Как очаровать распутника - Вики Дрейлинг

Он схватил ее руку в перчатке.

— Я знаю. Я дам вам время.

Джорджетте всего-то и требовалось знать, что он уважает ее настолько, чтобы позволить принимать собственные решения. Она улыбнулась:

— Вы знаете, что мама вас одобряет.

Бо смотрел на нее так, словно хотел скрыть сильное волнение.

— И папа сказал мне, что вы ему нравитесь.

— Это честь для меня, — ответил он.

— Бо, я люблю вас всем сердцем, — сказала она наконец.

— О Боже! — воскликнул он.

— И я говорю это вовсе не из-за того, что мои подруги вышли замуж. Вы же знаете, у меня есть на все собственный взгляд.

— Да, знаю, — согласился он.

— Я люблю вас, потому что вы понимаете мои слабости и страхи, а еще потому, что вы так красивы, что даже, глазам больно.

Бо рассмеялся.

— Но главным образом потому, что понимаете мои чувства и верите, что я вполне способна принимать разумные решения. Я люблю вас за ваше терпение и ваши чудесные поцелуи.

— Не думал, что можно любить вас еще больше, но я люблю! — воскликнул Бо.

— Можете опуститься на колени, — улыбнулась Джорджетта. — О нет, не надо! Вы испачкаете брюки.

— Ну и пусть, — сказал он, опускаясь перед ней на колени.

Взял ее руку, и глаза Джорджетты затуманились слезами.

— Прошу, сделайте меня счастливейшим из людей, будьте моей женой! — торжественно произнес он.

— Я выйду за вас, — ответила она.

Бо встал, помог встать Джорджетте и поцеловал ее так, что у нее занялось дыхание.

— Ваш батюшка дома? Хочу просить его согласия.

— Пожалуйста, — кивнула Джорджетта. — Мама с ума сойдет от счастья! — Она лукаво улыбнулась Бо. — А потом я удивлю ее, сообщив, что вы делали мне предложение, стоя на коленях в грязи!

Уилл вошел к Эми в спальню в брюках и том же широком халате, что и накануне.

— Сегодня никакой поэзии, — заявил он. — Лучше давайте поговорим.

Эми уселась на кушетку, сцепив руки.

— Вы распустили волосы, — улыбаясь, заметил он.

Его черные волосы чуть взлохматились, а щеки покрывала легкая щетина.

— Я хотела вам угодить.

— Мне нравится ваше желание, — пророкотал он, пропуская меж пальцев длинные рыжие пряди.

— Хочу, чтобы вы поверили: я хорошая жена и надеюсь, что вы с нетерпением будете ждать новой встречи со мной.

— У меня предложение. Давайте ляжем в постель и там поговорим, — сказал он.

Эми бросила взгляд в сторону кровати.

— Это не самое лучшее место.

— Хотите изменить данному утром обещанию?

— Нет, но…

— Постель — самое удобное место, чтобы разговаривать и прикасаться друг к другу, — заявил он.

Эми подозревала, что допускает фатальную ошибку, ведь она поклялась хранить добродетель до тех пор, пока не выиграет пари.

— Очень хорошо, но вы должны вести себя прилично.

Уилл взял ее за руку и подвел к постели. Сбросил халат.

— И вы можете избавиться от халата. Под одеялом жарко.

Эми подумала, что еще один слой одежды не помешает в целях безопасности. Но это же смешно! Не станет же он на нее набрасываться, иначе проиграет пари.

Она забралась под одеяло первой. Уилл последовал ее примеру и лег на бок.

— Эми, почему вы не смотрите мне в лицо? Разглядели что-то чрезвычайно занятное на прикроватном пологе?

Преодолев смущение, Эми повернулась лицом к мужу.

— О чем вы хотите со мной поговорить?

— Сегодня ваш черед спрашивать.

— Хорошо. Сегодня я кое-что поняла. Несколько лет назад вы потеряли отца. Я пыталась представить, что чувствовала бы на вашем месте. Мне пришло в голову, что вам и вашей семье довелось пережить очень трудное время.

Уилл вздохнул.

— Он умер неожиданно, от сердечного приступа. Маме и сестре пришлось нелегко. Мать боготворила отца словно святого.

— Сколько лет вам тогда исполнилось?

— Семнадцать.

Мать и сестры искали у него утешения, но он не знал, как справиться со своим-то горем, не говоря уж о чужом. И брат оказался не в силах их ободрить. Уилл помнил, что даже с радостью вернулся в школу, как только закончилось время траура.

— Уверена, матушка и сестры воодушевились, когда брат принял на себя бразды правления.

Уилл не решался ответить.

— Хок уехал из дому за много лет до того. Он не очень-то ладил с отцом.

— У них вышла ссора?

— Когда мне было двенадцать, брат попал в серьезную переделку. Никто об этом не говорил, но все знали — случилась беда.

— Должно быть, вам было больно за него.

Отец погасил скандал в самом зародыше. Уилл узнал правду спустя много лет.

— Должно быть, вам очень не хватало брата, — продолжала она.

— Я ненавидел отца за то, что он вынудил Марка уехать. Но мне исполнилось всего двенадцать, и меня держали в полном неведении.

— Марк? — не поняла Эми.

— Мой брат принял эту кличку — Хок, то есть Ястреб, — только после смерти отца.

С минуту помолчав, Эми сказала:

— Должно быть, вы разрывались между отцом и братом.

Уилл пожал плечами.

— Это случилось давно. Теперь уже ничего не поделаешь.

Эми заподозрила, что события тех лет ранили Уилла куда сильнее, чем он был готов признать.

— Помните Брендона на свадьбе брата? — спросил он.

— Да, конечно, это ваш кузен, — ответила она.

— Он мне не кузен. Это сын Марка.

Эми ахнула.

— До прошлого лета я об этом даже не подозревал, — сказал он.

Эми была поражена. Очевидно, семье пришлось замять ужасный скандал, а теперь и Эми с Уиллом добавили жару.

— По крайней мере, теперь вы с братом сблизились.

— Он старше меня на шесть лет, и я почти не жил дома.

Эми задумалась. Неужели он отправился в долгое путешествие, чтобы быть подальше от семьи и всех тайн, которые столь старательно замалчивались?

— Но ваша должность обязательно приведет к сближению с братом.

— Марк — глава семьи. Он пытается быть справедливым со всеми. Но это не всегда удается.

— Думаю, у вас замечательная семья, пусть и небезупречная — нет семей без недостатков. Мне бы очень хотелось познакомиться с ними поближе.

Уилл сел.

— Будьте осторожны с сестрами. Особенно с Пейшенс.

— Что вы хотите сказать? — Эми тоже села.

— Пейшенс пытается всеми управлять. Кажется, она возомнила, что ее долг — указывать другим, как им жить. Причем она нисколько не сомневается в своем праве.

— Пейшенс — старшая сестра; вероятно, она ведет себя так просто по привычке, — возразила Эми.

Уилл покачал головой.

— Эми, я говорю серьезно. Моя семья может встать между нами, если мы забудем об осторожности.