Волчьи тропы - Андрей Фролов

Даже показавшаяся из-за поворота реки пристань, ржаво-коричневая, древняя и покосившаяся, сегодня смотрелась вполне прилично и где-то даже нарядно. За ее спиной, мучая глаз разнообразием темных и светлых оттенков зеленого цвета, вверх от реки на склон убегали плотные ряды ярмарочных палаток и домиков, между которыми, возбужденно гудя, что было слышно аж на середине реки, толпился народ.

Август, середина луны, позднее утро, жара.

Отдергивая руку от накалившегося на солнце борта, Рёрик сказал что-то нехорошее, еще раз придирчиво осмотрел приближающийся длинный пирс. Придерживая шапку, задрал голову к закрепленному на мачте щиту и отошел в тень надстройки, становясь рядом с Ормом.

— Вон туда, левее, видишь? Там места еще полно… А за весла уже не пора ли?

— Да вижу я, ярл, — Орм повел плечом и просяще улыбнулся, — или за стир все еще хочешь?

Рёрик неопределенно хмыкнул, невольно бросил взгляд на доску управления рулями корабля и уныло пошел обратно, нашаривая в кошеле трубку. Вот Орму-то хорошо — разделся и загорай на корме, небрежно направляя драккар по уже сотни раз хоженой дороге. Он, поди, и на берег не собирается, а то и дремать уйдет в трюм… А Рёрик тут парься в этом медвежьем плаще, вот-вот, опять же, в толпу лезь. Он вынул трубку. Хотя чего уж жаловаться — да пусть от жары хоть вода закипит, а шкуры он своей все равно снимать не собирается. Глухо бубнивший в кормовой части трюма мотор неожиданно замолк, чихнув на прощание, а Орм привстал со своего места. Драккар, сразу же сбавивший ход, заметно просел в воду.

— Весла! — скомандовал кормчий, и северяне зашевелились на пластиковых скамьях-румах, поднимая с палубы тяжелые древки, а так и не забивший трубку Рёрик послушно и быстро опустился на свое место, убирая табак. Здесь, на драккаре, далеко не он главный. Щиты вдоль бортов слаженно сдвинулись, в специальные окна нырнули весла, и драккар еще заметнее замедлил ход.

— Правый! — вновь прикрикнул Орм, начиная разворачивать железное тело вдоль пирса. — Не торопимся!

Теперь, если сразу кто и не обратил внимания на выходящего из-за поворота речного дракона, прибытие корабля северян было отмечено всеми. Ярмарка, еще минуту назад так деловито и настырно гудевшая торговыми заботами, неожиданно была парализована. Зависли в воздухе еще не отданные в руки продавца деньги, обрывались фразы, поворачивались к сверкающей реке лица, а видевшие подобное впервые, каких на Зеленом Мысу было не много, открывали рты. Серо-зеленая железная ладья осторожно приставала к ярмарочному пирсу, скаля нарисованные на скулах драконьи клыки и придерживаясь за воду лапками весел. Пулеметов, правда, сейчас не видать, да и числом нынче викингов немного, но над разномастными лодками, старыми катерами и парой парусных шлюпов корабль раумов все равно нависал, словно грозный хищник. На ярмарку опустилась тишина, нарушаемая только резкими командами кормчего, а потом по людям, подобно ряби от ветра, понеслась одна-единственная негромкая фраза.

— Белый щит…

И расслаблялись сами собой опустившиеся на оружие руки, разжимались судорожно сжатые в ожидании неизвестного челюсти, а на лицах селились покой и откровенное облегчение. С миром пришли, эти не обманут… Но вот кто-то заголосил благим матом, упустив кошелек в ловкие руки шпаны, и ярмарка вновь загудела, возвращаясь к жизни, а к пирсу понеслись зеваки.

— Правый стоп, табань! — Орм метнулся к борту, придирчиво рассматривая оставшееся расстояние и соседние лодки. — Левый в обратку! Стоп! Суши весла.

С драккара, вплотную подошедшего к пирсу, прыгнули Сигурд и Рагнар, неподпоясанные, как на веслах сидели, и босые. Мощными веревками притянули корабль ближе, шоркнули бортом об автомобильные покрышки на сваях и плотно прихватили дракона к пристани Зеленого Мыса.

Стоящие неподалеку мальчишки, ежедневно зашибающие на этом деле мелкую монету, боязливо жались друг к другу. Тут, конечно, на колу не заработать, но хоть поглазеть на странных людей… Закрепив узлы, викинги спустились обратно на корабль, где уже готовились выйти на берег все остальные, и торопливо принялись одеваться.

— Так! — Рёрик осмотрел свой немногочисленный хирд, и все неожиданно начали отводить глаза. — А теперь самое неприятное, ближники…

— Я останусь, — сразу подал голос Орм, деревянным ведерком зачерпывая из-за борта воды и без промедления выливая добычу себе на плечи: — Чего-то не охота мне в такую жару среди людей толкаться…

Рёрик понимающе кивнул.

