчик, – ласково касается моей головы одна из Верховных, – это очень опасно!

- Плевать!

И ведьмы начали свой ритуал и вскоре я почувствовал, а потом и увидел, как из меня, тонкой сияющей струйкой, потекла моя жизненная энергия. А потом мои глаза неотрывно сосредоточились на моей Ванде, а слова ритуальной песни и вовсе ушли за периферию сознания.

Где-то, боковым зрением я улавливал как Ас рубил голову снова и снова оживающей Сорос, но мне было все равно. Главное, чтобы Ванда очнулась! Главное, чтобы пришла в себя!

Давай, девочка моя, открой глаза и задай уже жару своей мамаше!

И она открыла их, и в ту же секунду я почувствовал сильнейший упадок сил, будто бы меня со всей дури кто-то приложил обухом по затылку. Адская боль – вот так можно было это описать. Но то, что в начале казалось мукой, с каждой секундой становилось все более жестоким и невыносимым. Я насквозь прокусил губу, чтобы не орать и зажмурился, а когда открыл глаза, увидел, как надо мной стоит она – моя Ванда – и мстительно сверкая зеленью своих глаз, улыбается.

И дальше вокруг начало творится что-то невообразимое. Я еще никогда не видел подобного, но моя любимая вдруг прижала свои ладони, сжатые в кулаки, к груди и вдруг яркая вспышка света вырвалась из нее, откидывая от нас Ассатана Морта и Верховных. В появившемся куполе остались только я, она и обезглавленная Сорос.

Дальше Ванда, все с той же полубезумной улыбкой на устах, просто погрузила руку в эфемерное тело своей матери, туда, где должно было биться ее мертвое сердце и новый поток агонизирующей боли прошил каждую клетку моего тела. Я видел, как мои руки будто иссыхают, как сереет кожа, как проступают сухожилия. Но я не проронил ни звука, хотя хотелось орать во все горло, умоляя прекратить эту пытку. Не стал. Пусть это будет мое наказание, я заслужил.

А еще спустя всего несколько минут Сорос Балем рассыпалась как дым, а за ней изошла прахом и вся ее армия, порабощенных ведьм и ведьмаков. Столько невинно убиенных…

Вот и все.

Только энергия моя все продолжала уходить, но мне уже было не жалко, пусть забирает, это все теперь принадлежит ей. Я уже ничего не чувствовал, только спина от чего-то горела огнем. И понимая, что еще немного и я просто отключусь, я сказал именно то, что должен был сказать уже тысячу раз:

- Ванда, я люблю тебя.

Я не ждал ответного признания. Я просто лежал и смотрел как, словно в омерзении, кривятся губы моей любимой женщины.

- И когда ты понял, что любишь меня, Кил? – ее голос звучит как будто из другой реальности, такой пустой и такой холодный.