Комплекс Мадонны - Норман Богнер

— Не могу.

— Ради меня?

Барбара, поколебавшись, с неохотой кивнула и крепко стиснула его руку.

— Хорошо.

Она попросила секретаршу сказать человеку, с которым она должна была обедать, что их встреча отменяется, так как ее вызвали на Генеральную Ассамблею. По дороге к лифту Тедди держал руку Барбары.

— Разве фондовая биржа не открылась? — спросила она.

— Нет, открылась.

— Разве ты не занятой человек?

— Тебе чертовски хорошо известно, что занятой.

— Должно быть, это важно.

— Разве есть что-нибудь важнее тебя?

Он озабоченно ждал продолжения разговора, но Барбара замолчала.

— Пожалуйста, не сейчас. Я должна сохранить голову ясной.

— Когда я увижу тебя?

— В обеденный перерыв. Я встречу тебя на галерее для посетителей.

Остаток утра он провел, сидя рядом с четырьмя священниками, следившими за обсуждением обстановки в Юго-Восточной Азии с живостью футбольных болельщиков. Ему была видна Барбара, сидящая в стеклянной кабинке в наушниках и с болтающимся на шее микрофоном. Наблюдая ее в работе, Тедди не мог поверить, что это его Барбара. Последним, в чем он мог заподозрить ее, была компетентность, и это лишь показывало, думал Тедди, как мало он понимает ее. Время от времени он читал об ООН, когда там происходил крупный скандал, но, подобно большинству людей, он считал это учреждение несостоятельным. Слишком часто во время мировых кризисов оказывалось, что силы организации ничтожны. Больше всего Тедди удивила серьезность, с которой Барбара относилась к работе и которая низводила ее в серый мир конторских служащих, выполняющих свои лакейские обязанности с глубокомысленной демонстрацией преданности и верности, которая никогда не перестает поражать хозяев, когда попадает в поле их зрения. Несмотря на свою одаренность, Барбара очень просто могла оказаться одной из сотни служащих его конторы, возможно, упрятанной где-то в отделе перемещений акций, или сотрудницей бухгалтерии, чье незаметное существование и деятельность или, еще хуже, чья жизнь и смерть не оказывали никакого влияния на благополучие конторы. Несмотря на то, что Тедди пытался ограничить сущность Барбары, он понимал, что молодая женщина ломала границы, очерченные вокруг нее. И все же это занятие захватило его. Если бы только он узнал, как нейтрализовать ее власть, он снова смог бы занять господствующее положение, и в то же время он сознавал, что очернительство Барбары являлось бесплодной и отчаянной формой саморазрушения. Раньше Тедди никогда не приходила мысль попробовать взглянуть на Барбару в широком смысле, чтобы та потеряла свой облик и индивидуальность, смешавшись с серой безликой человеческой массой, над которой он возвышался благодаря своему капиталу и влиянию в финансовом мире. Тедди находится в центре — Барбара с краю, и он подумал, не происходит ли так, что вместо того, чтобы он втягивал ее в середину, она стаскивает его на край.

Тедди видел похожих девушек в Париже, Мадриде, Мюнхене. Стоило обратиться в местную языковую школу Берлица или в агентство переводчиков, как тут же присылали девушку, с которой расплачивались за отработанные часы и которую отпускали сразу же, как только в ней отпадала необходимость. Барбара была недостойна его; на мгновение он почувствовал себя свободным. Но во время короткого перерыва на внутренние консультации Барбара подняла взгляд на галерею, нашла его и улыбнулась, возвращая Тедди в зону своего притяжения. Он не улыбнулся в ответ, и молодая женщина, поджав губы и опустив глаза, изобразила несчастного ребенка, покинутого взрослыми. Тедди мысленно провел руками по ее телу, вдоль бедер — как можно медленнее, чтобы подольше продлить муку и радость. Он сделал героическое усилие сбросить ее с себя, мысленно присовокупив к сотне других женщин, которых он использовал и бросил. Но Барбара всплыла на поверхность — сильная, непохожая.

После того как мужчина достигает определенной ступени разврата, оказывается, что женщины больше не могут удивлять его. Отношения с ними становятся стандартным набором трюков в выступлении второразрядного фокусника. Тедди перевидел и перепробовал все сочетания, и до встречи с Барбарой его интерес к половой жизни непрерывно угасал. Он при необходимости вел ее с той же будничностью, с которой в дождь раскрывал зонт. С Барбарой же Тедди раскрыл в себе латентную сексуальность мужчины средних лет, которая, несомненно, была сильнее первых юношеских порывов. За это надо было платить, и он платил — своей кровью. И увидев пролитую кровь, запаниковал, поняв, что так хорошо, как с ней, не будет в будущем. Барбара не была актрисой, разыгрывающей по требованию представления; она отдавала свою жизнь, свою сущность; и быть рядом с ней, любить ее — этим Тедди до самых глубин наполнял свою жизнь, так что смерть, которая должна была последовать сразу же за разрывом, становилась не устрашающей, а желанной, способствующей утверждению жизни.

