Страстное заклинание - Линда Гасс

— Ш-ш-ш… — сказал Клей, меняя положение тела. Одной рукой он взял со столика презерватив. Этот простой жест растрогал Шелби. Впервые мужчина сам решил позаботиться о ее безопасности. С Клеем она чувствовала себя как за каменной стеной. Она принадлежала этому мужчине, ее место было рядом с ним.

Когда Клей вошел в нее, ощущение было настолько сильным, что Шелби не смогла сдержать крик. Тела их стали единым целым, и в глубине души Шелби понимала, что сейчас сливаются так же и их сердца. По крайней мере она чувствовала эту незримую связь с Клеем. Она больше не стояла в стороне, на обочине, в ожидании любви.

Это открытие и приятная тяжесть сильного тела Клея захватили ее целиком и полностью. Она почувствовала, как сокращаются мускулы внизу живота, когда Клей наконец позволил себе расслабиться и уступить собственному желанию. Оргазм был настолько сильным, что оба одновременно вскрикнули.

Шелби чувствовала, что с этого момента жизнь ее изменилась навсегда.

Несколько секунд она лежала, насытившись любовью, под тяжестью тела Клея, чувствуя щекой его порывистое дыхание, пока оба они остывали от возбуждения.

Шелби мечтательно улыбнулась и мысленно попрощалась с холодной, циничной особой, которой была еще так недавно. Прощай, узница прошлого! Будущее обещало загладить все прежние обиды.

Клей медленно поднялся и пошел в ванную. Шелби тут же почувствовала, что ей не хватает тяжести его тела. Она завернулась в покрывало, пытаясь согреться, но это было не то. Ничто не могло заменить тепло огня, который разжигал в ней Клей.

Шелби слышала, как он выходит из ванной, но Клей направился не в спальню. Немного обидевшись, Шелби позвала его.

— Пожалуйста, не одевайся, — смеясь, крикнул он. Наконец Клей вернулся, неся в руках бутылку дорогого шампанского и два бокала, напоминавших по форме тюльпаны.

— Это должно быть в каждой хижине, — пошутил Клей, усаживаясь на кровать с бутылкой в руках. Он был по-прежнему голым и прекрасно чувствовал себя в этом состоянии. Откупорив бутылку, Клей разлил по бокалам шипящую жидкость. Протянув один из них Шелби, он поднял второй и сказал:

— За нас!

— За нас! — повторила Шелби, всем сердцем веря этим словам.

— Иногда я верю в пользу денег, — сказала она, потягивая шампанское.

Клей вытянулся на постели рядом с Шелби, и она накрыла его и себя покрывалом. Прислонившись к бронзовому изголовью, он одной рукой обнял ее.

— Так значит, ты начинаешь видеть свои прелести в грязном мешке с деньгами?

— Я начинаю понимать, что деньги дают право выбора — и даже кое-какие возможности.

Клей поставил свой бокал на тумбочку возле кровати и повернулся к Шелби.

— Это что-то новенькое!

— Да, — подтвердила она, — хотя открытие немного запоздало. Всю жизнь я с предубеждением относилась к тому, что делают с людьми деньги. Я считала, что никто не способен остаться человеком, имея солидные доходы. — Шелби криво усмехнулась. — И была стойкой в своих убеждениях.

— Да? А я и не заметил, — пошутил Клей.

— Но потом я встретила тебя, и мысли мои потекли по другому руслу. Я все время пыталась понять, был ли ты исключением из правила, или само правило было неверно. — Голос Шелби становился все серьезнее. — Я сопротивлялась своим чувствам к тебе. Я хотела, чтобы ты оказался ненастоящим, чтобы выяснилось, что за твоим неотразимым шармом скрывается бессердечный стяжатель. Но я ошибалась.

Лицо Клея неподвижно застыло.

— И каким же ты видишь меня сейчас?

— Я вижу перед собой человека, который по-настоящему неравнодушен к людям. Я вижу руководителя, который работает гораздо больше своих сотрудников, и они знают это. Все утро сегодня люди подходили и подходили, чтобы поздороваться с тобой, благодарили тебя за программу охраны здоровья, за гибкий рабочий график, благоприятные условия работы. И я наконец поняла, что у богатства могут быть свои положительные стороны, если оно попадает в правильные руки.

— А ты считаешь мои руки правильными? — Клей задал вопрос тихо, словно нехотя выдавливая его из себя.

— О, да! — воскликнула Шелби. — Конечно, ты работаешь, чтобы получать прибыль, но люди — главная твоя забота. Твои сотрудники, твоя семья…

— Я святой, — сказал Клей, протягивая руку за бокалом с шампанским.

— Думаю, несколько секунд назад мы с этим покончили.

Клей улыбнулся, но Шелби почувствовала, что слова ее не произвели того впечатления, на которое она рассчитывала.

— Клей, я попыталась объяснить, что ошибалась в тебе. Я во многом ошибалась.

Клей покачал головой.

— Нет, это ты разбудила меня и заставила понять многие бесспорные истины.

Шелби погладила грудь Клея.

— Например то, что ты не идеален? Эй, я прощу тебя, если ты простишь меня.

Клей остановил на Шелби взгляд, в котором читались одновременно надежда и недоверие.

— Ты действительно так поступишь?

Реакция Клея озадачила Шелби.

— Конечно. А что я могу узнать про тебя такого страшного, чего нельзя будет простить?

Клей открыл было рот, но тут же осекся. Шелби не могла ничего прочесть за отрешенным взглядом его зеленых глаз, и на секунду ей показалось, что вернулся прежний, ускользающий от нее Клей. Он натянул покрывало повыше.

— Не знаю. Люди часто разочаровывают, даже те, кого любишь. — Он посмотрел в сторону. — Особенно те, кого любишь.

Шелби потерлась носом о шею Клея, надеясь разрядить таким образом напряженную атмосферу.

— Ведь в нашей команде пессимистом всегда была я, ты разве забыл? Отношений без проблем не бывает, но я думаю, нам повезет.

Шелби пощекотала Клея, чтобы хоть как-то рассеять его плохое настроение. Сама она чувствовала себя замечательно и хотела, чтобы Клей был сейчас таким же беззаботным. Ведь можно же перестать беспокоиться о других хотя бы на один день. Долгий, неторопливый поцелуй вернул ему хорошее расположение духа.

— Ты счастлив? — пробормотала Шелби, касаясь языком одного из сосков Клея.

У него сразу перехватило дыхание, но он сумел выдавить «да».

— И ты никогда не позволишь мне уйти?

— Никогда! — воскликнул Клей, поворачиваясь так, что тела их снова плотно прижались друг к другу.

Шелби подумала, что сейчас они снова займутся любовью.

— Я хочу, чтобы ты осталась со мной, — сказал Клей.

— Конечно, дорогой. И сегодня ночью я тоже останусь. Кстати, могу я называть тебя этим сентиментальным словом?

Клей широко улыбнулся.

— Можешь называть меня как угодно, только не «королем танцев». Но, Шелби, я говорил не об одной ночи. Я хочу, чтобы ты осталась в Луисвилле насовсем.