Краткий миг - Варвара Рысъ

Почти сто лет, и уж гарантированно — пятьдесят, как этот человеческий тип — редчайший, ископаемый. Притом во всех странах. Мы пытаемся его возродить, воспитать, потому что без него расползается сама ткань общества. Народ, состоящий из одних шкурников, стяжателей и потребителей — погибает. Наша организация «Святая Русь» — это своего рода заповедник идейных людей. Если б Вы захотели вступить в неё — я бы с полным убеждением дал Вам рекомендацию, Богдан.

— Ну, это в высшей степени преждевременно, — нахмурился Богдан. — И к тому же я не гражданин России.

— Преждевременно — возможно, — согласился Иван. — А гражданином Вы сможете стать, если захотите. Вернее, не стать, конечно, а восстановить гражданство, которое у Вас было. — Богдан взглянул на Ивана с удивлением.

— Так вот о чём же я хотел бы Вас просить, Богдан, — продолжал Иван. — Наши разработчики трудятся над внедрением в сознание таргетных групп населения требуемого контента с использованием низких и малых доз излучения. Иными словами — мы хотели бы «подсвечивать» некоторые моменты в транслируемом контенте, и делать это очень выборочно и адресно. При этом не облучать всех подряд высокими дозами, как делали прежде. Очень уж велики оказались побочные эффекты. Люди подлинно сходили с ума. Это во всём мире списали на «вирус безрогих коз», помните, был этот новый, уж не помню, который по счёту, штамм. У нас старушки говорили, что он «ударяет в голову». Но мы-то знаем, что вирус ни при чём… Просто мы немного перестарались. В общем, сейчас мы пытаемся сколь возможно уменьшить дозу и действовать адресно. Адреса мы получаем довольно точно — тут анализ больших данных работает с приемлемой достоверностью. Но вот подсвечивать малыми дозами не очень получается. Это, сами понимаете, легче сказать, чем сделать. Мы пока в начале пути, работаем, но результаты очень скромные. Могли бы Вы нам помочь? Это ведь Ваша тема?

Богдан сидел, неопределённо улыбаясь и глядя куда-то в видную лишь ему даль.

— Да… моя… В высшей степени моя, — произнёс он задумчиво. — Вы, действительно, неплохо поработали, раз знаете, чем мы занимались в последнее время.

— Так вот не могли бы Вы возглавить группу разработчиков? Мне кажется, они зашли куда-то не туда.

— Мне было бы любопытно посмотреть, что они делают и куда зашли, — мечтательно проговорил Богдан. — Но принять Ваше предложение я не могу, — проговорил он, словно очнувшись. — Видите ли… — он вздохнул, — Расскажу Вам всё, как есть. Когда меня отпускали, я удостоился аудиенции у весьма высокого лица в нашей чертовской иерархии. Ему оказалось любопытно взглянуть на выжившего ослушника: никогда прежде ослушники не выживали, да и было их очень мало, буквально считанные единицы за всю историю. Этот высокопоставленный чёрт, третий после Диавола, сказал мне буквально следующее: «Езжай, куда хочешь, ты свободен. Но дай слово не играть против нас. Работай с торгашами: в рекламе, в маркетинге, в продвижении товаров. Помогай им впаривать никому не нужное. На твой век этого хватит, хотя скоро потребительская вакханалия кончится и весь этот маркетинг загнётся. Но на твой век, повторяю, возможно, хватит. Главное, не суйся в политику, войну, государственные дела. Следующего раза для тебя не будет».

И я дал слово. И сегодня уже работаю в рекламе. Разумеется, это технологии двойного назначения, реклама и война сегодня сомкнулись, реклама стала оружием массового поражения. Не летальным, но эффективным. Как когда-то в двадцатом веке гражданские предприятия быстро перепрофилировалсь в военные, а потом, помните, была в моде так называемая конверсия — обратное перепрофилирование. Так и теперь: воздействовать на мозги населения можно в самых разных целях — военных и мирных. Собственно, между войной и миром сегодня нет непроходимой стены. Однако в рекламе используются гораздо более слабенькие конструкции. Профессионально мне особо не интересные: это вчерашний день. Разумеется, мне было бы интереснее работать не с торгашами, а с героями.

Увидев лёгкое непонимание Ивана, пояснил:

— Я очень люблю простенькое эссе Зомбарта “Handler und Helden” — «Торгаши и герои». Тоже, видите, аллитерация в заглавии — как Вы любите. Мне было бы интереснее работать с Helden, чем с Handler. Торгашей я не понимаю и не чувствую, это чуждый мне психотип, хотя, конечно, технически могу на них работать. Я, разумеется, предпочёл бы работать с вами, Иван. Но я связан словом. Жульничать я не могу и не хочу. Да это и невозможно, за мной наверняка следят, при ослушании ликвидируют, и правильно сделают.

При слове «ликвидируют», да ещё произнесённом совершенно спокойно и обыденно, Прасковья внутренне вздрогнула.

— Согласен. Я готов был к такому ответу, — спокойно ответил Иван. — А вот такой вариант. Не могли бы Вы поучить, потренировать наших специалистов? Или даже просто подобрать способных людей.

Богдан слегка рассмеялся.

— Уже.

— Что уже? — не понял Иван.

— Уже начал.

— Что начали? — изумился Иван.

— Подбирать пригодных людей, — ответил Богдан. — Это единственное стоящее дело — подбирать годных людей.

— Годных людей?

— Ну да, тех, кого Карлейль называл able men, — пояснил Богдан. — От них всё зависит — не от общественного строя, не от «институтов», — он произнёс это слово со злой иронией, — а только от них. Побеждает та система, которая позволяет лучше находить и выдвигать годных людей. В России с этим плохо, очень плохо. Отвратительно. В этом огромная слабость России. Но я стараюсь! — проговорил он с детской похвальбой.

— Богдан, Ваша бабушка была абсолютно права: самоуправство у Вас в крови, — покачал головой Иван. — И кого же Вы нашли?

— Двоих нашёл, — улыбнулся Богдан. — Один — просто потрясающий. Познакомьтесь с ним. Ему лет двадцать пять, он аспирант МГУ. Зачем он аспирант МГУ — это, кстати, для меня загадочно. Его нужно привлечь к серьёзной работе, а он занят нелепой ритуальной вознёй.

— Какой вознёй? — удивился Иван.

— Изготовлением так называемой диссертации под руководством каких-то старых баб обоего пола. Вообразите абсурд: идёт война, мировая борьба нарастает, ожесточается, изощряется. А потрясающий учёный, изобретатель масштаба Леонардо да Винчи, способный создавать оружие этой войны, — занят правильным оформлением какой-то здоровенной тетради, называемой диссертацией. Старые бабы и врождённые научные импотенты упрекают его в неправильном оформлении каких-то ссылок, отсылок и чего-то в этом роде. Представляете? — Богдан раскраснелся, негодующе жестикулируя. Прасковья любовалась его наивным возмущением.

— Диссертация, Богдан, у них нечто священное. Это не лечится, — примиряюще заметил Никаноров.

— Иван, это же нелепость! Абсолютно средневековая процедура, происходящая из средневековых схоластических диспутов. Не зря на некоторых языках «защищать диссертацию» дословно звучит как «поддерживать тезис». Это прямая отсылка к схоластическому диспуту. При всей моей любви к Средневековью не могу не признать это абсурдом.