У Тедди пересохли и потрескались губы, появился запах изо рта. Он пососал холодок, заставил себя улыбнуться Барбаре и одобрительно помахать ей головой, демонстрируя восхищение ее профессиональными качествами. Впервые после того, как Барбара ушла, Тедди почувствовал облегчение. Он пришел к решению. Для его существования Барбара была необходима, и он предпочел бы умереть, чем потерять ее.

Они обедали в ресторане на пятом этаже: салат из цыплят с привкусом антисептика, толстые ломти говядины, помидоры, по вкусу напоминающие картофельную шелуху. Немного не то меню, которое ежедневно предлагали в зале заседаний в фирме «Т. Франклин и Компания», но Тедди не интересовала еда. Выпив стакан томатного сока, он подавил отрыжку и стал наблюдать, как Барбара расправляется с ростбифом. Все время за столиком она была отрешенной, необщительной и настороженной.

— Тебе следовало бы сегодня остаться дома, в постели, — сказала она.

— У меня была причина встать. Знаешь, то, что ты сказала сегодня утром, на самом деле неправда, ты это выдумала; ты не собиралась звонить и не хотела приглашать меня выпить… мы ведь помолвлены, — добавил он.

Волнуясь больше, чем он это показывал, Тедди бросил Барбаре наживку. Та не стала ее заглатывать, а просто всунула вилку в картофельное пюре, поливая его соусом.

— Ты… нет, не ты, но разве так ведет себя… О Господи, я пытаюсь сказать тебе, что мы помолвлены, а любимого человека не приглашают выпить. Это дьявольское оскорбление, Барбара.

— Не ругай меня.

— Ты все время этим занимаешься. Слушай, если ты хочешь поссориться со мной, имей хотя бы порядочность сообщить мне об этом.

Она продолжала есть, все более выводя его из себя.

— Как ты можешь запихивать в себя эту холодную дрянь?

— Просто я голодна. Сегодня утром я сделала шесть ошибок.

— Ну все, наступит конец света. Сегодня вечером объявят войну.

— Кончай, Тедди. Для меня это важно.

— Что, зарабатывать сто пятьдесят долларов в неделю, переводя эти никому не нужные отчеты?

— Хорошо выполненная работа…

— Брось увиливать. Перед тобой сидит человек.

— Имеющий большой вес и много денег.

— Этого я не говорил. Барбара, что произошло? Я просто ничего не понимаю. Но я хочу попробовать понять. Ты не можешь поговорить со мной? Это настолько трудно?

— Ты действуешь мне на нервы.

— На нервы… Это беда нашего века. Ты хочешь взять свое слово назад?

Барбара кивнула, по ее щекам потекли слезы.

— Думаю, да, — сказала она. — Дело в том, что я не люблю тебя.

— Тогда почему? Если ты меня не любишь?

— У нас ничего не получится.

— Я готов попробовать.

— Для меня это окончится сумасшедшим домом. Я не могу пробовать.

— Это совет Фрера?

— Нет. Это мое личное убеждение. Он не принимает за меня решения.

— Я полагал, он делает все.

— Давай покончим с двусмысленными намеками.

— Тебя вывел из себя Робби? Я хочу сказать, тебе не обязательно видеться с ним, если ты не хочешь, — произнес он с растущим отчаянием.

— Это не Робби. Это я. Я больна… Мне никогда не станет лучше. Теперь я это знаю.

— У меня есть время, деньги, любовь, терпение — все это вылечит тебя.

— Для умного человека ты говоришь слишком много чуши. Разве не говорил ты мне однажды, что только трус не кончает махом с неудачами? Сначала становится чертовски больно, но это лучше, чем ждать и…

— Барбара, я не могу отрезать тебя. Я что, схожу с ума?

— Ты кричишь.

Приблизившаяся танцующей походкой официантка справилась, все ли в порядке. На Тедди она взглянула со смесью страха и неприязни. Забинтованный, он выглядел опасным, потенциальным хулиганом.

— Тебе нужны другие мужчины? В этом дело?

— Не уверена. Другие мужчины… Я не знаю, чего хочу.