— И с тобой останется… — Взгляд ярла бродил по лицам северян. Все замерли. — Хельги!

— Опять?! — Обиженно возмутился тот, опуская так и не застегнутый пояс с мечом, а остальные раумсдальцы заметно оживились, продолжая сборы.

Несчастный побрел на корму.

— Потом сходишь на часок, не жалуйся, отпущу. — И ярл глубокомысленно добавил, улыбаясь: — Общение с девушками доставляет удовольствие только путем преодоления трудностей. — Рёрик опять потянулся к трубке. — Все готовы?

Зеленый Мыс был ярмарочным городком. Когда-то поселок с пристанью и даже почтой, теперь он стал одним из самых знаменитых и посещаемых мест к северу от Города. Именно здесь, а не в контролируемых Федералами торговых точках Новосибирска царила настоящая торговля, и буквально через зим десять после крайней войны Мыс стал средоточием нелегальных транспортных путей. Нет, шпионов тут, конечно, хватало, поэтому откровенной контрабандой или запрещенными к продаже вещами Александр Жлыга, хозяин городка и ярмарки, все же не занимался. Мало ли что, а потом придут с юга полдюжины бронированных полицейских катеров да и превратят Зеленый Мыс в черный…

Информация, оружие, энергия и еда — все это, по вполне разумным ценам или на обмен, вы вполне могли найти именно тут. А заглянув к продавцу в темный закуток — и кое-чего еще, конечно. В пределах разумного, естественно, как любил приговаривать сам Жлыга.

Именно тут раумы сбывали захваченных в плен людей, если вдруг находились желающие вернуть родственника или соседа, хотя чаще всего их скупали именно преследующие работорговлю Федералы, увозя трэлей в город на муниципальные работы, как они сами это называли. Именно тут происходили разборки, суды, выплачивались долги, вергельды и штрафы. Именно в Зеленый Мыс, а не в специальные карантинные лагеря Новосибирска шли потоки путешественников, переселенцев и торговые караваны. Именно тут собирались те, кого заносчивый мегаполис, все еще пытающийся выбраться из руин, отбросил от своих стен. Найти работу, продать или купить тело, украсть, выиграть, проиграться, нанять, запастись чем угодно или что угодно разузнать — все это довольно просто было осуществить именно в Зеленом Мысу.

Тесный, дряхлый и шумный, Мыс как две капли воды был похож на любое из поселений Сибири — деревянные или жестяные домики, палатки или шатры летом и более-менее крепкие дома тех, кто побогаче. Но он действительно весьма удачно выходил к реке, сумев вовремя сделать себе достаточно громкое имя, теперь работающее на город, словно магнит, и Жлыга шутил, что когда-нибудь он все-таки переименует ярмарочный поселок в Новый Новосибирск.

Населенный спекулянтами, торгашами и их туполобыми пехотинцами, Мыс охотно и приветливо впускал на свои улочки гостей. Пригородные банды, отряды рейнджеров, контрабандистов и трапперов, Миссионеры, мотоциклисты, наемники всех мастей, так называемые допустимые мутанты, караваны двергов из окрестных Убежищ и даже редкие представители еще не окончательно деградировавших племен троллей. Ну, и раумсдальцы. А если хорошо поискать, как говорил Рёрик, среди закутанных в балахоны фигур наверняка можно было найти и альва.

Хельги за обиду можно понять: место бойкое, людное и интересное, как купить чего для оставшейся в борге девчонки, так и подраться, если что. Диковинки какие, украшения, ткани, шкуры, безумно дорогая техника или старинные носители информации, книги даже, алкоголь, табак, наркотики, допущенные или не совсем вещички из уничтоженных в войну городов, просто безделушки и иногда довольно неплохое оружие. Раз в лето, именно в августе, когда Мыс наиболее люден, шумен и интересен, конунг обязательно отправлял на юг корабль, поторговать и присмотреться. Вышло так, что в этот вик, как и зиму назад, когда на обратном уже пути в Раумсдаль к северянам попал Ивальд, пошел Рёрик. В то лето, правда, со всеми приключениями почти три недели проходили…

Викинги попрыгали на пирс — пестрые, необычные, для сегодняшней жары вообще одетые безумно тепло, странно вооруженные, но зеваки и карманники, вместо привычного для себя наплыва, тут, как и всегда, сдали назад. Осмотрев свой немногочисленный отряд, Рёрик кивнул в сторону ярмарки, и северяне двинулись вверх по склону, оставляя за спиной лодочные сараи, склады, нагромождения ящиков, бочек и растянутые вдоль берега рыболовные сети. Ивальд с нескрываемой гордостью в каждом жесте передвинул съехавший меч обратно на бедро, а мрачный, с утра болеющий головой Хлёдвиг все же улыбнулся, жест этот заметив. Что ж, с самой весны и памятного похода дверг жил — словно на три головы подрос, а с мечом, наверное, даже в нужнике не расставался…