Цветы эмиграции - Нина Алексеевна Ким
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Отобьюсь, – успокоился он, вспомнив всю переписку с нахалкой.
Успокоился и мгновенно заснул на жёстком матрасе, как будто находился в отеле с пятью звёздочками.
Тюрьма его особенно не тревожила: молчаливый сосед не лез к нему с разговорами, режим дня не выбивал его из колеи, он всю жизнь в Германии прожил по часам. Надзиратели не беспокоили, если сам не нарывался на скандал. Одиночество устраивало Дэна, истерик не было, как у многих других заключённых, готовых головой биться об железные решётки и причитать, жаловаться на несправедливость. Еда? Какая разница, что есть, всё равно пища проваливается в желудок, вкусная или невкусная, превращается в дерьмо и попадает в унитаз.
Сегодня ему было не по себе. Роза просидела молча и молча ушла из зала для посещения заключённых, смешавшись с другими посетителями.
Вечером лёг спать и долго лежал с открытыми глазами. Заснул. Ночью проснулся от того, что сосед растолкал его:
– Хватит орать, не один в камере!
– А? – спросил Дэн и сел на кровати. Вытер мокрое от слёз лицо и притих, вспоминая странный сон.
Роза уходила от него, окутанная дымом. Он звал, но она не отвечала и уходила всё дальше. Дэн остался один и не знал, что делать.
– Что делать? Как жить дальше? Сочинять письма дурочкам?
После знакомства с Розой он никому не писал ничего, не вымаливал деньги и не играл, не делал ставки. Она – единственный человек, кто любил его и интересовался им. Вечерами они рассказывали друг другу о прежней жизни и удивлялись, как были похожи в своём одиночестве. Серые глаза любимой девушки смотрели на него с такой нежностью, что ему тяжело было от радости и умиления.
Утром после завтрака Дэн попросил бумагу с ручкой и начал писать. Честно и подробно написал обо всём Розе: как вымаливал деньги и проигрывал их, делая крупные ставки; его жизнь состояла из обмана и мошенничества, смог даже втянуть бедного Абиля в свои игры и подставить Вальтера.
«Ты не поверишь, как просто всё началось. Я играл и был рад, что время бежит быстро и не надо ни о чём думать. Страшное началось с того момента, когда начал проигрывать. Знал, что всё равно отыграюсь. Это ведь так просто. И ожидание игры стало самым сладким чувством для меня. Проигрывать – выигрывать, постоянно балансируя на грани провала.
Как сыграет ставка – это всё, что меня волновало. Я потерял интерес ко всему остальному. Больше не существовало вкусной еды, интересных поездок, хобби. Мир сузился, оставив только два состояния, радости от выигрыша и горечи от проигрыша. Я так хотел выигрывать, что переступал черту с каждым разом всё больше и дальше. Обман, постоянная ложь стала моей новой жизнью. Каждая сделанная ставка уводила меня от моральных принципов и родителей. Азарт игры стёр грани и сомкнулся: я оказался в глубокой яме, на самом дне из грязи и лжи; воровство и ложь идут рядом с игроманией. Чушь, что желание отыграться гнала меня делать ставки. Это стало моей жизнью. По-другому я больше не мог и не хотел. Жаль, что не рассказал обо всём раньше. Прости, если сможешь. С тех пор как познакомился с тобой, ни разу не делал ставки, не нарушал закон ни разу, честное слово, даже на красный свет дорогу не переходил.
Приму любое твоё решение, люблю, без тебя не выживу. Помоги.
P.S. Играть и мошенничать больше не буду».
По привычке Дэн перечитал написанное, автоматически отыскивая взглядом слабые и сильные стороны своих доводов. Вроде бы всё неплохо: честно и гладко. Умело сложил письмо в конверт, подписал адрес Розы, провёл языком по липкому краю, застыл и начал смеяться. Громко и истерично:
– Я опять пишу. Письмо девушке. Любимой девушке. Поверит не поверит, придёт не придёт. Ну и дерьмо же я. Правда, в этот раз вымаливаю прощение, а не деньги на памперсы матери и сумасшедшему отцу.
Он разговаривал сам с собой. С ненавистью посмотрел на письмо, скомкал и выбросил в урну. Дэна прорвало. Спокойствие рухнуло, и он запаниковал. Страх швырял его из угла в угол, сдавливал горло так, что он задыхался и ничего не соображал. Игра, ставки, он проиграл Розу ещё до встречи с ней.
В прошлый четверг её не было. Придёт ли она завтра? Дэн не спал, вспоминал дни и ночи, проведённые с Розой. Ни с кем ему не было так спокойно и хорошо. С ней он научился смотреть прямо в глаза, в её серые бездонные глаза, не подскакивать на месте и не дёргаться. Жил бы и жил ещё долгие годы с любимой девушкой, просыпался бы по утрам и целовал бы сонную, шепча глупости на ушко… Сам виноват. Ставки кончились.
День тянулся медленно. Часы как будто остановились, стрелки передвигались еле заметно и кое-как доползли до трёх часов дня. Сейчас их будут вызывать на свидание с родными. Сосед обулся и вышел за дверь, услышав свою фамилию. Дэн ничком лёг на кровать, закрыв голову подушкой. И в самую последнюю минуту, когда он совсем отчаялся, надзиратель открыл дверь и вызвал его, сунул в руки карточку с номером стола, где его будут ждать.
Пузатая восьмёрка выпирала на карточке и била по глазам. Стол находился где-то в середине зала. Дэн смотрел прямо перед собой и от волнения прошёл мимо нужного номера.
– Дэн!
– Пришла, ты пришла! – обрадовался он и чуть не закричал. Горячие волны спазмами поднимались вверх по груди и сжимали горло. Как слепой, подошёл к столу и остановился. Посмотрел на девушку, присел на краешек стула, протянул руки, чтобы обнять, и быстро отдёрнул их: физические контакты с посетителями были строго запрещены, в том числе рукопожатия и объятия.
Они просидели молча. Но в этом молчании он просил прощения, а она прощала и утешала его.
Дэну впереди предстояли объяснения с Вальтером и Абилем. Это будут нелегкие разговоры. Простят ли они его? Адвокат сообщил об истинной причине ареста: махинация с машинами – жалоба поступила от литовцев, а не от девушки из Минска. Вместе с ним арестовали Вальтера и Абиля, ставших по его вине соучастниками преступления. Как будет идти следствие, никто не мог знать. Покупатели из Литвы исчезли, их
