Грат - Валентин Холмогоров

Когда мы с Холтом выехали из деревни, над землей начали сгущаться сумерки. Дорога опустела, но мы все равно надели дорожные накидки и натянули на голову капюшоны, чтобы не привлекать постороннего внимания нашими зелеными физиономиями. Миновав последние дома, мы не заметили ничего подозрительного. Дальше тракт повел нас через перелесок, после которого вновь потянулись поля, а вдалеке показались огни следующего села, перед которым виднелись ворота постоялого двора. Двор был заставлен крестьянскими телегами и военными обозами, у коновязи помахивали хвостами лошади, из окон таверны доносились пьяные крики.

— Грат, смотри!

Я глянул в указанном Холтом направлении. Одна из меланхолично жевавших овес лошадей была мне определенно знакома — верхом именно на этой кобыле Отра отправилась утром в свое одинокое путешествие. Продлилось оно, судя по всему, недолго — таверна была полна солдат, один из которых, пошатываясь, прямо сейчас вышел на крыльцо, и Отра проводила время в их компании определенно не по своей воле.

Что ж, хочешь — не хочешь, придется идти на выручку.

— Держись за мной, — спешиваясь, бросил я Холту. Шпага привычно скользнула в руку, и я услышал, как мой друг позади спрыгнул на землю следом за мной.

Глава 29

Спасательная операция

Вышедший на свежий воздух проветриться солдатик, похоже, впал в ступор при виде моей физиономии, когда я откинул капюшон и широко улыбнулся ему на все тридцать два зуба, включая два клыка.

— Привет! — сказал я, и, пока солдат не пришел в себя, что есть сил двинул ему кулаком под дых. Тот жалобно булькнул и согнулся в три погибели. Тотчас подкравшийся сзади Холт обхватил локтем его за шею и слегка придушил, чтобы паренек не поднял шум раньше времени. Несчастный закатил глаза и грузно осел наземь.

— Погоди! — остановил я своего товарища, уже собравшегося было ринуться в харчевню, и достал из-за голенища короткий нож. Подпруги из толстой грубо отделанной кожи поддавались с трудом, но я аккуратно разрезал их под седлами у всех лошадей, кроме пегой кобылки Отры, заодно слегка поработав и над стременами. Если теперь за нами кинутся в погоню, у преследователей уйдет куча времени, чтобы переседлать скакунов.

— Вот теперь пошли!

Толкнув тяжелую деревянную дверь, я слегка зажмурился, чтобы глаза привыкли к освещенному масляными лампами помещению, а когда снова открыл их, представившаяся моему взору картина ничуть меня не порадовала. Отру удерживали за руки и за пояс сразу трое солдат, один зажимал ей рот, а другой, судя по знакам различия на расстегнутом кителе — офицер, с довольной ухмылкой распускал руки. Кроме этой троицы я насчитал еще четверых в военной форме, но трое были слишком увлечены игрой в кости, а один, мирно спавший у стены, похоже, находился в изрядном подпитии. Украшавшие физиономии солдат синяки и порванный рукав на офицерском мундире красноречиво свидетельствовали о том, что девчонка просто так сдаваться не собиралась. Да и на ее щеках красовалось несколько глубоких ссадин, а из разбитого носа тонкой струйкой сочилась кровь.

— Цирковое представление окончено, дамы и господа, — громко объявил я. — Дрессировщики разбежались, животные вырвались на волю и жаждут крови.

Что ни говори, а стрелок из меня никудышный — практики нет совсем, тем более, в прицельном огне с левой руки. «Флорион» громко бабахнул, выпустив облако едкого порохового дыма. Я целился в офицера, стараясь при этом не зацепить Отру. Не попал: за спиной вояки брызнули осколками выставленные у стены кувшины и стеклянные бутыли с вином, а сидевший на табурете корчмарь, выпучив от испуга глаза, предусмотрительно нырнул за деревянную стойку. Заткнув разряженный пистоль за пояс, я поудобнее перехватил шпагу.

Холт ринулся в атаку первым. Фехтовальщики из бывших крестьян, коих набирали в королевскую армию, никудышные, они и штыком-то владеют не слишком умело. Отру они взяли не умением, а числом, но вот против двух вооруженных и очень злых орков выстоять в схватке оказалось не так-то просто. Двоих Холт уложил отдохнуть сразу, я проткнул плечо третьему, а Отра, рывком освободив руки, сцепила их в замок и долбанула в живот солдатика, удерживавшего ее сзади. Ее шпага валялась у стены. Метнувшись в сторону, девчонка перекатилась по полу, уворачиваясь от летевшего в нее табурета, а следующий метательный снаряд встретила уже вооруженной.

Офицер, которому мы своим появлением явно испортили вечеринку, возник на моем пути внезапно, когда я пытался обезоружить отчаянно отмахивавшегося от меня табуретом солдата. Я едва не пропустил удар широкой и длинной шпаги с дырчатой, словно дуршлаг, гардой. Отступив на шаг, я взял защиту и контратаковал противника в корпус. Клинки зазвенели, на вороненой стали заплясали синеватые отблески масляных ламп.

Защита, ответ, снова защита. Офицер орудовал шпагой по-кавалерийски размашисто, словно саблей или палашом. Приблизиться на расстояние выпада у меня не выходило, соперник уверенно выдерживал дистанцию, потому пришлось прибегнуть к тактической хитрости. Обогнув один из столов, я опрокинул его набок столешницей от себя и ударом ноги отправил навстречу противнику. Не вышло: офицер ловко перепрыгнул через неожиданное препятствие и атаковал меня с удвоенной силой.

Спустя минуту он начал выдыхаться: интенсивность ударов стала понемногу стихать. Воспользовавшись этим, я издалека чуть выпрямил вооруженную руку. Как я и ожидал, офицер взял жесткую защиту, попытавшись перехватить мое оружие, и открылся. Резко шагнув вперед, я нанес укол с переводом в беззащитный левый бок, тут же отступил, уклоняясь от просвистевшего возле моего лица острия, и добавил еще разок с выпадом прямо. Мой противник выронил оружие, сделал неуверенный шаг в сторону и рухнул кулем на дощатый пол.

Оглядевшись, я заметил, что оставшаяся в таверне почтенная публика уже заняла место в партере: кто распростершись под столом, кто свернувшись калачиком в углу. Отбросив ногой офицерскую шпагу подальше, я наклонился и быстро охлопал карманы поверженного врага. Что это у нас тут такое круглое, нож или кинжал? Мгновение — и я вытащил из камзола небольшую складную подзорную трубу. Пригодится, решил я, спрятав находку в собственный карман.

— Уходим! — несколько солдатиков уже начали шевелиться, а на втором этаже таверны, где, по обычаю, располагались сдаваемые внаем комнаты, послышались сонные голоса и шаги.

Ночь выдалась практически безлунной — тонкий убывающий серп почти не давал света, потому дорога под копытами наших лошадей лишь угадывалась, а стоявшие по обочинам деревья и вовсе выглядели